Розамунда Пилчер - Под знаком Близнецов
— Я думал, она в Америке.
— Да, она была там. Уехала туда сразу после помолвки. Но Энтони уверял, что она скоро вернется. Он обещал привезти ее в Шотландию, но почему-то не привозит. А я хочу знать, когда они поженятся и где будет свадьба. Надо многое обсудить и организовать, но стоит завести с Энтони разговор на эту тему, как он начинает плести что-то насчет дел, которые держат его в Эдинбурге, и пытается меня успокоить. Терпеть не могу, когда меня успокаивают. Меня это раздражает.
— Я поговорю об этом с Изабель, — пообещал доктор.
— Пусть она нальет тебе рюмочку шерри.
— Нет, я ведь иду к миссис Купер. — Миссис Купер заведовала местной почтой и была убежденным борцом с алкоголем. — Она и так обо мне не лучшего мнения, а уж если что-нибудь унюхает, мне не поздоровится.
— Глупая женщина, — сказала Таппи.
Они с доктором улыбнулись друг другу, и он ушел, закрыв за собой дверь. Сасси уютно свернулась клубком под боком у Таппи. Оконная рама слегка дребезжала от ветра; стекло затуманилось капельками дождя. Время близилось к обеду. Таппи легла поудобнее и, подчиняясь появившейся в последнее время привычке, погрузилась в воспоминания.
Ей семьдесят семь лет. Старость застала ее врасплох. Таппи Армстронг не чувствовала себя старой. Другие старели, но не она. Она вспомнила, какой была в старости ее бабушка. Потом мысли скользнули к Люсилле Элиот, героине романа «Трава милосердия»,[1] главе целого семейного клана.
Впрочем, Таппи никогда не нравилась Люсилла, она казалась ей властной и деспотичной. А этот снобизм в одежде, пристрастие к маленьким черным платьям! У Таппи никогда в жизни не было такого платья. Много красивых нарядов, но ни одного маленького черного платья. А вообще-то, большую часть времени она с удовольствием носила твидовые юбки и вязаные кофты с заплатками на локтях: прочную удобную одежду, в которой можно не бояться, что зацепишься за колючую ветку в саду или попадешь под дождь.
Для торжественных случаев существовало синее бархатное платье, надевая которое, сразу чувствуешь себя богатой и красивой. Особенно, если побрызгаться туалетной водой и натянуть на распухшие от артрита пальцы старинные перстни. Может быть, когда Энтони привезет Розу, устроить званый ужин? Позвать нескольких друзей… Таппи представила белоснежную скатерть, серебряные подсвечники и большой букет чайных роз.
Она всегда любила принимать гостей, и сейчас ее мысль невольно начала работать в этом направлении. Раз Энтони и Роза собираются пожениться, значит, надо составить список гостей, которые будут приглашены на свадьбу со стороны Армстронгов. Лучше сделать это заранее, а список дать Изабель. Просто на всякий случай…
От этих мыслей ей вдруг стало не по себе. Таппи притянула к себе собачку и поцеловала в лохматую макушку. Сасси лизнула ее в ответ и снова погрузилась в сон. Таппи закрыла глаза.
Спускаясь вниз, доктор Хью Кайл замедлил шаги и остановился на повороте лестницы, держась рукой за перила. Его одолевало беспокойство. Не столько из-за здоровья Таппи, сколько из-за разговора между ними. Одинокая фигура доктора с тревожно нахмуренным лицом словно застыла посреди лестницы.
В просторном холле первого этажа было пусто. Стеклянные двери в противоположном конце холла вели в сад, террасами раскинувшийся на склоне холма. Море вдали погрузилось в туман. Доктор разглядывал натертый до блеска пол, изношенные ковры, латунную вазу с георгинами на комоде, негромко тикающие высокие старинные часы. Были и другие, менее живописные свидетельства существования семьи Армстронгов: облупившийся трехколесный велосипед Джейсона, который занесли внутрь, чтобы спрятать от дождя, собачьи корзинки и миски, пара грязных резиновых сапог, брошенных у порога. Для Хью все это было родным и знакомым, поскольку он с детства часто бывал в Фернриг-хаусе. Но сейчас, казалось, весь дом замер в ожидании, что же будет с Таппи.
Никого не было видно; впрочем, в этом не было ничего удивительного. Джейсон еще в школе, миссис Уотти, вероятно, готовит на кухне обед. А Изабель — интересно, где она, где ее искать?
Едва этот вопрос возник у него в голове, как в гостиной послышались шаги и стук когтей Пламмера по паркету. В следующий момент в дверях появилась Изабель, следом за ней трусил толстый старый спаниель.
Изабель встревоженно взглянула на Хью. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем Хью поспешно взял себя в руки и попытался придать лицу бодрое выражение.
— Изабель, я как раз раздумывал, где мне тебя найти.
— Как Таппи? — еле слышно спросила она.
— Не так уж плохо.
Хью начал спускаться вниз.
— Я подумала… Когда я увидела, что ты стоишь там… Я подумала…
— Извини, я просто отвлекся. Я не хотел пугать тебя.
Его слова не убедили Изабель, но она попыталась улыбнуться. Ей было пятьдесят четыре года, застенчивой домоседке, которая так и не вышла замуж и посвятила себя матери, дому, саду, подругам, собаке, племянникам, а теперь еще и маленькому внучатому племяннику, Джейсону, которого оставили здесь уехавшие за границу родители. Ее волосы, ярко-рыжие в юности, теперь приобрели песочный оттенок с проблесками седины, но прическу она ни разу не меняла, сколько Хью себя помнил. Не изменилось и выражение ее лица, до сих пор по-детски простодушное. Голубые глаза были ясными, как у младенца, и изменчивыми, как небо в ветреный день; в них, словно в зеркале, отражались все ее чувства. То они сияли радостью, то блестели от слез, которые Изабель так и не научилась сдерживать.
Сейчас эти глаза, глядящие на Хью, наполняла боль. Было ясно, что его напускная веселость совершенно не успокоила Изабель.
— Она… она умирает?
Ее губы с трудом прошептали страшное слово. Хью взял ее под руку, завел обратно в гостиную и закрыл дверь.
— Да, она может умереть. Она немолода и перенесла тяжелую болезнь. Но у нее стойкий организм. Она крепка, как старый здоровый корень. И шансы выкарабкаться довольно высоки.
— Как подумаю, что она станет инвалидом и не сможет заниматься тем, что любит… Это будет угнетать ее.
— Да, я понимаю.
— И что нам делать?
— Ну… — Он откашлялся и потер рукой шею. — Есть кое-что, что сможет поднять ей дух. Если бы Энтони приехал сюда и привез с собой ту девушку, с которой он обручен…
Изабель, как и Таппи, тоже помнила Хью упрямым мальчишкой, а потому накинулась на него:
— Не называй ее «та девушка». Это звучит ужасно. Ее зовут Роза Шустер, и ты знаешь ее так же хорошо, как и все мы, по крайней мере, знаком с ней.
Изабель всегда бросалась на защиту любого, кто имел хоть какое-то отношение к семье.
