Эвелина Пиженко - Женщина в окне
За рыданиями она не услышала, как открылась дверь.
— Валентина Сергеевна… — перед ней стоял Артур. — Что с Вами? У Вас что-то случилось?
— Нет… То есть… да… Нет… всё хорошо, — отвернувшись, она вытирала лицо рукавом блузки.
— Почему вы плачете?
Валентина, боясь повернуть заплаканное лицо, только помотала головой. Тщательно наложенный именно для него макияж остался на рукаве блузки и в тёмных каплях слёз на полу… Сбылась мечта идиотки… Он — рядом… Больше никого… Вряд ли кто-то войдёт… А она в таком виде.
— Валентина… Сергеевна… — Рука молодого мужчины коснулась её плеча… Но не так, как утром… То прикосновение было случайным. Сейчас же его пальцы лишь слегка коснулись и скользнули по ткани, но Валя вдруг почувствовала прилив тепла от его руки, в душе что-то сладко замерло, захотелось щекой прижаться к его запястью… Она медленно повернула голову. Его серые глаза смотрели пронзительно, она не могла отвести взгляд… Её уже не заботило опухшее от слёз лицо, в голове билась одна мысль — он здесь, рядом с ней, — Может, воды?
— Не нужно… Спасибо, Артур Владимирович… Ничего не нужно…
Мужчина кивнул и, повернувшись, направился к выходу. Валентине вдруг показалось, что если он сейчас уйдёт, она никогда больше его не увидит… Захотелось броситься следом, обнять, прижаться всем телом. Его рука дотронулась до дверной ручки.
— Артур! — Он мгновенно обернулся. — Артур… Я соврала Вам… У меня, действительно, случилось…
Он медленно подошёл к ней, будто зная, что она сейчас скажет. Валентина поднялась со стула, еле сдерживая себя, чтобы не броситься к нему на шею. Артур молча стоял перед ней, внимательно глядя в её заплаканные глаза. Валя тоже молчала. Душа кричала слова любви и признаний, но какая-то неведомая сила удерживала их внутри, не давала вырваться наружу. Артур первым нарушил долгое молчание:
— Валентина Сергеевна… Мне кажется, Вам трудно говорить… Давайте сделаем так. Вы ещё немного тут побудьте. Успокойтесь… А потом вернётесь в кабинет. Если что — я Вас прикрою, скажу, что отлучились ненадолго. Я уверен, что всё у Вас уладится. Знаете, у меня тоже бывают разные периоды в жизни. То на работе, то дома проблемы… — он замолчал на какое-то время. Потом, как бы тщательно подбирая слова, произнёс:
— Мне повезло… У меня хорошая жена… я её очень люблю.
Валентина закрыла глаза. Пересохшими губами она чуть слышно произнесла:
— Да, конечно… Артур Владимирович… Вы идите. Я скоро вернусь. Не беспокойтесь.
Последние слова она прошептала, едва кивнув головой. Артур вышел. Совершенно обессиленная, Валя рухнула на стул. Слёз уже не было. Было опустошение. Она долго сидела, глядя в одну точку. «Он всё давно знал. А сегодня дал понять, что «идите Вы, Валентина Сергеевна, на все четыре стороны… Я жену люблю…»
Вернувшись в кабинет, ни на кого не глядя, Валентина уткнулась в монитор. Остаток дня прошёл как в тумане. Кто-то звонил, она машинально отвечала. После работы долго не могла заставить себя идти домой. Бродила по улице, пока не позвонила дочь. Придя домой, сказала, что заболела и, завернувшись в плед, пролежала весь вечер возле телевизора.
Обессиленная после сегодняшних событий, она почти уже дремала, когда зазвонил телефон. Посмотрела на дисплей — звонила подруга Татьяна. Валентина нехотя сняла трубку. На том конце послышались громкие всхлипывания. Захлёбываясь слезами, подруга сообщила, что застукала мужа с любовницей, и не где-нибудь, а у себя дома, неожиданно рано вернувшись с работы. Валентина с Татьяной дружили с детства, и мужа Таниного Валя знала очень хорошо. Любитель гульнуть на стороне, Костик время от времени доставлял жене страдания, Татьяна не один раз подавала на развод, уходила к родителям, выгоняла Костика, но при любом сценарии, в конце концов, всегда его прощала. Валя жалела подругу, её собственная семейная жизнь была ровной: муж достался хоть и занудный, но непьющий и предприимчивый. Он всегда много работал, Валю не обижал и любил. Женщины всегда делились своими проблемами и знали друг о друге почти всё. Но об увлечении Валентины Тане известно не было. С трудом выслушав подругу, сказав пару дежурных фраз, Валя пообещала завтра приехать к Татьяне, благо была суббота — выходной. Приняв успокоительное, она снова легла и наконец-то забылась сном. Муж и дочь, стараясь не шуметь, ушли на кухню пить чай вдвоём.
На следующий день Валя приехала домой к Татьяне. Выслушав все подробности семейного конфликта, Валя впервые не знала, что сказать подруге. Ещё пару дней назад она была готова поделиться с ней своим увлечением. Ей очень хотелось рассказать об Артуре, Таня была единственным человеком, которому она могла доверить свою тайну. И вот теперь, благодаря Костику, она была вынуждена молчать. Особенно удручало то, что она не могла поделиться вчерашним. Рассказать о роли несостоявшейся любовницы чужого мужа обманутой подруге — ничего более глупого придумать было невозможно…
Бутылка вина была почти выпита, Татьяна, захмелев, всё жаловалась на Костика. Его новую «даму сердца» Таня застала в прихожей, придя домой. Вразумительного объяснения происходящему она от него так и не добилась, поэтому сомнений в адюльтере не оставалось. Напрасно Костик размахивал руками, доказывая невинность визита незнакомки. В качестве аргумента он даже предъявил Татьяне идеально заправленную супружескую постель без признаков совершённой на ней измены. Но, зная Костика, Татьяна отказывалась верить очевидному. «Ну, какой страховой агент в наше время? Они уже давно не ходят по квартирам, этот гад всё придумал. Просто его очередная шлюха. Господи, ну вот чего ему не хватает?» — ревела в голос Татьяна.
«А я даже поплакаться никому не могу», — подумала Валентина. Она вдруг отчётливо позавидовала подруге. Неважно, каким был Костик. У них всё прозрачно. Вот Таня — верная жена, вот он — гулящий муж. Что бы ни случилось, у неё есть возможность вот так — просто — выреветься, выкричаться, обругать Костика, выгнать, а потом простить и снова принять. Всё понятно и известно заранее. У Валентины же ситуация была совершенно другая. Положительный муж, чувства к которому незаслуженно остыли, и чужой женатый мужчина, которого она безответно любит. Жаловаться на одного — нет причин. Жаловаться на другого — нет прав. И собственная душа, каждый день разрывающаяся на кусочки… Никто не пожалеет. Никто не поймёт. Нытьё подруги начинало раздражать, и Валя, в несвойственной ей манере, резко оборвала монолог:
— Да брось ты этого козла, и всё.
Слёзы мгновенно высохли. Замолчав, Татьяна изумлённо смотрела на подругу. Так Валентина с ней ещё никогда не разговаривала.
