Дмитрий Басаргин - Море, солнце и…
Хорошо, наверное, быть японцем-ныряльщиком. То ли у Кусто, то ли еще где-то показывали, толстые такие японцы, ловцы жемчуга, ныряли на глубину до тридцати метров. Без всего — без акваланга, без костюма. Наоравшись, правда, предварительно, чтобы легкие разработать. Мы, конечно, не в Японии, нам и на три метра — достижение. Хорошо, наверное, собирать эти мидии. Как говорится, уж плавки полные, а жемчуга все нет. И, выходя на берег, хотя и без жемчуга, Виктор чувствовал себя бесстрашным ныряльщиком. Как те японцы — героическим, но и безумным в то же время.
— Пф-ф! — какая-то девчонка в шезлонге прыснула со смеху, отводя взгляд от его плавок. Девчонка смуглая и черноглазая. Не обращая внимания, ну почти не обращая внимания на этот взгляд, герой-ныряльщик упал на покрывало возле своих шорт. Да-да, все то же линялое покрывало-штора, оно же пляжное полотенце. Выгреб ракушки из плавок. Мелочь пузатая были они при жизни, зато как их тут было много. А сейчас где, уплыли в теплые края? Эх, хорошо-то как! Купить мидий-рапанов, что ли, на старости лет? Для мужской силы полезно, говорят. Как там у классика: «Сейчас бы с красивой солдаткой завесть хорошо роман…» С солдаткой, допустим, ни к чему…
Виктор оглядел пляж вокруг. Пляж — как пляж. Люди всех цветов, комплекций и степеней раздетости. Есть в очках, шляпах, под зонтами, еще и в глухо закрытом купальнике. А есть… И почему на пляже обнажают, как правило, некрасивую грудь? V.I.P.еров не видно, они обычно так и парятся в своих килограммах золота, бедные.
Есть охота.
Охота есть.
«Мидии, рапаны!»
«Пиво-рыба!»
«Сочная-молочная кукуруза!»
На любой вкус, прямо. Это для ленивых, мы поднимемся на набережную, пара метров, а уже дешевле.
— Девушка, мидии, пожалуйста. Сколько?
— Пять гривен.
— Ага, две, — Виктор протянул развернутую «десятку» и тут же жадно впился зубами в мясо моллюска. Вкусно, аж жуть.
Вниз, вниз к морю. Скорее, скорее нырнуть. Вм-м, блаженство. Где они, интересно, ловят этих мидий? Я бы и сам наловил, бесплатно, не в лом.
И не хочется уходить, но надо, надо. Так много еще нужно успеть до работы. Во-первых, съесть чебурек. Ну конечно, очередь, как в мавзолей. Виктор пристроился в хвосте и предался меланхоличным размышлениям. Большинство людей, стоя в очередях, которых, правда, почти не осталось сегодня, предаются размышлениям. И большинство этих размышлений — меланхоличные. Да, здесь самые вкусные чебуреки за одну гривну — шесть рублей, и за ними стоит постоять. Люди, кстати, здесь уже более одеты по сравнению с пляжем, хоть и ненамного. Такими они и останутся на протяжении всего своего пути по городу. Сначала это немного шокировало. Ну сами посудите, центр города, улица, как водится, им. Ленина, а на некоторых дамах вся одежда состоит из двух полосок и на нижнюю наброшено подобие рыбацкой сети. Позолоченной, правда. Недалеко ушли и представители сильного пола. Самые яркие типажи — из тех, что хватило бы небольшому людоедскому племени на месяц пропитания — обходятся здесь в лучшем случае шортами и расшитыми круглыми шапочками типа «зэчка», они в этом сезоне особенно модны. И это никого не смущает. Местные нравы очень легкомысленны.
