К таким, как ты, не возвращаются (СИ) - Айрон Мира

Стрижка в меру длинная, тёмно-русые волосы спускаются на лоб. Тёмные, резко очерченные брови вразлёт, большие зелёные глаза. Интересные глаза. В них причудливо сочетаются холодное высокомерие и огонь. Красивый нос с небольшой горбинкой и мужественный раздвоенный подбородок.

Даша всегда тщательно изучала лица собеседников, особенно, тех, к которым необходимо было обратиться с просьбой. Почему-то ей казалось, что Баадур Александрович непременно поможет, не отмахнётся от проблемы и не отговорится казёнными фразами.

— Сейчас мы арендуем два небольших кабинета в здании, где раньше располагалась детская поликлиника. С тех пор, как построили новую, оно пустует. Но нас уведомили о том, что уже в июне у здания появится собственник. Скорее всего, бывшую поликлинику вообще демонтируют. Да и мало нам двух кабинетов, Баадур Александрович! В идеале, в подобном центре должно быть организовано временное проживание женщин и детей, нуждающихся в помощи.

Баадуру очень нравилось то, как держится Дарья Васильевна: спокойно, с достоинством, без тени кокетства или подобострастия. Но и в качестве панибрата выступить не пытается. Как-то всего в меру. Приятная женщина. И замужем. Баадур уже давно заметил обручальное кольцо на правой руке Дарьи Васильевны.

— Я понял так, что ваш центр функционирует чуть больше года?

— Да, всё верно.

— А вы учредитель?

— Я и моя подруга Нина.

— Простите, Дарья Васильевна, возможно, этот вопрос не очень имеет отношение к делу и может показаться бестактным, но всё же для меня важно это знать. А что, если не секрет, сподвигло вас на создание кризисного центра подобного плана?

Даша с минуту молчала, размышляя, можно ли открыть Баадуру Александровичу подробности. Решилась.

— С дочерью Нины едва не случилась настоящая беда. Точнее, всё же случилась. Лиза вышла замуж за молодого человека, страдающего приступами неконтролируемой агрессии и ещё целым букетом психических и личностных отклонений. Его родители скрывали диагнозы от всех, даже когда сын решил жениться. Хорошо ещё, что Лиза, дочь Нины, не успела забеременеть от него. Первый срыв произошёл через два месяца после свадьбы. Лиза попала в больницу с сотрясением мозга и переломом ключицы. Конечно, она не вернулась к мужу, сразу подала на развод. Бывший Лизы был признан вменяемым, получил условный срок. Потом снова срыв, и парень начал преследовать Лизу. Она боялась выходить из дома. Понимаете, это очень страшно, когда такое происходит. И молчать нельзя, ни в коем случае! Для Лизы эта ситуация всё же однажды закончилась, можно сказать, хорошо. А вот для родителей её бывшего мужа — совсем нет. Он спрыгнул с высотки, да ещё устроил прямую трансляцию в сети.

— Значит, ваша подруга много старше вас, так получается?

— Не так уж намного.

— А сколько вам лет? — всё-таки он решился спросить и об этом. — Простите, знаю, что неприлично спрашивать…

— Никогда не понимала, почему считается неприличным спрашивать женщину о возрасте. В конце концов, она же не обязана отвечать на этот вопрос или сообщать достоверные сведения. Но я сообщу: мне тридцать четыре.

Надо же, всего на два года моложе его.

— То есть, сейчас у Лизы всё хорошо? Я правильно понял?

— Да. Она начала встречаться с бывшим однокурсником. Очень хороший парень, давно влюблён в Лизу.

— Вот и славно. Я не знаю, как относиться к её бывшему мужу. Его родителей очень жаль, хоть они и скрытничали. Их молчание могло обернуться трагедией не только для них и их сына. Видимо, надеялись, что любовь и семья его изменят.

— Так и было, — кивнула Даша. — Баадур Александрович, я очень надеюсь, что мой рассказ не выйдет за стены вашего кабинета.

— Могли и не предупреждать, Дарья Васильевна. Что ж, с вашим начинанием и его истоками разобрались. И какое здание, по вашему мнению, подходит для кризисного центра? Я так понял, у вас уже есть что-то на примете?

