Предназначенная невеста (ЛП) - Коул Мэгги

Надежда наполняет меня, и я тут же корю себя за это.

— С каких пор? — спрашиваю я.

— Уже как несколько дней, — она пожимает плечами.

— Что случилось? Я думал, ты и Зак снова вместе навсегда, — поддразниваю я, но втайне радуясь. Зак хороший парень, но я никогда не считал его достаточно надёжным для неё. Они встречались несколько лет в колледже, и я был удивлён, когда узнал, что они возобновили отношения.

— Нет! Надо было понять ещё тогда, если всё кончено, значит, кончено, — спокойно заявляет она, явно не особо расстроенная этим.

— Так что же тебя тревожит, если это не Зак? — продолжаю я.

Она барабанит пальцами по столу, глядя на меня.

— Ну же. Ты можешь мне сказать. Обещаю, это останется между нами.

Она отводит взгляд.

Я молчу, пытаясь понять, что же её так взволновало.

Наконец, она поворачивается и говорит.

— Если я задам тебе вопрос, ты ответишь честно и пообещаешь не лезть дальше?

У меня замерло сердце. Я знал, что тут что-то не так. Я киваю и клянусь:

— Обещаю.

Она делает глоток своего напитка и ставит бокал на стол. Ёе глаза темнеют.

Проходит несколько секунд, прежде чем я нарушаю тишину.

— Что бы это ни было, ты можешь спросить меня.

— Если бы ты мог узнать о своём отце всё, что только пожелаешь, ты бы это сделал? — вдруг выпаливает она.

Холодок пробегает по моей спине. Гнев, печаль и утрата, которые всегда вспыхивают при мысли об отце, накрывают меня с новой силой.

— Да, — не колеблясь, отвечаю я.

Она глубоко вздыхает и кивает.

Я снова оглядываюсь, убеждаясь, что мы всё ещё одни. Затем наклоняюсь ближе, сбитый с толку, но не в силах сдержаться.

— Как ты вообще можешь что-то знать о нём?

Она делает едва заметный жест в мою сторону, словно ставит точку в разговоре.

— Я сказала, больше никаких вопросов. Но, к твоему сведению, это вообще не о твоём отце, а о моём.

Смесь разочарования и облегчения наполняет меня. Если у Зары действительно есть информация о моём отце, которой я не обладаю, то наверняка означало бы, что она вляпалась в историю с теми, с кем лучше не связываться.

— Твой отец внутри. Он в твоей жизни. Я что-то упускаю? — отмечаю я.

Она качает головой и смотрит на небо, бормоча:

— Ты же знаешь, он не станет говорить мне правду.

В моей груди всё сжимается. Зару всегда мучил вопрос, почему её отец появился в её жизни только когда ей было пятнадцать. Родители говорили Заре, будто это было сделано, дабы оградить её от Абруццо, что было правдой, но в то же время она не глупа. Она знает, что каждая семья на этой вечеринке связана с преступным миром, что в каждой истории есть подводные камни, хотя сама Зара остаётся в стороне от наших семейных дел.

Я тщательно подбираю слова, понимая, что мне не стоит судить, ведь я сам мало знаю о том, что случилось с моим отцом. И всё же я ни за что не хотел бы, чтобы Зара, моя сестра или кто-либо из моих кузин оказались вовлечены в семейный бизнес.

Моя тётя Элейна, имела с этим дело, но она родилась в этом клане и покинула его, чтобы выйти замуж за моего дядю Броуди. Она невероятно крута, но это не то, о чём мечтает большинство женщин. Зара и близко не может сравниться с Элейной по способности управлять кланом. Для этого требуется определённый уровень расчетливой жестокости, а у Зары её нет.

— Я знаю, что это не то, что ты хочешь услышать, но в твоей жизни есть отец. Это больше чем то, что есть у нас с Фионой. Иногда мы должны быть благодарны за то, что у нас есть.

Её глаза сузились.

Я вскидываю руки в воздух.

— Что? Ты спросила, и я сказал тебе, что думаю.

Она сжимает челюсти.

— Ладно. — Она допивает напиток, ставит его на стол, затем отодвигает стул, вставая.

Я хватаю ее за руку и встаю.

— Не убегай, как маленькая засранка.

Она ухмыляется.

— Я не убегаю. Я просто прогуливаюсь.

