Екатерина Вильмонт - Подсолнухи зимой
Но на другой день она все-таки ждала его звонка, а он не позвонил. Ну, замотался, наверное, он же занятой человек, мало ли… Или это опять маневр, чтобы держать меня в тонусе? На третий день, накануне отъезда Марго, Татьяна ее спросила:
– Аль, что с тобой? Я говорю, а ты не слышишь…
– Ох, прости, Танечка, я задумалась о своем…
– Влюбилась, не дай бог?
– Почему не дай бог?
– Точно, влюбилась. Ох, не вовремя, Аля. Тебе думать о работе надо.
Марго Аля все же побаивалась, а к Тане прониклась доверием. Та была куда мягче и больше располагала к откровенности.
– Танечка, прости, я возьму себя в руки, просто он третий день уже не звонит…
– Подумаешь, третий день… А ты его давно знаешь?
– Нет, недавно.
– У вас с ним что-то было?
– Нет пока…
– Тогда чего куксишься? Позвонит…
– Думаешь?
– А чего тут думать, есть только два варианта: позвонит или не позвонит. В каждом из вариантов можно найти положительные стороны. Ну, насчет первого варианта, ты сама лучше меня все знаешь, а если не позвонит… Ну, значит, он не твой кадр. Смотри проще на это все. Вот что, идем-ка обедать. Я чувствую, ты нуждаешься в дружеских советах.
Они отправились в соседнее кафе, где обычно обедали сотрудники агентства. Однако сегодня никого из своих там не было.
– Рассказывай! – потребовала Таня, когда они сели за столик. – Я так понимаю, Марго в наперсницы не годится?
– Да нет, Марго замечательная… только я немного ее боюсь, особенно в этом вопросе…
– Странно, вообще-то Марго не любит лезть в чужие дела.
Аля замялась.
– Да я все понимаю… но…
– Постой-ка, подруга, кто этот твой хахаль?
– Да так… один…
– Уж не Левочка ли?
Аля залилась краской.
– С ума сошла? Тебе что в голову ударило?
– Таня, пойми, он же…
– Он же что? – очень жестко спросила Татьяна.
– Он – самый лучший, и мы с ним… Понимаешь, он мне позвонил ночью и сказал, что любит меня и что уверен… в моей любви… Между нами что-то такое возникло, какая-то искра… Я боялась, даже бегала от него, телефон поменяла, а он… Он все равно меня нашел, Танечка, милая, если бы ты слышала, что он мне говорил…
– Ой, дура, какая же ты дура…
– Я знаю, мне Марго говорила, предупреждала, но другие люди не могут понять… Я знаю, у него куча баб, у него жена мегера, но… Знаешь, один мой знакомый… он тоже был страшный бабник, ни одной юбки не пропускал, и вдруг встретил женщину, влюбился без памяти, и как отрезало. Он стал верным, любил только ее, ревновал ко всему на свете… прожил с ней много лет, пока не умер…
– И ты полагаешь, что станешь для Левочки такой женщиной? – усмехнулась Татьяна.
– А почему нет? – вскинулась вдруг Аля. – Допустим, я не мисс Универсум, но и он тоже не Джордж Клуни. И он старше меня на двадцать лет, и между нами что-то возникло буквально с первого взгляда…
– Да, случай безнадежный… Только потом не говори, что я тебя не предупреждала…
– Танечка, знаешь… А можно я буду с тобой делиться, а? Мне так это важно!
– Делись, ради бога. Что там у вас было?
Аля, сбиваясь и краснея, рассказала об ужине в итальянском ресторане.
– И он не трахнул тебя?
– Нет.
– И под юбку не лез?
– Нет.
– И за сиськи не хватал?
– Нет.
– Да, это странно, на него не похоже, неужто и впрямь влюбился?
– А ты хорошо его знаешь?
– Даже очень хорошо, – усмехнулась Татьяна.
Алю обожгло догадкой.
– У тебя с ним что-то было?
– Было и быстро сплыло. Не мой типаж. Да он вообще, по-моему, окучивает всех, кто попадается на пути. Но если под юбку не лез, это серьезно. Дерзай, подруга, может, еще уведешь его… Если его не принимать всерьез, он вообще-то душка.
