Пэппер Винтерс - Разрушенные (ЛП)
Но пока я ворчала и ревела на диване, обнимая единственную причину своего существования, она ругалась и проклинала меня. Подруга напомнила, что я могу быть в плохом состоянии, но она во мне нуждается. Трагедии случаются, раны заживают, но жизнь продолжается. Я все равно не могла изменить будущее, продолжая лежать на диване и хандрить, но могла бы одеться как проститутка и выйти с ней погулять. И как бы мне не было жаль, что у меня в декольте нет ножовки, чтобы заставить ее отвезти меня домой к Кларе, я не сожалела о своем решении.
— Штопор? Чем занимается? — охранник скрестил руки, осматривая меня. Из-за стресса я потеряла вес, но это не помешало мне чувствовать себя жирной сосиской в этом облегающем платье Клу.
У меня скрутило живот, когда я оттянула одолженное платье, облепившее меня как вторая кожа. Паутинка кружев прикрывала мои плечи, но не могла прикрыть развратный вид. Вся моя фигура была выставлена напоказ вместе с дерзко выделяющимися сосками, замерзшими на холодном вечернем воздухе.
Чертова Клу и ее фетиш к блестящей, абсолютно непрактичной одежде. Она всегда вынуждала меня одеваться ужасно. Она говорила, что я слишком серьезна, слишком сосредоточена, слишком одержима построением будущего, чтобы ничто из ужасного прошлого не нашло нас.
И она была права.
Клара.
Глаза снова защипало от слез, и я с трудом сглотнула комок. Проклятье, меня здесь быть не должно. Что я делаю?
— Тайским боксом2, — ответила Клу, в ее черных, миндалевидных глазах вспыхнула гордость. Ее последнее увлечение, которого я видела лишь раз, успешно сбил мою избегающую обязательств подругу с ног.
Я не знаю, как они познакомились или какое у него настоящее имя. И Штопор, что, мать вашу, это еще за кличка такая?
— А, отличный спорт, — вышибала немного расслабился. — Тогда какой пароль, сахарные сиськи?
Я поджала губы и не смогла остановить вспышку пыла; защитные инстинкты нарастали в моей груди.
— Ты просто взял и назвал ее «сахарные сиськи»?
Я никогда не стояла в стороне, когда кого-то высмеивали, унижали или обманывали. Мне нравилось думать, что эта моя сильная черта характера, но жизнь превратила ее в еще один недостаток.
Он хихикнул:
— Ну, у нее милые сиськи, и она выглядит сладенькой как сахар, так что да. Я назвал ее так, — он сощурился. — Какие-то проблемы с этим?
Не делай этого, Зел.
Клу похлопала меня по предплечью, и я заставила себя держать язык за зубами. Мои кулаки сжались, но я стояла молча. Если бы я что-то сказала ему, то это могло помешать нам пройти внутрь этого нелегального клуба, и Клу не увиделась бы со своим парнем.
Оставляя меня в покое, вышибала вновь посмотрел на Клу.
— Называйте пароль или уходите. У меня нет на это времени.
Клу вильнула бедром, демонстрируя грациозность своей великолепной фигуры. Я слегка затрепетала от благоговения, признавая как идеальна Клу. Одетая в такое же развратное платье, она искрилась красными блестками. Выглядев отчасти как гейша, отчасти как ниндзя, Клу можно описать одним словом: ошеломляющая.
— Ты можешь привлечь кровь, но никогда не привлечешь жизнь, — прошептала Клу, добавляя в свой хриплый голос изрядную долю очарования.
Даже если бы пароль оказался совершенно неправильным, вышибала был так заворожен, что позволил бы нам войти. Его нахальное отношение пропало и сменилось сраженной улыбкой. Клу имела магическую власть над мужчинами. Она была моей полной противоположностью. Казалось, я отталкивала мужчин, которые принимали во внимание мою ситуацию.
— Хорошо, что вы знаете. Вы внутри, — он широко распахнул дверь, пуская теплый свет в темноту ночи. — Направляйтесь вниз до конца, затем налево. Главная арена там. Не входите в другие комнаты без приглашения.
Клу улыбнулась и протиснулась мимо него, сознательно позволяя ему заглянуть в ее декольте.
— Спасибо большое.
Он молча кивнул, позволяя мне проскользнуть мимо него без помпы.
Мое сердце бешено забилось, когда я разглядывала удивительно широкий коридор. Тяжелые двери позади нас закрылись и все, чего мне хотелось — убежать обратно домой.
Ты оставила ее одну. С незнакомцами. Из-за этого.
Из-за этого? Этот упадок, это богатство, это издевательство над всем, что мне нужно, чтобы сберечь ее жизнь. Вместо слез и злости, заполнившей меня.
Кто бы ни владел этим чудовищным сооружением, они имели гораздо больше, чем заслужили. Если бы только жизнь была достаточно любезна, чтобы дать мне выход из положения. Дать мне шанс спасти ее.
Я не могу это сделать.
— Клу, с меня хватит. Мне жаль. Извини, но я ухожу.
Клу развернулась, хватая меня за руки.
— Зел, не уходишь. И я скажу тебе почему.
Моя раздражительность увеличилась еще больше.
Ее большой палец поглаживал мои пальцы, пытаясь успокоить, но в итоге лишь еще больше раздражал.
— Ты не пойдешь домой. Миссис Берри очень хорошо позаботится о ней. Жизнь не заканчивается за пределами нашей квартиры. Ты должна помнить, почему ты так усердно боролась, чтобы оказаться там, где ты сейчас находишься, — ее голос смягчился. — Я тоже кое-кого теряю, мне глубоко не безразлична моя лучшая подруга. Ты не можешь умереть с ней, Зелли. Я тебе не позволю, — ее глаза были полны печали.
Проклятые слезы, которые, казалось, были постоянным спутником этих дней, собрались в моем позвоночнике вслед за покалыванием. Я зажмурилась, чтобы остановить их.
Клу обняла меня и зашептала на ухо:
— Ты найдешь способ. Клянусь, я чувствую это костями, ты спасешь ее. Точно так же, как ты спасла меня. У вас впереди целая жизнь, и она еще будет бесить тебя, когда повзрослеет.
Я оттолкнула ее.
— Я не могу меньше тревожиться о мире. Он забрал у меня все. И сейчас забирает Клару. — Мое сердце сжалось в груди, и я потерла центр грудной клетки. Забавно, как эмоциональная боль может вызвать физическую: не имело значения, что я была здорова и в хорошей форме — мое тело делало страдание из-за трагической новости физически ощутимым.
Клара закончила бы тем, что убила меня за то, что я слишком сильно беспокоилась о ней. Мое сердце остановилось бы, если бы ее не стало.
Клу напряглась:
— Помни, кто ты. Ты — борец. Ты не для того преодолела свое прошлое, чтобы сдаться сейчас.
Я бы вновь все это пережила, если бы это означало, что судьба не украдет ее.
Проклятая, долбаная судьба. Мой гнев вновь начал расти, превращая кровь в лаву.
— Моя дочь умирает, и ты думаешь, я сдаюсь? — мой голос дрожал, и я ринулась вперед. Я больше не могла об этом говорить.
