Маргарита Южина - Две свадьбы по цене одной
– …Главное, ты не поверишь, он уже начал ко мне приставать! – щебетала подруга. – Прикинь, говорит мне в пятницу: вы, мол, Лидия Борисовна, домой уходите чуть ли не после обеда! А у нас, говорит, рабочий день заканчивается в шесть. Будьте любезны не отлучаться без необходимости! Прикинь, да?! Нет, ну я сначала хотела ему высказать, дескать, а кто тут сидит без продыху, когда начинаются всякие квартальные отчеты?! А кто по всем праздничным дням, когда путние женщины принимают поздравления, мотается по всем налоговым с коробками конфет, с подарками всякими, кто свою прическу губит, маникюр от ваших компьютеров портит, кто, я вас спрашиваю?!!
– Чего, прям так и спросила? – охнула Ксения.
– Да нет, я только хотела. Но… честно скажу, побоялась. Думаю – уволит сдуру, ходи потом по рынку, ищи работу с резюме… Я промолчала, сижу, значит, до шести, а сама вижу – он тоже остался! А у нас у всех сразу какие-то дела обнаружились – нас осталось всего человек пять, и он, представляешь, то один раз ко мне подойдет, то другой, то одно ему непонятно, то другое. То еще до папок докопался – как там документация. Ну а чего – у меня все как в аптеке. Смотрю, у самого физия такая довольная, а меня все равно не отпускает! Ой, Ксюха! Я вот так сижу, а у меня кофточка, ну твоя-то та, красненькая, прямо дыбом на груди прыгает, прямо дыбом прыгает, ну это я так волнуюсь, значит… Слушай, Ксюш, ты мне свою светленькую ту кофту дай, а? А то мне завтра надо выглядеть на все триста.
Ксения достала из комода кофточку и протянула подруге:
– Бери, если влезешь. Эта же в обтяжку.
– Я влезу, влезу, – торопливо убедила подруга и решительно добавила: – Ксюш, ты мне должна помочь. Я тут материалу разного накупила, кружавчики, ленточки, ты мне должна сшить ночную рубашку. Только такую, чтобы как у Анжелины Джоли! Ну как твоя-то та, которую ты себе шила. Я должна быть в постели королевой!
– Ого! – вытаращилась Ксения. – А ты ничего, коней не гонишь?
– Ну чего «гонишь»-то? – обиделась подруга. – Пока ты будешь шить, как раз к этому дело придвинется. А я уже и в новой ночнушке! Покупать не хочу, какие мне нравятся, моих размеров нет, а какие есть, так в них только в дом престарелых!… Короче, я вот тут в пакете все притащила. За два дня управишься?
Ксения тяжко вздохнула – ну никак не хотела подруга меняться! И Ксению, и Лидочку как-то подленько, вероломно оставили мужья, но подруги переживали сей факт по-разному. Если Ксения сразу же погрузилась в себя, в одночасье похоронила все надежды на счастливое семейное будущее, плюнула на свою привлекательность и приготовилась посвятить остатки бытия сыну и будущим внукам, то Лидочка давно забыла про любимого Аркашу, считала себя роковой женщиной, решительно кидалась на поиски «принца» и не особенно горевала, когда «принц», позвякивая доспехами, спешно удирал утром в неизвестном направлении и далее быть не обещался. Еще неделю назад Лидия пламенно восхищалась каким-то заезжим «казачком», который вершил в ее комнате ремонт, а сегодня пожалуйста – «сошьем, Дуня, сарафан»! И еще в два дня.
– Управлюсь, – вздохнула Ксения. На самом деле она планировала поменять в кухне шторы. – Только ты давай топай домой, а то я могу не успеть.
– Ага, я вот тебе еще книжечку притащила, психолог один написал, про разводы – прочитай. Ой, я читала, чуть со смеху не умерла, такие еще дуры есть, прям уму нерастяжимо! – фыркнула Лида в кулачок и затрясла руками. – Все, все! Уже убегаю!
Оставив на столике лощеную книжицу, подруга шумно удалилась, а Ксения наконец-то уставилась в телевизор. С этой Лидкой чуть любимую программу не пропустила.
Утро разнылось серым дождем, фыркало холодными порывами ветра и убивало все надежды на солнечное бабье лето.
– Мам! Я ушел! – крикнул Димка, закрывая двери.
– Дим! Куртку застегни! – выскочила Ксения в прихожую. – И шапку опять не надел!
– Ма, ну еще ж не холодно. Зонт я взял. Иди, досыпай, – склонился сын и чмокнул мать в щеку.