– Ты его не любила?
– Да нет, я так, от скуки… И беременна я не от него, не боись.
– Значит, по-твоему… у меня есть надежда?
– Ой, мама дорогая, как же ты втюрилась… Ладно, можешь делиться со мной, вдруг когда-никогда помогу советом. И Марго ни словечка не скажу. В конце концов, это не ее дело. Только ты о работе не забывай, а то уйду в декрет…
– Танечка, спасибо тебе за все, мне настолько легче стало…
– Ну и славненько!
Марго привезла на дачу одну из коробок с дневниками отца, отнесла в комнату Нуцико и задвинула под кровать.
– Нуца, ты попробуй, будет неприятно, брось. Не считай это своей обязанностью.
– Хорошо, я надеюсь, мне это поможет пережить присутствие этой ужасной Пунди.
– Тебе так неприятно? Зачем же ты согласилась?
– Ну вот еще, я переживу, а девочке необходимо. У нее и вправду талант, голос и, наверное, лучше Пундика никто ее к артистической карьере не подготовит. Так что я потерплю, – улыбнулась Нуцико.
– Нуца, я хочу еще тебя попросить…
– Слушаю.
– Мы завтра улетаем. А послезавтра может…
– Что? Может налететь ураган?
– Откуда ты знаешь?
– По выражению лица. Не бойся, я ему не проболтаюсь, где ты. Скажи, а Эличка в курсе?
– Нет. Она же тогда его не видела, и вообще… Она не поняла бы…
– Да нет, она так тебя обожает… Но ты же знаешь, я ничего никому не скажу. А ты-то хочешь его видеть?
– Нет. Только-только с Данькой наладилось… Нет!
– Ну и слава богу. Только предупреди Володю, а то он может проболтаться. Хотя… Ну не полетит же он на Майорку? Хотя может… Такой может…
– Не дай Бог!
– Мне так грустно без Тошки, что я, пожалуй, даже рада этим дневникам. Впрочем, посмотрим.
Утром Володя отвез Марго с мужем в аэропорт.
Тошка стояла у окна, за которым плескался Тихий океан. За неделю она устала от впечатлений. Сегодня жена отца возила ее в Пасадену в какой-то ботанический сад, Тошка мало что запомнила из объяснений Энни, но сад был клевейший. Кактусы в два человеческих роста, японский садик, немыслимое количество цветов и пруды, кишащие дивной красоты красными и черными рыбами… Тошка просматривала снимки в цифровом аппарате и думала: вот Эличка будет языком цокать! Ей вдруг так захотелось домой, к теткам, к маме, к Таське. Хотя мама сейчас на Майорке с Даниилом Аркадьевичем. Конечно, дом у отца – супер! И жена славная, но все равно они чужие… Первый раз я без родных уехала… Но зато точно поняла – учиться тут я не буду! Не могу я без своих… А как там они без меня? На дачу особо не позвонишь, слышно плохо, да и неохота чужие бабки тратить… Она решила послать Таське письмо по электронной почте. «Таська, привет! Завтра с Энни летим в Сан-Франциско. А Голливуд хваленый такая срань! Другого слова не подберу… Ходили с отцом на студию Юниверсэл, смотрели всякие киношные чудеса, ничего, прикольно, но для сопливых. Потом с Энни по Родео-драйв прогулялись. Тоска! Чистенько, красивенько, ни души кругом, в бутиках никого, цены – жуть, словом, тоска. Правда, потом поехали в какую-то Плазу, забыла название, там клево… У нас это называется Торговый центр. Целый городок, с кафешками, магазинами, киношками, обедали в китайском ресторане, ничего, довольно вкусно, но с Эличкиной стряпней не сравнить. В Сан-Франциско пробудем три дня, остановимся в отеле и будем гонять по окрестностям. Папашка все твердит, что две недели для Америки смешной срок и что на Рождественские каникулы я должна прилететь к нему опять, но уже в Нью-Йорк. В принципе можно, обещает сводить на Бродвей и вообще… Обещает много. Он ничего, только меня побаивается, смех да и только. Ох, надо уже спать. Завтра рано подниматься. Пока».
