Зубрилка для Чёрного (СИ) - Котлярова Екатерина

Я трясу головой, прогоняю наваждение. Хмурюсь и тянусь рукой к плечу парня, на которое он закинул мой рюкзак.

— Спасибо большое, что решил помочь, но сегодня мой рюкзак лёгкий, Игнат, — улыбаюсь. — Позволь, я сама.

Я тяну лямку на себя, но забрать свою вещь из рук молодого человека никак не выходит. Он слишком сильно сжимает лямку. Держит и не собирается отдавать.

— Игнат, прошу тебя. Пожалуйста. Отдай. Чего ты? — вскидываю брови. — Что на тебя нашло?

— Интересно, — вдруг с ухмылкой выплёвывает парень, — а как ты будешь просить, если я тебя сейчас затащу вон в ту кладовую и руками проберусь под твою юбку? М? Что-то подсказывает, Бунтарёва, что ты не так скромна, как пытаешься казаться. Белые овечки всегда горячие.

Я распахиваю рот и округляю глаза. Таких слов я не слышала никогда. От них меня охватывает мучительный жар с ног до головы. Я жмурю глаза и трясу головой. Я будто пытаюсь избавиться от звучания хриплого низкого голоса, который так волнует меня.

— Ты что такое говоришь, Игнат? — пытаюсь говорить так, чтобы мой голос не дрожал и не срывался. — Это… Это неприлично! Недопустимо! Грязно и… и мерзко!

— Свои желания? Мысли? — выгибает бровь и хмыкает, а я понимаю, что он просто насмехается надо мной.

Как и всегда. Как он это изощрённо любит делать. Злюсь. Со всей силы дёргаю лямку на себя, вырываю рюкзак из цепких пальцев.

— Какая стеснительная Катюша, — цедит сквозь зубы. — Неужели, никто подобного тебе не говорил? — склоняет голову к плечу. — Да неужели, Зубрилка. Как забавно, — смеётся, когда мои щёки заливает краска смущения. — К Зубрилке никто не подкатывал раньше…

Глава 2

— Ты… Ты-ы-ы… — шепчу непослушными губами. — Это омерзительно! Это…

— Что? Ничего придумать не выходит? — хмыкает, склоняя голову и замирая в считанных миллиметрах от моих губ.

Я тяжело сглатываю и отшатываюсь, когда чувствую, как запах парня окутывает меня со всех сторон. Тяжёлый. Как и его взгляд, которым он меня награждает. Я вскидываю руки и давлю на плечи Игната, тщетно пытаюсь его отодвинуть. Я готова расплакаться от отчаяния. От беспомощности. Я, как маленький новорождённый котёнок, рядом с огромным псом.

— Игнат, прошу, не нужно всего этого. Я не знаю, что ты задумал и зачем ты это делаешь. Я пойду на урок. Звонок уже дважды прозвенел. И… — я выдыхаю.

Не нахожу, что сказать. Обхожу парня и бегу по лестнице вверх, слыша за спиной его тяжёлые и неторопливые шаги. Залетаю в кабинет английского и спешу к первой парте, шёпотом извинившись перед учителем. Аккуратно выкладываю тетради на край стола и сосредотачиваю всё внимание на учителе, который только начал говорить, какие задания нас ждут на контрольной. Пытаюсь сосредоточиться. Потому что в класс заходит Чернышев, проходит к своему месту за третьей партой, садится, а я спиной и затылком чувствую изучающий и насмешливый взгляд.

Я открываю учебник на странице с контрольной работой. Беру ручку и вчитываюсь в задание. Но вникнуть в написанное никак не выходит. Я вся напряжена до предела, а мой мозг никак не желает переключаться на другой язык. Потому что в голове звучат фразы, произнесённые хриплым и низким голосом одноклассника. Слишком порочные и грязные. Слишком откровенные. Они сбивают меня. Они заставляют меня вновь и вновь краснеть и смущаться. Как и то, что я чувствую изучающий и ленивый взгляд, прожигающий меня с третьей парты.

Когда мне стало казаться, что мои волосы на голове начинают пылать от взгляда Игната, я поднимаюсь и выхожу из кабинета. Мне нужно перевести дыхание. Привести все чувства в порядок.

В коридоре замираю у окна, упираюсь руками в подоконник и низко опускаю голову. Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Боже мой. Что происходит? Почему Чернышев решил направить на меня своё внимание? Я же всегда была для него пустым местом. Он всегда в центре внимания, заводила, душа компании. А я общаюсь лишь с узким кругом одноклассников.

