Сломанные крылья (СИ) - Безрукова Марина
Прошел и этот день. Засыпая, Лана подумала о том, что завтра опять утром надо будет одеть сонного малыша, вынести его на мороз и проводить дочку в сад. Как бы ей все это приспособить? Она пока не знала.
Глава 2
Зазвонил будильник. Восемь утра. Лана с трудом оторвала голову от подушки. Кирюшка не спал всю ночь. Педиатр говорит, сказались быстрые роды. Сын родился всего за полтора часа от момента первой схватки. И хотя нареканий к малышу особых нет, все же спит пока ночью плохо, плачет, плачет. Но ему всего-то третья неделя. Лана из опыта с дочкой знала, что это пройдет, надо просто потерпеть, подождать, пережить.
Кирюшка родился под Новый год. Она еще за неделю до рождения шутила с девочками в чате в интернете: а вдруг придется встречать Новый год не в красивом платье, а в больничном фланелевом халате?! Вот, и дошутилась. Вторая часть шутки была в том, что Кирюшка появился на свет в день рождения мужа. Это было обидно. Лана понимала, что с Сергеем она больше не останется. А сын взял и выбрал такую дату. А все потому, что лентяй. Уж как она его уговаривала родиться либо на недельку пораньше, либо на недельку попозже: уже в новом году. Но нет, сделал все по-своему! Особенно не любила Лана вспоминать ее отправление в роддом и все, что было в последующие дни. Но воспоминания нахлынули вновь.
Накануне родов она была дома одна с дочкой. Сергей опять был не понятно где, да к тому же явился домой уже поздно ночью и пьяный в дым. Почему именно в этот вечер накануне своего дня рождения он так напился, Лана не знала. Обычно за ним такого не водилось. А в три часа ночи прошла первая схватка. И Лана все поняла. Поняла, что сын решил родиться в день рождения своего отца. Она разбудила мужа, попросила вызывать «скорую». Он путался в именах, называл не ее имя и фамилию диспетчеру, а видимо, имя своей любовницы. Он был пьян, и ему было трудно сосредоточиться.
Сердце Ланы болело. И было ужасно стыдно. Особенно, когда достаточно быстро приехали доктора. Они зашли в квартиру и, вероятно, первое, что почувствовали — это запах перегара. Лана уже надевала верхнюю одежду, а схватки становились все сильнее и чаще. Предупреждала же ее мама, что и она сама в свое время родила Лану очень быстро, за те же полтора часа. Но Лана отмахивалась и говорила, что так не бывает.
Фельдшер брезгливо поморщилась и спросила:
— Обследована?
— Да, конечно, — еле сквозь схватку смогла выдохнуть Лана. — Вот, обменная карта, вчера была в последний раз у врача, в консультации.
Взгляд молоденькой девушки-фельдшера чуть смягчился.
«Боже, как стыдно, — подумала Лана, — они ведь решили, что я пьянь подзаборная…»
— Сейчас домчим вас побыстрее, — сказала фельдшер.
Лана взяла приготовленный заранее пакет со всем необходимым. Вышли на улицу. Стояла морозная ночь. От холода трещали ветки деревьев, а внутри скорой царила просто арктическая стужа. Лана кое-как примостилась на кресле боком. Машина, включив мигалки, на большой скорости помчалась в роддом. Ехать было минут двадцать. Схватки все усиливались, и когда «скорая» остановилась у приемного покоя, Лана уже еле смогла выйти из машины. Фельдшер подхватила ее под руку и завела внутрь.
Схватки неумолимо шли одна за другой, и Лана не понимала, как ей без помощи снять куртку, сапоги, сложить все это для того, чтобы сдать в камеру хранения. Ведь она приехала совершенно одна, без родных. Девушка-фельдшер с сочувствием посмотрела и вдруг начала раздевать ее как ребенка, аккуратно складывая вещи. А Лана не могла произнести даже спасибо. Она успела еще продиктовать какие-то данные, как отошли воды, и врачи уже экстренно подняли ее в родблок. Через несколько минут на свет появился Кирюшка. Розовенький и толстый, как поросенок, он совсем не плакал, а только недовольно кряхтел. Его запеленали и положили под лампу: греться.
А Лана лежала и, глотая слезы, с тоской смотрела в огромное окно, за которым пряталась черно-синяя ночь. Не так она себе все представлял. Ей виделся взволнованный муж, поздравления, ликование и гордость, с которой он сообщал бы всем о рождении сына. А теперь ничего этого нет. С этим сложно было смириться, но Лана знала, что эта боль пройдет. А сейчас ее главное счастье лежит рядом и смешно хмурит недовольное личико.