— Знаете, в берёзовой роще есть бывшая дача купца Ершова?

— Конечно, — кивнул Баадур. — Но это памятник архитектуры краевого значения, историческое здание.

— Вот именно. Значит, его не снесут и не демонтируют. Здание сухое и тёплое. Когда-то там располагался санаторный детский сад, но потом была проведена реорганизация. Здание пустует уже несколько лет. Его дважды выставляли на торги, но покупатель так и не нашёлся, потому что условия при покупке либо аренде памятников достаточно жёсткие. К тому же, место совсем не бойкое.

— Что требуется от меня?

— Резолюция. Подтверждение того, что администрация может сдать нам в льготную аренду это помещение.

— Дело в том, Дарья Васильевна, что здание вновь выставлено на торги. И пока торги не завершатся, решение об аренде не может быть принято.

— Не может быть! Мы всё досконально проверяли перед тем, как записаться к вам на приём.

— И тем не менее, Дарья Васильевна. Пока вы ожидали приёма, ситуация изменилась.

Баадур не просто увидел, он почувствовал, как расстроилась Дарья Васильевна. В какой-то момент ему казалось, она вот-вот заплачет, но ей удалось взять себя в руки.

Баадур вовсе не был таким уж добряком и мягким человеком. Он бы не работал в этом кабинете, если бы сочувствовал всем и каждому. Конечно, ему очень помог старший брат Инги, Георгий, который в то время работал в администрации губернатора. Вот уже два года, как Георгий живёт и работает в столице.

А тогда, четыре года назад, он помог Баадуру не сразу занять кресло, а попасть на конкурс. Попасть на конкурс было тоже далеко не просто. Тогда Георгий поспособствовал, а дальше Баадур боролся сам. Именно борьба и последующая адаптация к новой непростой службе и помогли ему, удержали на плаву, когда Инга погибла.

И ещё Георгий. Они поддерживали друг друга в их общем горе. Родителей Инги и Георгия не стало давно, Георгий практически вырастил сестру, помог ей получить достойное образование.

А родители Баадура очень давно уехали в Абхазию, на родину предков матери. Отец Баадура родился и вырос в том городе, в котором сейчас жил сам Баадур, но с удовольствием последовал за супругой.

Баадур навещал их, когда был в отпуске. Он довольно спокойно относился к морю и южному солнцу. Его вполне устраивала жизнь в достаточно суровом климате; нравилось, когда все четыре времени года резко отличаются друг от друга.

Примерно таким же, каким был столь любимый им климат, являлся и сам Баадур. Многие черты стали более яркими после ухода Инги. Он мог быть холодным и раздражительным. Мог быть резким и бескомпромиссным. Мог быть хитрым и даже коварным. Мог быть весёлым и обаятельным. Мог быть флегматичным и спокойным, даже равнодушным и отстранённым.

В прошедшие четыре года тёплых, летних черт становилось всё меньше, они проявлялись всё реже.

Итак, то сочувствие, которое охватило Баадура сейчас, вовсе не было его обычной реакцией на какие-либо события. Он сочувствовал именно Дарье Васильевне, потому что она была ему глубоко симпатична. Понравилась. Очень. И не только как человек.

Почему? Баадур и сам не знал ответа на этот вопрос. Он уже давным-давно не был горячим и влюбчивым юношей, а Дарья Васильевна не обладала красотой и магнетизмом, сражающими мужчин наповал. И вообще, ему не доводилось раньше ухаживать за женщинами такого типа, как Дарья Васильевна.

Инга была роковой блондинкой нордического типа с модельной внешностью, а Вика, его действующая подруга жизни, — высокой статной брюнеткой. Девушки, с которыми он встречался до женитьбы на Инге, тоже все были достаточно высокими, иногда даже выше него.

Не доводилось ухаживать за маленькими женщинами. И судя по всему, не придётся, ведь Дарья Васильевна замужем. Замужние женщины были для Баадура табу, какими бы привлекательными не казались.

— И что же теперь делать? — растерянно спросила Дарья Васильевна. — Четыре месяца хождений по кабинетам и сбора информации… Всё заново?

Она вновь с трудом сдержала слёзы. Почему всё так несправедливо? Именно сейчас, когда они почти достигли цели, здание вновь выставлено на торги.