Эвелина Пиженко - Звезда по имени Любовь
— Я мог бы тебе ответить… — он снова чуть прищурился и слегка наклонил голову, — Но не буду. Спишем на твоё состояние…
— Урод… — всё ещё не веря услышанному, Люба попятилась назад и опустила ногу на нижнюю ступеньку, — Ты — урод…
— Дэн, тебя ждут! — в открывшуюся дверь выглянуло весёлое лицо Анжелы, — А вы что здесь, секретничаете?
— Урод… — при виде подруги боль только усилилась, и Люба, не сдержавшись, повторила обидное слово, — Вы оба — уроды!..
— Это она кому? — оскорбление нисколько не испортило настроения, и Анжела всё так же весело смотрела вслед убегающей под холодным дождём Любаше.
— А во-о-о-н тем воробьям, — указывая рукой на стайку воробьёв, Даниил обаятельно рассмеялся, потом, потянув на себя дверь, шагнул в небольшой тамбур, — Ну, что, кто там нас ждёт?
— Галина… в кабинете худрука… — чуть отступив назад, Анжела остановилась и, заложив руки за спину, многозначительно посмотрела на парня, — Но не сейчас, а через десять минут…
— Всего десять минут?.. — его руки немедленно сомкнулись у неё на талии, — Это мало…
— На первый раз хватит, — девушка обняла его за плечи и сама потянулась к его губам.
— А когда будет второй? — после затяжного поцелуя он слегка ослабил хватку, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Когда захочешь… — теперь она обхватила его за шею и снова притянула к себе.
— Ого… — его рука скользнула с её талии вниз — ладонь сжала аппетитную часть тела, — Я уже захотел…
— Что ты себе позволяешь?! — она произнесла это игривым тоном, совершенно не собираясь высвобождаться из его объятий.
— Прости… — Даниил изобразил смущение, — Ты такая… я не смог сдержаться… Я бы с удовольствием сейчас унёс тебя на край света…
— Только после собеседования в кабинете худрука… — она кокетливо закусила нижнюю губу, — Не забывай, что сейчас будет решаться наша творческая судьба…
— А нетворческая?..
— А нетворческая… — Анжела притворно вздохнула, — А как же Любаша?..
— Никакой Любаши больше нет…
— Нет?..
— И не было…
* * *В этом районе уже давно не ремонтировали дороги, и часто попадающиеся на пути выбоины были до краёв заполнены дождевой водой. Обычно Люба перешагивала эти дыры, но сейчас она их совершенно не замечала — слёзы застали глаза, но, даже если бы и не они, она всё равно не разбирала бы дороги. Обида, боль, отчаяние — всё схлестнулось в один большой комок, и этот комок давил изнутри, разрывая душу на тысячи лоскутков…
Даниил… Даня… что же он наделал?! Такого просто не могло быть!.. Она же так его любит!..
Любила…
Нет, любит. Любит давно… С того самого дня, как в первый раз увидела в их молодёжной студии при доме культуры, куда он пришёл около года назад. Даниил… В первый момент она не поняла, что удивило её больше — его ослепительная внешность или редкое в их небольшом городке имя.
«Какой красивый мальчик…»
Это были слова Галины Геннадьевны — руководителя студии, всю свою жизнь посвятившую работе с молодёжью.
Люба весь вечер не могла отвести от Даниила взгляда — его карие, в длинных ресницах, глаза смотрели из-под полуопущенных век завораживающе, а пухлые, чувственные губы вечно пребывали в лёгкой полуулыбке…
Петь Даниил почти не умел, но напрочь сразил своей внешностью и обходительными манерами и Галину Геннадьевну, и преподавателя по вокалу, которая тут же предложила ему дополнительные занятия — в отличие от других участников студии, молодой человек не имел никакого музыкального образования, и к пению ранее отношения не имел. Забота «вокалистки» принесла свои плоды — у парня оказался неплохой тенор, и уже спустя полгода было решено составить мужской дуэт с участием самого Даниила и другого «студиота», как их называл худрук дома культуры, Ильи.
На репетициях, при виде смазливого парня, млели все — и девчонки, и более взрослые дамы. Но двадцатилетний Даня ни на кого не обращал своего мужского внимания, и все решили, что у него уже есть подруга.
Этой весной, уходя на «летние каникулы», все участники студии собрались в кафе. Люба даже не ожидала, что Даниил пойдёт её провожать…
«Б…дун», — сказала её мать, Тамара Васильевна после первого знакомства с дочкиным женихом. Люба тогда даже поругалась с родительницей, защищая своего любимого парня.
Любаше было пятнадцать лет, когда она влюбилась в первый раз, но та любовь продлилась недолго — после нескольких неумелых поцелуев влюблённые напрочь разругались, и с тех пор девушке никак не везло в сердечных делах — то ли оттого, что парни попадались «не те», то ли по причине её излишней, как говорили подружки, целомудренности… Так или иначе, она не раз убеждалась на своём примере, что слова матери о том, что «все мужики — кобели, и что им надо только одного», справедливы: практически все парни уже на втором свидании были не прочь затащить её в постель, и по этой причине ни с одним из них третьего свидания так и не состоялось. Секса ради любопытства Люба не признавала, а по любви не получалось ввиду отсутствия этой самой любви.
Даниил оказался исключением. Он не тянул Любашу в постель… Вернее, не тянул открыто. Поэтому, когда они, якобы случайно, оказались у неё дома одни, она даже не стала сопротивляться… Да и как можно сопротивляться, если он — вот такой… единственный на свете?! И она его любит… И он клянётся ей в любви!.. В её двадцать лет Даня стал её первым мужчиной…
Она навсегда запомнила его изумлённые глаза…
«Урод!..»
…Люба уже сворачивала к своему дому, когда вспомнила, что мать сегодня выходная, и при виде зарёванной дочери обязательно будет выпытывать причину слёз.
«Говорила же, что он — б…дун!»
Нет, сейчас нельзя домой… Мать не успокоится, пока не вытянет из неё все жилы. Свалить всё только на неудачу с конкурсом не получится — Тамара Васильевна слишком хорошо знает свою младшую дочь! Монотонный монолог длиной в целую вечность будет обеспечен — мать обязательно вспомнит и её самовольное решение окончить местный лесной колледж, после которого так и не удалось найти работу по специальности, и непослушание в ответ на материнские уговоры «бросить это пение, которое не приносит никакого дохода, а только забирает время», и её поступление на должность горничной в гостиницу, вопреки материнскому совету «пойти и выучиться на парикмахера… а что, всегда будешь с куском хлеба»… Про отношения с Даниилом лучше не говорить, но не получится… Мать сразу всё поймёт.
Нет… Домой нельзя…
