Мария Воронова - Любовь в режиме ожидания
– Агриппина Максимовна говорит, что этот мальчик умрет. Лада, ты не представляешь, как мне его жалко!
– Ох, Анечка, если бы ты знала, сколько народу я проводила на тот свет и как мне всех их было жаль… Но есть вещи, которые мы не можем изменить. Знаешь какая первая заповедь врача? Нельзя умирать с каждым больным.
– Но твои больные были, наверное, старые, а это ребенок! – запальчиво возразила Аня. – Может, ты знаешь какого-нибудь доктора?
– Агриппина Максимовна очень хороший врач. Я уверена, она использовала все возможности. И проконсультировалась со всеми специалистами. Ты хочешь обидеть ее, пригласив доктора со стороны?
– Я хочу, чтобы он поправился, больше ничего! А она, между прочим, сказала, что будет рада любой помощи. Лада, ты же знаешь всех самых лучших врачей!
Аня вскочила приготовить чай. Открыв дверцу навесного шкафа, она среди множества пачек безошибочно выбрала любимый сорт Лады – зеленый с лимоном. Достала пачку и показала Ладе. Та кивнула.
Ее давно перестало удивлять, как Аня, четырнадцатилетняя девчонка, другими словами, человек, пребывающий в самом безмозглом и эгоистичном периоде жизни, запоминает чужие вкусы и пристрастия.
Однажды Лада пришла в этот дом вместе с Розенбергом. Узнав о ее тесной дружбе с Валентином Сумароковым, директор клиники напросился в гости, надеясь нащупать почву для делового сотрудничества. Аня, как всегда, хозяйничала за чайным столом. Розенберг сказал, что чай он пьет «черный, крепкий, с лимоном, две ложки сахару и чуть-чуть не доливать до краев». Вечер прошел в оживленных разговорах, мужчины понравились друг другу, но совместный бизнес так и не затеяли. Однако мысль об этом не оставляла Валентина, и через полгода он сам пригласил Розенберга. Когда перешли к чаю, гость начал было: «Мне, пожалуйста, черный…», но Аня остановила его спокойным: «Да, я помню», – и подала чай именно так, как он любил! Розенберг чуть не подавился и весь оставшийся вечер поглядывал на девочку с опаской.
– Прошу тебя, помоги! – сказала Аня, сев напротив Лады и глядя на нее умоляюще.
– Да чем же я могу помочь? Всех светил в туберкулезе Агриппина знает лучше моего.
– Но Агриппина же старая! Она могла про когонибудь забыть!
Лада вдохнула аромат чая, поставила чашку на блюдце, задумалась.
– Знаешь, есть у меня один знакомый… Правда, он не фтизиатр…
– Зачем он тогда?
– Профессор Колдунов – замечательный врач! Он вытащил не одну сотню крайне тяжелых больных, на которых остальные доктора махнули рукой. Его можно смело назвать личным врагом смерти. Если хочешь, давай позвоним ему прямо сейчас.
– Ох, Ладочка, пожалуйста!
Пришлось идти в холл, искать в сумке сотовый. Аня ждала ее у стационарного аппарата, подпрыгивая от нетерпения и молитвенно сложив руки.
Услышав резкое «алло!», Лада включила громкую связь.
– Ян, ты можешь сейчас разговаривать? – спросила она.
На другом конце провода помолчали, потом тяжело вздохнули:
– Только недолго.
– Тогда перехожу к делу. Только сразу не говори «нет», хорошо?
– Я ж не девушка, чтоб так говорить! Короче, что надо?
Аня испуганно покосилась на Ладу: разве такой нелюбезный профессор согласится помочь? Лада ободряюще похлопала ее по руке.
– Надо больного проконсультировать, – сказала она.
– У-у-у… не знаю… – донеслось из динамика. – Я ж на трех работах, незнамо сколько дома не был. Он может сам приехать в академию?
Аня вытянула руку перед лицом Лады и энергично потерла пальцами.
– Тебе хорошо заплатят. – Заметив, как Аня трясет головой, Лада быстро добавила: – Очень хорошо.
– И привезем вас туда-обратно! – крикнула Аня.
– Да, и транспортом обеспечим. Соглашайся!
– А что за случай-то?
– Ну, не совсем по твоему профилю… – Лада замялась. – Но ты же универсал. Распространенный туберкулез.
В динамике засмеялись:
– Ладушка, ты что, перегрелась на руководящей работе?
– Ян, ты же в Чечне был…
– В Чечне я был, но единственное, чего я там ни разу не видел, – это туберкулеза в последних стадиях. Поэтому моя консультация бессмысленна. А посоветовать, пожалуй, тоже никого не посоветую. Я далек от этой отрасли.
Аня поджала губы, а потом снова потерла пальцами и изобразила в воздухе большой квадрат.
– Целый чемодан денег! – перевела Лада. – Хотим только тебя, все спецы по туберкулезу уже сказали свое веское слово. Ян, ты у нас последняя надежда!
– Если ты думаешь, Лада, что я возьмусь оперировать после того, как отказали фтизиохирурги, так нет. В туберкулезе нужно жизнь прожить, знать его и чувствовать. Там дело не только в объеме поражения, но и в биологических характеристиках туберкулезной палки. Фтизиохирурги знают повадки этого зверя, я – нет.
– Ты тоже у меня когда-нибудь чего-нибудь попросишь… – заныла Лада.
– Подтяжку лица? Силиконовую грудь? Вряд ли. Не канючь, не поеду. Во фтизиатрии работают святые люди. Настоящие святые, без дураков. Пашут за одну зарплату, ибо кто у них основной контингент? Бомжи и зэки. Но фтизиатры спасают их, прекрасно зная, что единственное, чем пациенты их наградят, – это какаянибудь особо устойчивая форма бациллы Коха. Поэтому их мнению я доверяю безоговорочно.
– Ну пожалуйста…
– Если я явлюсь и начну давать советы по лечению, то только обижу их. А я не хочу обижать людей, которыми восхищаюсь. Если твоим знакомым бабки некуда девать, пусть лучше заплатят лечащему доктору.
Аня всхлипнула. Лада понимала, что Колдунов абсолютно прав, пожалуй, он знает о туберкулезе немногим больше среднего обывателя, и его консультация вряд ли будет полезной, но ей вдруг страстно захотелось показать ему ребенка. Может быть, потому, что она пообещала Ане чудо, а визит профессора мог дать хотя бы кратковременную надежду?
– Ян, они уже все перепробовали, – тихо сказала она. – Готовы прислушаться к самой дикой идее, самому маразматическому плану лечения.
– И значит, я самый крупный маразматик в городе, раз ты обратилась именно ко мне? – захохотал Колдунов. – Пожалуй, в следующий раз так и напишу в резюме для справочника «Кто есть кто? Медицина Петербурга».
– Ян, ты действительно наша последняя надежда. Ты обязательно что-нибудь придумаешь. Вдруг поможет? Ведь иначе ребенок умрет.
В динамике раздался тяжелый вздох.
– Ладно, хрен с вами со всеми, – брюзгливо произнес профессор, – поеду. Адрес говори.
– Тебя привезут!
– На метро быстрее, моя жена давно уже по городу на машине ездить перестала. У меня тоже нет ни малейшего желания в пробках торчать. Правда, я не уверен, что завтра успею в течение рабочего дня. Пусть там предупредят дежурного врача, что я приеду.
