Кэти Линц - Бегом к алтарю
Из темноты раздался насмешливый мужской голос.
— И что ты собираешься делать с этой штуковиной? — пророкотал он. — Заставишь ее задушить меня в объятиях?
— Не подходите ко мне! — громко предупредила Дженни незваного гостя и угрожающе замахнулась медведем.
— Ну и ну, разве так встречают соседей? — Человек вступил в освещенный лампой круг. — Я Рейф Мерфи. Отец Синди. Мы познакомились, когда ты только переехала. Я живу в соседнем доме, помнишь?
Еще бы Дженни его не помнила! Да и кто забыл бы? Высокий, смуглый, молчаливый, Рейф Мерфи был весьма запоминающейся личностью. Глаза хулигана и чеканный подбородок — как раз тот самый тип, от которого матери уберегают своих дочерей, тот самый тип, которому поневоле говоришь «да», когда нужно сказать «нет». Даже в полумраке сарая она заметила опасный взгляд его глаз, цветом немного темнее, чем ее собственные.
Уловив насмешку в его глазах, обратившихся на медведя-великана, чуть было не выступившего в роли оружия, Дженни поспешно усадила игрушку в свое кресло и снова обернулась к гостю с тревожным вопросом:
— С Синди все в порядке? Что случилось?
— С Синди все отлично.
— Тогда что вы здесь делаете в такое время? — с вызовом поинтересовалась она. Дженни знала, что Рейф — отец Синди и владелец ресторана «У Мерфи», расположенного по соседству с ее новым участком, но это вовсе не объясняло появления Рейфа Мерфи среди ночи у нее в амбаре. Причем появления совершенно неожиданного, напугавшего ее до полусмерти. — Только не говорите, что пришли попросить взаймы стакан сахара!
— Нет. Я пришел с тобой поговорить. Я как раз закрывал ресторан и заметил у тебя свет. Обычно ты так поздно не засиживаешься.
Откуда он знает? Дженни с подозрением вглядывалась в него. Не хватало еще, чтобы он за ней следил. Одна эта мысль выводила ее из равновесия. Он выводил ее из равновесия. В этом человеке чувствовалось нечто большее, чем необузданность. В его фигуре, облаченной в черный свитер и слаксы, ощущались гибкость и дьявольская самоуверенность ночного хищника.
— Как вы вошли? — В ее вопросе прозвучало недоверие. — Дверь я закрыла.
— Она была открыта.
Дженни могла бы поклясться, что заперла дверь, но не собиралась спорить тут с ним в такой поздний час.
— Вы так и не сказали, зачем пришли, — напомнила она.
— Я сказал, что хочу поговорить.
— В такое время? О чем же? Мне, знаете ли, совсем не по душе, что вы прокрадываетесь как вор и пугаете меня. — Его беззвучный смех в ответ тоже был Дженни совсем не по душе!
— Когда испугаешься в следующий раз, то хватайся за трубку телефона, а не за дурацкую игрушку, — язвительно посоветовал Рейф. — Тебе эта штука не слишком бы помогла, если б я оказался на самом деле грабителем.
Его тон не улучшил ее настроения.
— Премного вам благодарна за лекцию по самообороне. Скажите-ка мне вот что, мистер Мерфи. Остальные соседи такие же мастера пугать людей или это только ваша отличительная особенность?
Рейф, вместо того чтобы ответить, молча стоял, не двигаясь с места, и изучал Дженни, которая, руки в боки, взирала на него с вызывающей воинственностью. Светло-каштановые, до плеч волосы разделены сбоку пробором, а челка закрывает лоб, чуть-чуть не доходя до огромных небесно-голубых глаз. Губы как будто созданы для поцелуев, а матовая кожа — для ласк…
Напомнив себе, что его привело сюда дело, Рейф оторвал взгляд от Дженни. Оглядел пустое помещение и произнес:
— Мне показалось, что ты с кем-то разговаривала.
— Да так, сама с собой. Он приподнял бровь.
— И часто с тобой такое случается?
— Время от времени. Но я уверена, что вы пробрались сюда в два часа ночи не для того, чтобы обсуждать мои яичные причуды.
— Не знаю, не знаю. — Рейф никак не мог отвести взгляд от ее губ. Плавные изогнутые линии. И тело такое же. — Твои личные причуды, наверное, весьма любопытны, — тихонько пробормотал он.
Дженни раздраженно шевельнулась. Дымчатый взгляд его синих глаз не оставлял сомнений в том, что Рейф Мерфи заинтересовался ею как женщиной.
— Спасибо за беспокойство, но вам не стоит тревожиться. Как видите, я в порядке. Можете откланяться.
— Могу, значит, вот как? — Его глаза вдруг пронизали ее холодом. — Никто не смеет приказывать мне, леди.
Глаза Дженни сузились.
— А, наконец-то… хоть что-то общее между нами. Мне тоже никто не смеет приказывать, мистер Мерфи. Запомните это — и мы вполне сможем общаться.
— Слышал, ты разговаривала с моей дочкой, Синди, — заявил Рейф.
— Точно. Это запрещено законом?
— Ей всего лишь пять лет.
— И что?
— Ее легко обидеть.
— Вы пришли ко мне в два часа ночи, чтобы потребовать не обижать вашу дочь? — не веря своим ушам, переспросила Дженни.
— Нет, я пришел сделать тебе предложение. Недоумение Дженни мгновенно превратилось в подозрительность.
— Что за предложение?
— А ты недоверчивая, малышка, а?
Дженни выпрямила плечи, добавив еще с четверть дюйма к своему и так достаточно значительному росту в пять футов семь дюймов.
— Еще одна вещь, которую вам следует усвоить, мистер Мерфи. Я терпеть не могу, когда меня называют «малышка».
— Как ты считаешь, мы можем поговорить как цивилизованные люди или ты будешь каждую секунду срываться с цепи? — поинтересовался Рейф с истинно мужской снисходительностью, от которой Дженни пришла в ярость.
— Запросто — если только вы прекратите ходить вокруг да около, — сладким голоском парировала она.
— Коронный номер, верно? — заметил Рейф. — Ледяной тон, вид королевы.
— Да что вы? Неужто королевы? — Дженни даже улыбнулась его абсурдному заявлению. — С каких это пор фланелевая рубашка и джинсы считаются королевским нарядом?
— Не важно — что, важно — на ком, — отозвался Рейф. Он мог лишь догадываться об изгибах, скрытых под свободной рубашкой, но то, как на ней сидели джинсы, его определенно будоражило. Тот же эффект производил на него и ее голос — хрипловатый… сочетание огня и ледяного холода. Плохо только, что она вспыльчива и враждебна. Рейф предпочитал женщин застенчивых и тихих — таких, какой была Сюзан. От воспоминания об умершей жене его пронзила горько-сладкая боль.
Прошло уже четыре года с тех пор, как умерла Сюзан. Рейфу хотелось думать, что он справился со своими мучительными переживаниями и привык к мысли о смерти жены, год отчаянно боровшейся с недугом. Рейфу пора было уже возвращаться к жизни. Иногда ему это почти удавалось, иногда — нет.
Заметив промелькнувшую в его глазах тень страдания, Дженни мягко спросила:
— Что-то случилось?
Ее вопрос воздвиг между ними невидимую стену, заслонив от Дженни все его чувства. Или почти все. Явное нетерпение так и осталось в его голосе, когда Рейф ответил:
