Развод. Вина предателя (СИ) - Лебедева Катя

Машу руками и сбиваю со стола чашку с недопитым кофе. Она со звоном разбивается на мелкие осколки. На плитке остается лужа и мелкое крошево. Звон в момент падения срывает все предохранители и выпускает наружу то, что убивает изнутри

Я встаю, беру с мойки посуду и начинаю бить ее: тарелку за тарелкой, чашку за чашкой и даже стаканам достается. Да что там стаканам, даже вилки летят в стену. Все, что попадается под руку, все метаю, пытаясь выпустить всю боль.

Плевать мне на то, что это все придется убирать. Плевать на то, что посуда мне нравилась. На все плевать.

Сейчас это не имеет никакого значения. Я продолжаю выть и швыряться, а на душе не становится легче, ни на грамм.

Отчаяние затапливает с головой. Грудь спирает. Пытаюсь оттянуть ворот домашней туники, но это не помогает. Мне душно кажется, что легкие тоже сжимает. В голове начинается паника.

Мечусь к окну, открываю его, подставляю лицо прохладному воздуху, но это не помогает. Мне кажется, что вокруг все пылает и сейчас сожжет меня заживо.

Я понимаю, что это все стресс. Понимаю, что это все нервы. Понимаю, что на самом деле в доме комфортная температура и вот такое стояние под окном может быть чревато, но не могу, не могу остановиться.

Когда понимаю, что толку нет, мчусь к холодильнику и достаю из нижнего ящика морозилки формочку со льдом. Высыпаю ее содержимое на стол, хватаю кубики льда прикладываю их к щекам, к шее, сжимаю в руках, по мне стекает вода, но я не могу остановиться.

Мне это не помогает.

Чувствую, как холод обжигает кожу, но не остужает. Я бьюсь в дикой агонии.

И в какой-то момент не выдерживаю, сдаюсь, отбрасываю лед в сторону, снова начинаю рыдать, сползаю вдоль кухонного гарнитура и сажусь на плитку.

Прижимаю колени к груди, зарываюсь пальцами волосы, и просто вою.

Вою выпуская наружу то, что на душе. Я не знаю, что мне еще сделать, чтобы стало легче, чтобы перестало так жечь в груди, чтобы отступила эта паника.

- По какому поводу погром Полин? – внезапно раздается голос мужа. - И что вообще здесь происходит? Объяснись.

Глава 2

Глава 2

Полина

В первую секунду мне даже кажется, что это галлюцинация, но потом я поднимаю голову и вижу его на пороге.

Муж стоит в темных брюках, рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами и закатанными по локоть рукавами. Красивый, брутальный, породистый, как любят говорить. Вид у него немного замученный, но не уставший.

Еще бы с чего ему быть уставшим? Он просто выдохся, пока любовница благодарила его за покупку новенькой машины. Реальных проблем ведь не было. И сейчас, зная, что он мне изменяет, видя, какое лицо у него в эту минуту, начинаю вспоминать, каким он приходил в последнее время, и четко осознаю, периодически у него было вот такое же лицо.

Замученное, но не уставшее.

То есть получается, он часто мне врал, когда говорил, что был тяжелый день на работе, а на самом деле он просто развлекался с другой.

Получается, я все же замечала его изменения, просто не придавала им такого значения. Он был со мной таким же, как и прежде. В нашей жизни ничего не менялось, и поэтому я не реагировала. Но сейчас, сейчас все изменилось, все иначе, и поэтому замечаю все эти мелкие различия.

Но надо отдать мужу должное, за все то время, что у него есть любовница, я ни разу не чувствовала запаха чужих женских духов на нем, не находила эти блондинистые волосы, ничего. Даже следов помады или тонального крема не было.

Интересно, он дарил ей те же духи, что и мне, чтобы скрывать похождения? Сделал из нее в этом плане копию меня? Или у него просто всегда с собой была запасная одежда, а испорченную он выкидывал или сдавал в химчистку?

Столько вопросов. Они роятся в голове вызывая дикую головную боль.

- Полина, я жду. Что ты здесь устроила? Кто тебя так разозлил? - проходя в кухню и наступая на осколки подошвами ботинок, приближается ко мне, осматривается вокруг и оценивает результаты моей работы.