Ксения заперла дверь и поплелась на кухню. Вот опять сын пришел домой в половине третьего ночи, а утром побежал на работу, и ведь не слушает, что ты ему ни говори. Эти девчонки совсем парню голову вскружили… Вроде осень на дворе, а у них у всех какая-то любовь проснулась, даже Лидочка и та…
Ксения потащилась в комнату, вытянула из пакета ткань, кружева и разложила на диване. Шить не хотелось. Хотелось еще поваляться, полистать журналы… О! Что там вчера принесла Лида? Книжицу про разводы? Интересно, что там напишет психолог такого, чего она, Ксения, еще не знает?
Она взяла книгу и устроилась в кровати. Ага, ну правильно – «в разводе всегда виноваты двое… развод никогда не получается в счастливой семье… чаще всего он начинается с измены супругов…». Неужели их с Леней семья была несчастливой? Как может быть муж несчастным, если его так любит жена? Так, как любила Леонида Ксения? Или она что-то делала неправильно, не так? А может, он просто взял и разлюбил, и не нужна ему стала ее любовь? Вот любовь Анжелы, его новой молоденькой супруги, – нужна, а чувства Ксении – не нужны, неинтересны, и хоть ты тут тресни! И когда, как это случилось, что Лене – родному, близкому человеку, их семья стала безразлична? Стал безразличен их сын Димка – высоченный красавец, стала безразлична сама Ксения, ну, допустим, не ахти какая красотка, но… И ведь как он красиво за ней ухаживал, так долго добивался ее расположения. А уж кавалеров у Ксении было, хоть лопатой греби. Но Леня был самым смешным, на свиданиях с ним она только и делала, что хохотала до слез. Он постоянно пытался декламировать стихи, но не мог запомнить даже строчки, поэтому аккуратно записывал на листок, а потом, в самый романтический момент, вытряхивал все из карманов, потому что никак не мог этот листок отыскать. Однажды пять минут Леня нараспев читал перечень продуктов, которые его мать попросила купить, пока не спохватился, что в стихотворении нет ни единой рифмы. Потом еще и оправдывался: «Я думал, это стихи такие, как у Блока – „Дом, фонарь, аптека…“, а у меня – масло, яйца, сахар!..» А потом он записался на бальные танцы и однажды на свидание пришел в белых вязаных тапочках, чтобы показать, какие па он выучился делать. И все время хотел Ксению удивить. Ну разве она могла не выйти за него? А потом они расписались и стали жить самостоятельно. Муж из Лени был поначалу никакой. Помнится, когда родился Димка, он купил ей роз на всю получку, а потом они занимали у друзей деньги, потому что жить было не на что. И все равно Ксения только усмехалась: ну как можно было забыть о еде и купить столько цветов? А Леня только восторженно говорил: «Ксюшечка! Ну вот пройдет время, ты про нищету забудешь, а то, что у тебя была полная квартира роз, ты не сможешь забыть! Никогда! Тебе же все девчонки завидуют!» Теперь вот никто не завидует. И что она сделала не так? Леонид никак не мог устроиться на хорошую работу, и Ксения придумала открыть свое ателье. И денег сама заняла, и персонал подобрала чудесный, и клиенты потянулись. Она сама была и модельером, и портнихой, и раскройщицей. А Леонид стал директором – занимался бумагами. Появились деньги. И уже можно было пожить вольготно, да подрос Димка, стали ему на квартиру собирать, и вот когда все собрали, когда уже выбрали парню замечательный уголок, тут-то и грянул гром. Леонид позвонил вечером и чужим, незнакомым голосом сообщил, что домой не вернется, потому что у него давно имеется новая семья и жить дальше с прежней женой не имеет смысла. Дальше он проявил неслыханное благородство – оставил квартиру жене и сыну, а сам ушел буквально в чем был! Ничего не взял. Разве только сущую безделицу – все накопленные деньги на квартиру Димке, недавно купленный «Фольксваген Пассат», да еще ателье. Судиться с ним Ксения не стала, просто не хватало сил, а Димка тогда, поиграв желваками, бросил: «Ладно, мам, пусть забирает, забудь. Черт его знает, у него же тоже одна жизнь, чего он не заслужил жить так, как ему нравится, а не нам. А мы с тобой не пропадем. Я хорошо буду зарабатывать». Сын не обманул. Какую мохнатую лапу отыскал, так и не сообщил, но сразу после института устроился в престижную фирму, очень скоро показал себя во всей красе и стал приносить в дом действительно немалые деньги. Да только печать брошенной жены так и жгла Ксении сердце. Вот уже год прошел, а оно все болит…