Я вжимаюсь лбом в холодное стекло и часто дышу, пытаюсь выровнять своё запредельно частое сердцебиение. Перед глазами красивое лицо Игната, насмешливая ухмылка, карие глаза. И как бы я не пыталась стереть с сетчатки глаз его образ, сделать это никак у меня не выходит.

С моих губ срывается тихий шёпот:

— Игнат.

— Да, Зубрилка? — я взвизгиваю и подскакиваю на месте, хочу развернуться, но кто мне позволит. Две огромные ладони падают на подоконник по обе стороны от меня, заключая в ловушку. Смотрю вниз, на руки Чернышева, вижу, что на них сбиты костяшки пальцев. Он снова с кем-то дрался. — Слышал, ты меня звала, Катя. Что хотела?

— Т-т-теб-б-е послышалось, — неуверенно бормочу я, опускаю голову вниз, чтобы волосы скрыли мои пылающие щёки. — Я просто…

— На плохой слух я не жалуюсь, Катя, — крепкие руки молодого человека скользят по моим бёдрам. Сжимают. Вызывают во мне странную бурю эмоций.

У меня сейчас в животе не просто бабочки летают, а крылатые драконы, которые своим огнём плавят все внутренности.

Я распахиваю глаза и тихо шепчу:

— Игнат, отойди от меня, пожалуйста. Ты нарушаешь мои личные границы. М-м-мне некомфортно. И неприятно.

Я пальцами вцепляюсь в подоконник. Вижу, как белеют костяшки. Как дрожат мои руки от волнения и страха.

— Да, Зубрилка? — слышу ухмылку в его голосе. — Родители тебе не говорили, Катя, что лгать плохо?

Пальцы молодого человека касаются задней поверхности шеи, перекидывают все волосы вперёд, полностью оголяя кожу. Я вся покрываюсь мурашками. Дёргаюсь вперёд и случайно бьюсь лбом о стекло. Звук получается громким. Макушкой чувствую насмешливый хмык.

— Что же ты так неосторожно, Зубрилка? Так можно мозги растерять. Куда мы без нашей Зубрилки?

Я давлюсь возмущённым вздохом. Начинаю выворачиваться. Сопротивляться изо всех сил.

— Чернышев, пусти меня! Какая муха тебя укусила? Чего ты хочешь от меня, Игнат? К чему всё это? Зачем ты за мной пошёл?

Мне всё же удаётся развернуться к парню лицом. Я не поднимаю голову. Я стесняюсь смотреть ему в глаза, потому что Чернышев стоит непозволительно близко. Я смотрю на кулон в виде распахнутой пасти волка на его шее. Рассматриваю аккуратную работу. Скольжу взглядом выше, на его шею. На кадык, который часто дёргается, когда парень сглатывает. На подбородок, покрытый короткой щетиной. Я отчего-то уверена, что она колючая, если прикоснуться к ней подушечками пальцев.

— Катя, ты дурочкой прикидываешься? Или, правда, не понимаешь? — Игнат подаётся вперёд и горячим дыханием опаляет мой лоб.

От него пахнет мятной жвачкой, одеколоном, никотином и им. Его запах странным образом действует на меня. Тревожит. Оседает внизу живота тянущим чувством.

— Нет, не понимаю. Дай мне пройти, пожалуйста! У нас контрольная.

— Что-то до этого тебя это не волновало, Зубрилка, когда ты, как ошпаренная, выскочила из класса.

Молодой человек склоняется настолько низко, что его подбородок прикасается к моему виску. Да. Он колючий. Но, вопреки всему, хочется прижаться ближе.

— Боже! Всё, это даже не смешно, Игнат! Отпусти меня немедленно, а иначе я закричу и позову учителей!

Но молодой человек глух к моим просьбам. Он вскидывает руку и пальцами сжимает мой подбородок.

— Где очки потеряла, Катя?

Он смотрит в мои глаза. Что-то старательно пытается рассмотреть на их дне. А я чувствую себя слишком беззащитной без очков. Не люблю ходить в мороз в очках, стёкла слишком сильно запотевают. Сегодня я надела линзы. Но без оправы, которая скрывает часть лица, я чувствую себя беззащитной. Особенно под таким внимательным чёрным взглядом. Хмурюсь. Поджимаю губы и дёргаю головой. Ухожу от прикосновения, которое обжигает до самого нутра. Там, в глубине груди, у меня всё печёт странно.

И это чувство дико сильно пугает. И я хочу как можно скорее избавиться от него. Парень вообще пугает меня своим поведением. Своим интересом, который неожиданно обрушился на меня.