Предатель. Не вижу нас вместе (СИ) - Дале Ари

Пару долгих секунд сижу, не двигаясь, а в следующую — вскакиваю на ноги. Стул со скрипом отодвигается.

— Что? Нет! — выкрикиваю.

Хватаю сумку с пола и начинаю отступать, при этом опасливого взгляда от Виолетты Павловны не отвожу. Кажется, если я прерву зрительный контакт, женщина бросится на меня, чтобы насильно затащить в операционную, где лишит малыша, который так долго шел ко мне.

— Ксения Александровна, — Виолетта Павловна упирается ладонями в стол, приподнимется. — Послушайте… — наверное, собирается произнести речь, которую ей приходилось говорить уже тысячи раз, но я взмахиваю рукой, прерывая ее.

— Не нужно, — произношу на выдохе, продолжая двигаться задом наперед. — Я вас поняла, — нещадно вру. — Мне… п-пора, — прежде чем Виолетта Павловна успевает возразить, кручусь на пятках и выбегаю из кабинета.

Не останавливаюсь, стоит двери за мной захлопнуться. Ноги сами несут меня вперед. Я не знаю, куда бегу. Не замечаю дороги. Не вижу ничего вокруг. Поддаюсь инстинкту, который кричит: “Защити малыша”. Сейчас нет ничего важнее этого.

Быстрые, гулкие удары сердца отдаются в ушах. Рваные выдохи срываются с губ. В груди печет. Мышцы ноют. Но я не сбавляю темпа ни на секунду. Кажется, если заторможу, то потеряю самое важное на свете, без чего не смогу дальше жить.

Я не могу лишиться своего малыша. Не могу…

Это понимание придает мне сил, и я ускоряюсь. Несусь так быстро, как только могу. Очнуться получается, лишь оказавшись на улице, когда ледяной ветер бьет в лицо.

Где-то на краю сознания возникает мысль, что я забыла пальто в гардеробе. Вот только стоит подумать о том, что придется вернуться в больницу, меня начинает прилично потряхивать.

Мгновение ничего не происходит, а в следующее — слова Виолетты Павловны обрушиваются на меня, словно бетонные плиты. Колени тут же подгибаются. Я едва успеваю схватиться за железные, ледяные перила. Подхожу к ним, опираюсь бедром. Прикрываю глаза. Вижу тьму и сразу распахиваю их.

Страх паучьими лапками ползет по коже, сдавливает горло.

Возможно, тьма скоро станет моей лучшей подругой.

Слезы подкатывают глазам.

Как такое могло произойти? Как самое счастливое событие в моей жизни привело к возможной потере зрения?

Желудок сдавливает от страха. Дыхание перехватывает, когда я пробую представить, какой моя жизнь в полнейшей темноте.

Тут даже подключать воображение не надо, я и так понимаю, что если перестану видеть, вся моя жизнь разрушится. Но не она меня сейчас пугает больше всего на свете. А мой ребенок. Мой малыш.

Похоже, мой самый большой страх становится реальностью, и я никогда не увижу прекрасного личика своего будущего ребенка. Никогда…

В груди печет. Из меня рвется всхлип за всхлипом. Но я кусаю губу, не позволяя себе разрыдаться в голос.

Нет. Аборт я делать точно не буду. Об этом не может идти и речи. Но как мне растить своего малыша, если я не смогу его видеть? Как?

Проворная слезинка все-таки скатывается по щеке. Смахиваю ее быстрым движением.

Пытаюсь вернуть себе самообладание, но не получается. Как и понять, что делать дальше. Я не могу ослепнуть. Просто не могу.

“Демид”, — имя мужа всплывает в мыслях.

Мне нужно к нему. Да, точно. Единственный человек, который может найти выход из патовой ситуации — мой муж. Он, конечно, никогда не горел желанием иметь детей, но и не противостоял мне, когда я однажды сообщила о своем желании иметь продолжение нашей любви. В животе начинает ворочаться червячок нехорошего предчувствия, когда я вспоминаю, облегченный выдох, сорвавшейся с губ мужа, стоило мне выйти из ванной с тестом на беременность, на котором была одна полоска. Но это произошло давно. Тогда мы только поженились, не успели насладиться друг другом. С тех пор прошло уже десять лет. И хоть у нас никак не получилось забеременеть, Демид поддерживал меня во всем, даже разных знаменитых врачей находил и сдавал все необходимые анализы.

