Мне не хватает тебя (СИ) - Айрон Мира
Алёна улыбнулась, кажется, впервые за этот день, — настолько забавно выглядел и рассуждал молодой офицер.
— О! — обрадованно продолжил «искатель». — Хотя нет, тоже мимо.
К туфлям на шпильке добавилась пара балеток, а потом детские резиновые сапоги ярко-синего цвета.
— А вот это как раз то, что нам подойдёт! — воскликнул пограничник и извлёк на свет божий старые кеды неопределённого оттенка. — Тридцать девятый размер. У тебя какой?
— Тридцать седьмой, — отрапортовала Алёнка.
— Прости, но тридцать седьмого здесь нет, только эти. Так что пойдём на вахту, договариваться. Ты должна будешь потом вернуть это сокровище на место.
— Я обязательно верну! — заверила девушка.
Устроившись на одной из скамеек в фойе школы, Алёна сняла свои многострадальные кроссовки, надела кеды и полюбовалась на свои казавшиеся огромными ноги. Вспомнился стишок о том, как кто-то стоит на асфальте в лыжи обутый... Однако она была явно не в той ситуации, чтобы воротить нос от находки. Выбирать не приходилось.
Старые кроссовки улетели в урну с мусором, а Алёна и её добровольный помощник заспешили на школьный стадион, где вот-вот должна была начаться торжественная линейка, посвящённая открытию «Зарницы».
Уже почти все были в сборе. Команды классов расположились по периметру, а отряд пограничников стоял чуть поодаль. Спаситель Алёны подмигнул ей и присоединился к своим, а девушка нашла десятый класс и встала с краю, старясь не обращать внимания на вопросительные взгляды одноклассников.
Директор школы и командир пограничников выступили с приветственными торжественными речами, и школьники начали рассаживаться в приехавшие специально за ними машины с тентами, чтобы ехать на аэродром.
Алёна старалась ни на кого не смотреть и неистово надеялась на то, что никто не станет смеяться над её кедами. Однако одноклассникам было не до того: их гораздо больше заинтересовал тот факт, что Андреева едва не опоздала на построение и появилась в компании молодого офицера. При этом была явно смущена, да ещё и с заплаканным лицом. Интрига однако!
Девушка, отвечая неохотно и односложно, обрисовала ситуацию лишь в общих чертах. Почувствовав себя неуютно, подняла глаза и наткнулась на пристальный и какой-то недобрый взгляд Лильки. Однако задумываться о том, почему подруга детства так смотрела на неё, и анализировать ситуацию было некогда: впереди ждали соревнования.
Когда начался забег, в котором участвовала Алёна, она даже забыла о своих нелепых кедах, они совсем не мешали ей. Выработала необходимый и комфортный ритм, выровняла дыхание и просто бежала. Однако незадолго до финиша заметила, как девушка из параллельного класса начала ускоряться. Пришлось набирать скорость и Алёне, потому финишную черту она пересекла кубарем, хоть и сохранила первый результат.
Ободранная ладонь противно саднила, а спортивные брюки подозрительно намокли в районе правого колена. Болельщики кинулись поздравлять победительницу, а она мечтала только о том, чтобы этот тяжёлый длинный день уже поскорее закончился, и больше всего боялась снова разрыдаться.
Неожиданно девушка почувствовала, как она теряет сцепление с землёй. Опомнившись, поняла, что её несёт на руках тот самый здоровенный зеленоглазый пограничник.
Устроив Алёну на сиденье военного уазика, молодой мужчина осмотел её ладонь и выругался себе под нос. Достал аптечку, обработал ссадины и щедро полил ладонь девушки перекисью. После этого осторожно приподнял штанину на правой ноге Алёны, чертыхнулся уже громче и покачал головой.
Обрабатывая огромную ссадину, мужчина удивлённо поднял на свою «пациентку» большие зелёные глаза. Она казалась полностью спокойной, только немного побледнела.
— Ты вообще плакать собираешься? — поинтересовался пограничник. — Давай уже, пока есть действительно реальный повод!
Глядя в его изумлённое лицо, Алёна вдруг рассмеялась. Он с облегчением выдохнул, опять покачал головой и засмеялся в ответ.
— Спасибо вам, — краснея, сказала девушка. — Вы... Спасибо!