Кстати, вот живой пример — честное семейство Кравченко при всем параде. Папа, мама и Гоша. Папа — «зэчка», шорты, очки, цепь; мама — купальник, очки, парео на бедрах, правда не в сетку, а сплошное; Гоша — трусы, сандалии, панама. Помахать им по-соседски, Гошке подмигнуть. Ишь ты, машину-то к сердцу прижал, не оставляет дома, не ровен час опять уведут. Вон, кстати, чуть отстав от них, топает его вечный оппонент и товарищ по играм Кирилл. С мамой, естественно. Папа, скорее всего, дома «отсыхает» в обнимку с бутылкой пива «Крым» и вселенской тоской в голове. От которой пиво «Крым» если и спасет, то от силы на час. А не надо было столько местного вина вчера вливать! Ф-фу, какой чад из этой чебуречной! Как они там не поугарают, бедные. По секрету скажем, что сам Виктор в первые дни, поддавшись обаянию местного алкоголя, тоже перелетал планку пару раз. Один раз, стыдно сказать, вышибала Петя из бара, где работал Виктор, унес его под утро домой как куль с картошкой — на плече. Благо живет этот «терминатор» рядом — через улицу. Забавно просыпаться под покрывалом с гитарой в обнимку и в кедах. Гитару он мертво обнял еще в баре, а почему в тот роковой вечер надел кеды — запамятовал. Тьфу, какая гадость, какая гадость… Так что папе Кирилла можно только посочувствовать. Маме, впрочем, тоже. Привет, привет! Главное, как говорил тов. Жеглов, улыбаться людям, они это любят. Эй, Кирилл, э-эй, ну улыбнись дяде Вите! Ишь, надулся, обиделся за машину Гошкину. Ла-адно, дуйся-дуйся. Вот так, встав в центре кипарисовой аллеи, можно встретить всех знакомых и массу незнакомых людей. Да и как иначе, центральный, можно сказать, городской бульвар. И чего здесь только нет. И кого.
Разглядывая прохожих и оценивая по степени загара, кто как давно приехал — все от вынужденного безделья, — герой наш невольно загляделся на стройную девочку/девушку. Да-а! Здравствуй, как говорится, старость! Не могу отличить пятнадцати- от двадцатилетних. Вот сколько ей, скажите на милость? Какие красивые встречаются девочки-аборигенки: тоненькие, смуглые, кожа гладкая, глаза быстрые, жгучие… Незаметно он достоялся до заветного окна, оттуда пыхнуло жаром и черноволосая черноглазая очень усталая женщина, почти без косметики на лице, спросила: «Вам?»
— Два с мясом (чебуреки бывают еще и с сыром), с собой, — сказал и подумал: «А хотел ведь один, да пока достоишься… Да, какие красивые бывают девчонки. И куда потом что девается?»
Девчонка, между тем, будто что-то искала. Что-то или кого-то, обводя взглядом всех идущих навстречу людей и стараясь обогнать попутный людской поток. Вдруг, чуть-чуть не дойдя до очереди в чебуречную, от которой только отходил наш герой, она вспыхнула, отвернулась к ближайшему лотку с деревянными поделками и с детской категоричностью ткнула пальцем в первые попавшиеся бусы: «Эти сколько?»
«А ведь нашла, кого искала», — любуясь ею украдкой и уписывая чебурек, подумал Виктор. Вон как покраснела, сквозь смуглоту видать. Он с любопытством огляделся, тоже украдкой. Никого вокруг, кто мог бы вызвать такое смущение, ни стайки таких же девчонок, ни подростков близких по возрасту. Да никто и не замечает ее. Люди текут двумя встречными потоками — к морю и от моря. Пошел и он вместе с тем потоком, что от моря, блаженно щурясь на солнце.
* * *Вечер упал на город, как темное покрывало на клетку попугая, накрыв сразу и полностью все селение. С той лишь разницей, что попугай при этом замолкает, город же в темноте загомонил еще сильнее. Танцевальная музыка, с преобладанием низких частот. Тут и там караоке: «…а-Владимирский централ (ветер северный)! а-Этапом из Твери…»
