Развод под 50. От печали до радости (СИ) - Султан Лия

-Я не могу ответить на этот вопрос, - вздыхает он. - Прости, но мои цели и мечты уже давно другие.

Губы Миры задрожали, а слова Бахытжана, хоть и долетали до нее, но не доходили.

-Ты хотела, чтобы мы купили квартиру старшему - мы это сделали, - продолжил он свою мысль. - Ты хотела, чтобы у Анары был красивый узату - мы его провели. Но ты никогда не спрашивала, чего хочу я. Как я вижу свою дальнейшую жизнь? Куда хочу двигаться?

Претензии мужа, которые он видимо слишком долго копил, хлесткой пощечиной ударили наотмашь, оставив пылающий след. Будто он недостаточно сказал, признавшись в любви к другой женщине.

-Я не поняла, - склонив голову, возмутилась Мира. - Ты сейчас пытаешься меня сделать крайней?

-Я не это имел ввиду.

-Хорошо, - сложив руки на груди, Мира вздернула подбородок. Слезы на щеках высохли и она почувствовала жжение на белой коже. - Объясни, что ты имел ввиду.

Таймер запищал, сообщая, что пора выключить котлеты. Но Меруерт не сдвинулась с места, а продолжала прожигать мужа взглядом в ожидании ответа. “Пип-пип-пип” - этот дурацкий звук действовал на нервы обоим, но хозяйка будто ничего не слышала. Тогда Бахытжан сам встал, в два шага оказался рядом с плитой, отключил сначала конфорку, а затем нажал на кнопку таймера. Несколько секунд он стоял, не шелохнувшись, понимая, что сам запустил механизм уничтожения и должен был быть готов к любому исходу.

-Я боялся тебе сказать это давно, - он не мог смотреть Мире в глаза, поэтому глядел на кафельные узоры. Вспомнилось, как они вместе выбирали плитку на строительном рынке и он сказал: “Мир, кухня твоя. Что хочешь, то бери. Мне без разницы”.

-Что именно? - отозвалась она тихо.

-Что я уже давно ничего к тебе не чувствую, - ну вот он и признался ей в том, что мучило его все последние месяцы. - Что люблю тебя как друга, как мать моих детей, как человека, который был со мной рядом в самые сложные моменты. Ты ухаживала за мамой после инсульта. Единственная из всех снох.

Меруерт, чье имя с персидского переводится как “жемчужина”, была хорошей невесткой и ценила то, что енешка (каз. “Ене” - свекровь) сделала для нее. Когда Мира родила в двадцать лет, женщина помогала ей с малышом, что позволило молодой маме продолжить учебу. В начале нулевых, дом свекрови, в котором они все жили, попал под снос, потому что одна большая компания собиралась строить на месте частного сектора ЖК. Застройщик заплатил огромную по тем временам компенсацию, на которую купили четырехкомнатную квартиру в спальном районе и машину для Бахытжана. Свекровь вплоть до самой смерти жила с ними.

-Господи… - глухо промолвила Мира, осознав весь масштаб своей личной трагедии. Бахытжан любит ее как друга, а она его - как мужа, своего первого и единственного мужчину.

-Прости, - в который раз повторил Бахытжан и, наконец, повернулся к Мире. В его глазах она уже давно перестала быть девятнадцатилетней однокурсницей, в которую он без памяти влюбился. Девяносто с лишним дней его мысли занимала жгучая черноглазая брюнетка, которой стоило только войти в его кабинет, как мир перестал существовать. Он и не знал, что такое еще возможно в его возрасте. Что от одного рукопожатия может ударить током и что потом ты, как пацан будешь искать с ней встреч, вызывать к себе, чтобы спросить, освоилась ли она на новом месте, заходить к ней в отделение якобы с проверкой, специально пересекаться в столовой.

-Я тебе благодарен за всё, - нехотя отпустив мысли о Шинар, он вернулся на кухню. - Ты прекрасная хозяйка.

-Перестань! Хватит уже! --отчаянно закричала она и встав со своего места, оказалась напротив него. - Ты добить меня хочешь? Или это такой запоздалый кризис среднего возраста - седина в голову, бес в ребро?

-Нет, это не кризис, - в ответ он тоже повысил голос. - По крайней мере, я честно пришел и признался, а не мыкался по съемным квартирам и гостиницам. Я не предавал тебя.