Глава 2
В первые несколько дней, прошедших после «Зарницы», Алёнка часто вспоминала своего спасителя. Да что там вспоминала... Она только о нём и думала, хотя даже в своём юном возрасте прекрасно понимала: нет и не может быть ничего общего между школьницей и офицером, которому уже точно за двадцать. И всё же ей было очень грустно; особенно оттого, что она даже не узнала имени пограничника и не сказала ему своё.
Наступило лето, и острота воспоминаний постепенно притупилась, а потом и вовсе стёрлась. Бо́льшую часть каникул Алёна провела в Астрахани, в гостях у бабушки. Ирина Ивановна, мать Надежды Александровны, всю жизнь отдала педагогике, имела звание заслуженного учителя и до сих пор продолжала преподавательскую деятельность.
Бабушка ходила с Алёной в театры, музеи, на выставки и на прогулки. Девушка наконец-то отвлеклась от семейных проблем, перестала мучиться выбором и всякий раз уходить в себя при виде отца.
Даже то, что Ирина Ивановна постоянно подводила внучку к решению вопроса в пользу получения педагогического образования, не испортило Алёнке отдых. Девушка отстаивала собственное мнение: чем дальше, тем больше она склонялась к тому, что хочет стать стоматологом.
Алёне легко давались химия и биология, что в принципе является редкостью для учеников средней школы. Если не стоматологом, то можно ещё рентгенологом, либо медсестрой в рентген-кабинете. В общем, будущая выпускница бредила медициной.
Семья Андреевых отдавала себе отчёт в том, что попасть на бюджетное место в медицинский вуз — это задача даже не со звёздочкой, а с десятком-другим звёзд. Именно поэтому мать с отцом уже давно начали откладывать деньги на высшее образование дочери.
* * * * * * *
В один из сентябрьских дней, вернувшись домой из школы, Алёнка увидела маму, которая делала уборку в кухне.
— Мам, а ты почему дома? — с тревогой спросила девушка.
Надежда Александровна практически никогда не ходила на больничные, и увидеть её в будни дома раньше пяти часов вечера — это всё равно что увидеть невооружённым глазом созвездия в полуденном небе.
Мама обернулась от плиты, которую чистила, и Алёна увидела её бледное и заплаканное лицо. Внутри у девушки всё словно покрылось инеем: она поняла, что мама узнала о неверности отца. Однако всё оказалось гораздо хуже.
— Витю арестовали, — бесцветным голосом сообщила женщина. — Ты взрослая уже, дочка... Да и всё равно узнаешь от людей, ведь шила в мешке не утаишь. Он изменял мне, и уже довольно давно. Я догадывалась, конечно, но не хотела проверять... и верить в плохое не хотела.
Надежда села за стол, продолжая сжимать в руке губку, которой тёрла плиту, протяжно всхлипнула.
— Мам, ты... не думай об этом вообще! Ты самая лучшая и самая красивая!
Это была чистая правда: Надежду природа не обделила ни красотой, ни статью. Высокая, стройная, темноволосая, голубоглазая и белокожая... Алёнка часто мысленно сравнивала внешность мамы с внешностью сказочной Белоснежки.
Сама Алёна больше походила на родственников отца: и невысоким ростом, и густыми светлыми волосами, и огромными голубыми глазами. Но всё же некоторые черты мамы ей удалось унаследовать.
— Если бы только измена, доча, я бы, конечно, приложила все силы к тому, чтобы забыть и не думать об этом.
И тут девушка вспомнила: мама сказала, что отца арестовали!
— Мам, а что ещё случилось? — упавшим голосом спросила она.
— Сердечную подругу отца поймали на сбыте икры. Разумеется, имя поставщика было тут же раскрыто. Так всё сразу и всплыло.
Всё же браконьерство, которым периодически промышлял Виктор Григорьевич, подвело его под монастырь. Разумеется, Надежда не смогла бросиь мужа в такой ситуации, тем более, что во время ожидания суда у мужчины случился первый инфаркт.
Обошлось, восстановился. Все деньги, которые были отложены на образование Алёнки, ушли на погашение штрафов и оплату услуг адвоката. Виктор Григорьевич на год уехал в Соликамск, в колонию-поселение, а о том, чтобы пытаться поступить в медицинский вуз, Алёне велели забыть. Нужно реально оценивать ситуацию и свои возможности, — так ей сказали мама и бабушка. Лучше синица в руке.