Поэтому отбрасываю все сомнения в сторону. Достаю из сумки телефон и вызываю такси. Оно приезжает спустя десять минут, за которые я жутко замерзаю.

Когда забираюсь в теплый салон, зуб на зуб не попадает. Вот только несмотря на то, что водитель делает печку потеплее, и я согреваюсь, дрожать не перестаю. Хоть стараюсь во время дороги ни о чем не думать, непрошеные мысли все равно проникают в голову. Невольно представляю, какой моя жизнь будет в полнейшей темноте. Я не смогу не только готовить, хоть обожаю это дело всей душой. Но и разучусь писать, читать. Даже выйти из дома без сопровождения не получится, по крайней мере, в первое время. А как поменять памперс малышу? На ощупь?

Разве это жизнь? Не так я представляла свое будущее. Не так.

За гнетущими мыслями не замечаю, как мы подъезжаем к офису мужа. Большое стеклянное здание встречает меня вместе с разбушевавшейся непогодой.

Моросит дождь. А порывы ледяного ветра проникают не только под ткань платья, но и под кожу. Стараюсь как можно быстрее добежать до здания, пока не успела еще и промокнуть. Большой, обычно залитый светом через панорамные окна холл сегодня кажется серым. Наверное, из-за плотно затянутого неба, которое не пропускает солнечные лучи. А любимый мною запах кофе сегодня не будоражит.

Думаю лишь о том, как добраться до Демида. Это моя цель, и я ей следую.

Пересекаю холл, на лифте доезжаю до последнего этажа. Как только металлические дверцы разъезжаются, срываюсь с места и несусь по длинному коридору, где за стеклянными дверьми обычно сидит вся администрация. На краю сознания отмечаю, что в разгар рабочего дня на месте никого нет, но игнорирую в очередной раз появившееся плохое предчувствие, которое колючими мурашками проносится по коже. Быстро добираюсь до приемной, где помощницу мужа тоже не нахожу. Хмурюсь, но не останавливаюсь.

Огибаю полукруглый белый ресепшн и подхожу к черной двери за ним. Не думая, кладу ладонь на металлическую ручку, нажимаю, распахиваю дверь.

Вот только порог не переступаю, застываю на месте.

Взгляд цепляется за одетого в черный костюм Демида, прижимающего к панорамному окну обнаженную женщину. Оба стоят ко мне спиной, поэтому не замечают меня. Но хлюпающие звуки, тяжелое дыхание, девичьи немного визгливые стоны не оставляют сомнений в том, что происходит кабинете… чем занимается Демид.

“Вот сейчас я бы хотела оказаться слепой и желательно глухой”, — проносится в голове.

В меня словно вонзаются тысячи игл. Судорожно втягиваю воздух, пытаясь не застонать от боли, совсем как… любовница моего мужа, только от удовольствия.

Наверное, этот звук привлекает внимание Демида. Он оглядывается через плечо, видит меня, хмурится. Замечаю холод и тьму, которые в последнее время поселились в глазах у мужа. Я связывала отстраненность Демида с проблемами на работе, ведь даже представить себе не могла, что любящий меня муж нашел другую женщину.

Демид же пару секунд просто смотрит на меня, а потом жестко заявляет:

— Закрой дверь с другой стороны. Я закончу и приду.

Глава 2

Демид вроде бы что-то сказал, да? Я же слышала его слова, видела, как шевелятся губы мужа, но почему-то не удается понять, что именно он говорит. Такое чувство, будто кто-то поставил звук на минимум, не давая сказанному Демидом проникнуть в мой разум, укорениться там, вызвать еще большие страдания.

Жаль, со зрением такая штука не работает. Свет почему-то никто не выключает.

Поэтому все мое внимание сосредотачивается на девушке, которую Демид вдавливает в окно. Муж почти полностью закрывает ее собой. Но мне все равно удается рассмотреть светлые взлохмаченные локоны, доходящие до ее плеч. Ладони, лежащие на стекле с двух сторон от ее тела и, явно, оставляющие отпечатки. Оголенное бедро и красные туфли шпильках.

“Кто она?” — всплывает в мыслях никому не нужный вопрос.

На самом деле, неважно с кем изменяет мне Демид. Главное, сам факт. Но жажда выяснить личность любовницы, посмотреть на женщину, на которую променял меня муж, поднимается из глубины моей души. Заставляет нервные окончания гудеть, а кончики пальцев покалывать.