Выписка из роддома была тоже так себе. Лана позвонила подруге с работы, она приехала со своим мужем и ждала в вестибюле. Лана побоялась, как бы медсестра не всучила кулек с Кирюшкой чужому мужу, а потому заранее предупредила, что сама вынесет ребенка. Ей казалось, что так больше не бывало ни с кем. Пыталась себя убедить — она не первая и не последняя, кого не встречает счастливый отец, родственники и друзья с шариками и цветами. Было горько от мысли, что у нее, такой романтичной особы, все как-то неправильно. Как в дешевой мелодраме про одиноких обманутых женщин.
Дома ждали Сергей с цветами и дочка. Катя с удивлением рассматривала маленького брата, еще до конца не понимая, что он не кукла, а совершенно живой, розовый и иногда крикливый младенец. Прошло еще две недели. И вот, муж, который то появлялся, то опять исчезал, наконец-то, произнес сакраментальную и такую банальную фразу: «Я пока поживу в другом месте».
«Ладно, совсем я что-то раздумалась», — сказала сама себе Лана и принялась будить дочку в сад. Кое-как собрав сонного малыша, она провожала Катюшку в садик. Идти было недалеко, одну остановку, но мороз, сугробы и колючий ветер были очень некстати. Почему она не оставляла Катюшку дома? Да все просто. Лана была уверена, что дочке веселее с ребятами в саду, там она отвлекается и перестает задавать один и тот же вопрос: когда придет папа, и почему его нет дома?
Что могла Лана ответить? Она попыталась, как это было вообще возможно объяснить дочери, что папа ушел. Он обещал навещать ее, но так пока ни разу и не появился. Лана была этому даже рада. Она не могла его видеть. Он бередил ее раны, и ее снова захлестывала волна унижения от мысли, как долго ее обманывали и врали в глаза. Доверчивость и открытость людям были ее слабыми и одновременно сильными сторонами. Она не умела врать. От слова совсем. Если пыталась, ее выдавали глаза, мимика, она забывала, что соврала, и ее легко можно было вывести на чистую воду. Уяснив эту особенность еще в детстве, Лана перестала предпринимать попытки обмануть. И именно поэтому она не выносила лжи и от других. Ни в каком виде. И еще не выносила предательства. И нечистоплотности. Моральной. Однажды, еще до беременности она была в гостях у подруги, и та вдруг рассказала ей, что уже почти год изменяет своему мужу. Лане стало очень неуютно, как будто она прикоснулась к какому-то гадкому насекомому. Хотя, конечно, у нее и самой было много недостатков. Но такое понятие как измена ей казалось чем-то скользким и грязным.
Пока дочка раздевалась в группе, Лана снова заметила недоуменный взгляд воспитательницы. Женщина, видимо, никак не могла понять, почему девочку не приводит папа, который раньше был достаточно частым гостем в саду. Лана ничего никому не объясняла. Ей было банально стыдно. Может быть, конечно, они расспросят Катюшку, но пока Лана делала вид, что все как обычно, а муж просто много работает и рано уезжает по делам.
Вернувшись домой, она легла на диван, дала грудь Кирюшке и мгновенно уснула. Уснул и малыш, пригревшись рядом. Разбудил Лану телефонный звонок. Вставать не хотелось, но телефон звонил настойчиво и громко. Кирюшка к счастью, пока не проснулся. Лана откинула плед, аккуратно отползла от ребенка и только потом дотянулась до телефона, висящего на стене.
— Да?
— Лана…
Звонила мама.
Лана, вздохнув, безнадежно присела на стул рядом с телефоном. Это надолго. Сначала мама расспрашивала о самочувствии и о детях. Потом осторожно поинтересовалась, не вернулся ли Сергей. Она спрашивает об этом постоянно. Мама сложный человек и Лана не особо рассчитывала на ее поддержку. В свое время она так и не решилась подать на развод и теперь с опаской смотрела на дочь, боясь, что она не одумается, не простит мужа, и не дай бог, еще и официально разведется. Лана с ней не спорила. Зачем? Пусть думает, что хочет. Она даже была рада, что мама далеко и общаются они лишь по телефону. Заплакал малыш, и Лана свернула разговор под благовидным предлогом. Неожиданно в замочной скважине провернулся ключ.