Я пронзаю ее более строгим взглядом.

Она смотрит на мою руку.

— Теперь можешь меня отпустить.

Я не делаю этого. Я подхожу еще ближе. Вопрос, который она мне задала, таит в себе слишком много тревожных сигналов, самый большой из которых заключается в том, что она может быть в опасности. Если кто-то пытается выведать у нее подробности об отце, он явно не на нашей стороне. А это значит, что они наши враги. Поэтому я требовательно спрашиваю:

— Скажи, кто сообщил тебе, что у них есть информация о Луке?

— Никто, — лжет она.

Я недовольно рычу.

— Ты думаешь я глупый?

— Брось, Шон.

— Зара, некоторые вещи не должны выходить наружу. Если твой отец думает, что его прошлое должно быть...

— Но ты бы стал разбираться в прошлом своего отца, — обвиняет она.

Я молчу, мое сердце колотится сильнее.

Она хмыкает.

— Ты не понимаешь, насколько это лицемерно?

— Это другое.

— Нет, это не так, — выпаливает она.

Я стою на своем.

— Это не одно и то же.

— То, что твой отец умер, не означает, что это меняет мою ситуацию, — заявляет она.

Между нами нарастает напряжение.

Мое беспокойство перерастает в страх. Я предупреждаю.

— Не вступай в мир, не предназначенный для тебя, Зара.

— Что это значит? — бросает она в ответ.

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь сохранять спокойствие, но от мысли о том, что Зара будет взаимодействовать с нашими врагами, мне становится дурно.

— В мире твоего отца ничто не дается даром. Если кто-то что-то знает, за эту информацию приходится платить. Сомневаюсь, что ты захочешь это делать.

— Почему? Потому что я женщина? — негодует она.

— Да.

Она смотрит на меня.

— Ты шовинист.

— Подай на меня в суд.

Она вырывается из моей хватки и скрещивает руки на груди, заявляя.

— Элейна может обвести вокруг пальца любого мужчину из всех этих семей. Если ты хочешь, чтобы я это продемонстрировала, я зайду и создам ситуацию, а потом позволю ей проявить свои способности.

Я усмехаюсь.

— Тебе не обязательно это делать. Я не спорю с тобой.

— Ха! Вот видишь! Доказал, что ты ошибаешься!

Я сокращаю расстояние между нами, хватаю её за затылок и наклоняюсь к её лицу.

— Нет. Ты не Элейна. Если уж на то пошло, никто не может быть ею. Так что перестань вести себя так, будто ты та, кем не являешься, потому что всё, что ты сделаешь, это попадёшь в ситуацию, в которой не должна быть.

Она задыхается, её глаза горят огнём, её фирменный аромат, который она создает из нескольких духов, каким-то образом становится все более интенсивным между нами. Она опускает свои голубые глаза на мои губы, поджимая свои.

Пульс бешено отдается в ушах. Ее горячее дыхание смешивается с моим. Ветер кружит вокруг нас, и я обхватываю ее второй рукой, чтобы защитить от него, прижимая ближе к себе.

— Перестань быть маленькой язвой, — шепчу я, несмотря на то, что своим поведением она просто издевается над моим членом.

Она тяжело сглатывает, прижав взгляд к моему рту, и говорит:

— Я сказала больше, чем следовало. Давай забудем об этом разговоре.

Моя эрекция упирается в ее живот, вены горят от желания, которого у меня не должно быть. По крайней мере, не в отношении нее. Но я не в силах сдержаться. Я предлагаю:

— Может, мне нужно посадить тебя к себе на колени и шлепать по заднице, пока ты не расскажешь мне, в чем дело.

Она смотрит на меня с открытым ртом, ее щеки горят, а грудь все быстрее поднимается и опускается напротив моей.

Музыка выводит нас из состояния транса. Фиона выходит на террасу с Шэннон и ещё несколькими друзьями.

Моя сестра неодобрительно смотрит на меня. Это не первый раз, когда она застает нас в момент, когда наши руки оказываются друг на друге, хотя между нами никогда ничего не было. Она стремительно направляется к нам, вмешиваясь:

— Что здесь происходит?

Я отпускаю Зару.

— Ничего.

— Это не похоже на «ничего», — утверждает Фиона, переводя взгляд с нас на нее.