-И мне надо тебе за это сказать спасибо? Или похлопать? - вытирая мокрый от слез нос, заявила Меруерт. - По мне так это еще хуже! Это духовная измена!

-Ну не могу я без нее! Не могу! - жестикулируя, выпалил Бахытжан. - Как ты не понимаешь? Отпусти меня. Дай мне построить новую жизнь. И ты тоже строй новую.

Мира горько засмеялась ему в лицо.

-Как у тебя все просто! Ты в шоколаде в свои сорок семь. Мужчина в самом расцвете! У тебя новая любовь и ты ни о ком, кроме себя и своей похоти не думаешь! И тебе плевать на мои чувства и любовь, на то, что у нас беременная дочь и ей нельзя волноваться. Ты же знаешь, какая Аселя чувствительная и ранимая.

-Ты вообще меня не слышишь! - дотронувшись пальцами до висков, вскрикнул Бахытжан. - Я всю жизнь жил интересами семьи. Тебе даже упрекнуть меня не в чем, потому что я всё делал ради тебя и детей. Но они выросли и мы изменились, Мира! Прими уже это! Я хочу жить по-другому. Я хочу делать то, что для меня важно!

-И что для тебя важно? - в сердцах выпалила Мира.

-Она!

Меруерт замерла и отступила, не в состоянии больше ни кричать, ни спрашивать, ни выносить его правду. То, что он сейчас сказал, стало последней каплей.

-Уходи, - процедила она и вышла из кухни.

-Мира! - крикнул он вслед.

-Просто собери вещи и уходи к ней, - бросила, не обернувшись и пошла в зал, где, не включив свет, опустилась на диван и уставилась на темный прямоугольный экран. В окно пятого этажа падал свет из окон дома напротив. Слова Бахытжана давили на виски и она слышала, как в спальне он открыл скрипучую дверь шкафа.

А еще Мира понимала, что нужно сказать обо всем детям. Вот только как? И должна ли это делать она, он или все же лучше вместе? Хорошо, что они уже взрослые - будет легче. Хотя, все сейчас так непредсказуемо.

Меруерт потеряла счет времени. Про себя она удивлялась, что муж затих и спокойно бросает в небольшой командировочный чемодан рубашки, футболки, носки, брюки, галстуки. Обычно она ему все собирала. Сначала стирала, затем тщательно утюжила и аккуратно складывала. Ее так научили. От нее этого ждали. У хорошей жены муж всегда сыт, обут и одет с иголочки. Вот только одно “но”: от хорошей жены мужья не уходят.

-Я ушел, - услышав его голос, Мира повернула голову и увидела в дверном проеме силуэт Бахытжана. Он ждал, что она скажет ему что-то на прощание. Но Мира не смогла. Слова застряли в горле и больно раздирали его изнутри.

Через несколько секунд за ним захлопнулась массивная железная дверь. Еще спустя полчаса она все-таки нашла в себе силы встать, пройти в прихожую и повернуть замок влево. Ну вот и всё. Она осталась одна. Так странно и так быстро.

Неожиданно ей стало страшно в собственной квартире. В полном одиночестве и в кромешной тьме родные стены давили и сужались, а светлые воспоминания лезли в голову и терзали ее разбитое сердце. Меруерт легла на своей стороне кровати, свернулась калачиком и закрыла уши руками, чтобы только не слышать призраков прошлого: заразительный смех младшей дочери, крик сына из соседней комнаты: “Мам, а мои джинсы в стирке?”, шепот Бахытжана ночью: “Мир, спишь? Давай пока дети в лагере, а мама спит...ну...” И когда она отвечала, что очень даже “давай”, его рука ложилась на ее бедро, задирало сорочку и проскальзывала вверх до груди.

На прикроватной тумбочке зазвонил телефон, который она оставила здесь еще когда переодевалась после работы. Протянув руку, она нащупала его на книге, которую читала перед сном, и прижала к уху.

-Да, жаным, - Меруерт старалась звучать буднично, чтобы дочь не догадалась о том, как ей плохо. -Как дела?

-Здорово. Она так пинается активно, я сняла на видео. Сейчас пришлю в нашу группу. Что делаете?

Асель звонила два раза в день: утром и вечером. Связь у них была очень сильная, поэтому даже переехав, она хотела знать все о родителях. У них была своя группа в вотсапе – “Ниязовы”, куда сын скидывал фото и видео внука, а дочь снимки с аккуратным животиком.

-Я прилегла. Что-то устала после работы, - соврала она.