Смотрю, как и он на кухню. Что же я натворила? Не могу поверить в увиденное. Это погром, самый настоящий погром. К нам, словно воры ворвались и все перевернули вверх дном. Я даже не заметила, как все это сотворила.

Но Саша все ближе, и когда он подходит к столу, телефон пиликает новым сообщением. Похоже, его любовница решила еще что-то мне прислать, а у меня нет сил посмотреть, что именно.

Чувствую, если попробую подняться, упаду. Упаду со всего роста и не успею ничего сделать. Все силы ушли на то, чтобы рвать и метать все вокруг, но, когда села, все, оказалась опустошена. Сейчас мне нужна небольшая подзарядка, легкий перекур. Но, глядя на мужа, понимаю, что он не даст мне этого времени, он не даст мне паузы, не даст собраться с мыслями.

- Полина, говори. Я долго буду ждать?

- Телефон, - осипшим голосом говорю ему и киваю на стол.

- Что телефон? Тебе кто-то позвонил, угрожал, напугал, что? Я очень устал, не умею читать мысли. Полина, просто внятно мне скажи, если кто-то причинил тебе боль, я ему собственными руками голову отвинчу. Только скажи, кто этот смертник все. И завтра я принесу тебе его на блюдечке с голубой каемочкой.

- Ты, - коротко и четко говорю ему, хотя внутри обмираю от страха. Мне кажется, что голос должен был пропасть, но он на удивление он звучит громко.

- Что я? Полина, родная, я правда не в настроении разгадывать шарады, - говорит, тяжело вздыхая и потирая переносицу.

- Посмотри телефон, - говорю ему, на что муж тяжело вздыхает, берет со стола мой мобильный, снимает блокировку и привычно усмехается.

Он каждый раз говорит мне, что нужно установить пароль, любой, хоть графический ключ, хоть комбинацию цифр, хоть отпечаток пальца, хоть что-нибудь, ведь телефон - это мой мир, и он должен быть защищен. Я раньше не понимала зачем это делать. У меня ведь нет от него никаких секретов.

Я всегда удивлялась, что у него он есть. Но понимала, Саша каждый день с разными людьми общается, может, где-то забыть сотовый, потерять, а на нем ведь важные переписки, которые нельзя, чтобы кто-то увидел, рабочая почта.

У него есть что защищать, поэтому я хоть и удивлялась, но понимала необходимость его пароля. И нет, я никогда не спрашивала, какой он у него, потому что не считала правильным следить за мужем, рыскать, по сообщениям, проверять контакты.

Мы ведь были семьей, доверяли друг другу, любили. А вот эти вот поползновения, беспочвенные подозрения, которые бы рано или поздно превратились в паранойю, казались бессмысленными и саморазрушающими.

Но Саша, наверное, был рад этой слепой вере и даже не шифровался. Зачем? Ведь я не лезу.

И вот муж наконец-то снимает блокировку, и его лицо тут же меняется. Усталость сменяется злостью. Он сначала читает сообщение. Я все жду, когда же включит видео, но он этого не делает, а я все жду и жду.

Пауза затягивается.

Муж сжимает телефон в руке так сильно, что мне кажется вот-вот и сломается в его.

Скулы напрягаются, он стискивает челюсть так сильно, что даже вены на шее проступают. А поза? Он встает в стойку. Уверена, сейчас на ощупь он, как кусок камня. Так всегда происходит, когда Орлов в гневе.

И наш сын, он такой же, он также напрягается, также стискивает челюсть, он копия своего отца. Только уменьшенная. Пока. Господи, что же нас ждет?

- Почему, Саш, почему ты это сделал? Что я сделала не так? В чем я перед тобой виновата? Я ведь люблю тебя, а ты… как ты мог, вообще? - голос снова дрожит, а по щекам катятся горькие слезы.

Во мне появляются силы, их немного, но они есть, и я с трудом, но встаю. Не подхожу к нему ближе, боюсь. Между нами пара метров. Мы смотрим друг на друга. Я с надеждой, он зло куда-то мимо меня.

- Почему ты молчишь? Почему ты ничего не говоришь? И почему не включишь видео? - сама себе делаю больно этими вопросами, но не могу молчать. Я хочу заполнить эту звенящую тишину.