Илья Ангелов - Аниска
И тут она увидела за окном кафе детскую коляску.
Ее крепко сжимали волосатые сильные мужские руки.
Знакомые руки.
Аниска медленно, как в кошмарном сне подняла голову выше.
Плечи. Широкие, развернутые плечи. Какие знакомые!
Шея.
Подбородок.
Лицо…
Коляску толкал милый Петя! Рядом с ним шла невысокая полная молодая женщина со счастливым лицом. Она заботливо всматривалась в ребенка в коляске.
И Петя смотрел на него.
Они шли и переговаривались, с любовью глядя на свое дитя. Их ребенка. Петиного ребенка.
Аниске показалось, что весь мир сейчас обрушится.
Девушка встала и спотыкаясь побежала в туалет.
Закрывшись в кабинке она медленно стала сползать вниз по стене, пытаясь сдержать вой.
Закусила до боли руку. Вгрызлась в свою кисть. Потекла кровь.
Аниска упала на холодный бесчувственный кафель пола и стала биться об него головой в беззвучном крике.
ПОЧЕМУ???
НУ ПОЧЕМУ???
Ведь это мог быть их ребенок. Плод любви Аниски и Пети. Мальчик. Маленький синеглазый, в Петю, мальчик, которому могло бы сейчас исполниться пять лет. Мальчик, которого Аниска собственноручно убила, когда ей было девятнадцать.
Или девочка. С беленькими волосиками и табачного цвета загадочными глазами — вся в маму, Аниску. Сейчас Петя сажал бы доченьку на плечи и они гуляли бы по городу втроем. Да, с доченькой, которая плоть от плоти, кровь от крови.
НУ ПОЧЕМУ Я ЕГО УБИЛА??? — всхлипывала Аниска, давясь солеными слезами. — Как я могла быть такой дурой???
ПОЧЕМУ???
— А вы любите детей, Аниска? — спросила вдруг требовательным, тревожным голосом Тамара Борисовна. Она сидела рядом, возвышаясь на толчке и выжидательно смотрела на девушку.
Аниска в ужасе вскрикнула и потеряла сознание.
Прошло страшно много времени. А может и не так много.
Молчал бесчувственный кафель пола. Молчали стены. Молчала вселенная.
Аниска очнулась. Кафель холодил щеку. С кисти руки капала кровь, смешиваясь на полу со слезами.
…Я жива и надо жить. Да. Жить…Как-то надо жить. Сегодня. Завтра. Послезавтра…Она сильная и должна жить…
Опираясь на стенки туалета Аниска поднялась и пошатываясь вышла к умывальнику. Смыла кровь, долго держала голову под холодным краном, наспех вытерлась и подсушила волосы, замотала салфеткой кисть, подкрасилась и вышла к людям, обратно в мир.
Дильбар ждала ее за столиком. Мудрая подруга все видела и все понимала.
Она внимательно положила свою руку на руку Аниски, слегка сжала ее и сказала по-татарски одно слово.
— Кысмет. (тюрк. — судьба, везенье, шанс, удача и др.)
Аниска знала его. Но только сейчас впервые задумалась над той вселенской емкостью, которой оно обладает.
Кысмет.
Да. Надо жить дальше. Такой у тебя кысмет.
Кысмет…
* * * * *
Когда Аниска вернулась домой ее залихорадило, поднялась высокая температура. Истерзанная зубами рука опухла. Аниска слегла.
Болела она долго и тяжело, почти две недели.
Как-то позвонила Тамара Борисовна. Она просила у Аниски прощенья, всхлипывала и плакала. Аниска вдруг почувствовала стыд перед этой измученной женщиной. "Да ты лучше посмотри на себя, стерва! — думала девушка. Как ты можешь обижаться на несчастного человека, который родил детей, растил их, воспитывал и хочет им счастья? Неужели ты, сука, стоишь больше, чем она? Ты захотела ребенка, затем убила его и скачешь с хуя на хуй! Вспомни, что ты вытворяла в ту ночь, а потом уже суди других!" От этих мыслей, пришедших в голову внезапно, Аниске стало больно и ужасно себя жалко. И она тоже расплакалась в трубку. С Тамарой Борисовной проговорили почти час и расстались успокоенные и просветленные печалью, договорившись встретиться снова, вдвоем, по-женски.
Звонил и извинялся Павел Игнатьевич. "Знаешь, Аниска, это ведь моя вина — я никогда не давал Миньке быть до конца самостоятельным. Хотелось, чтобы он всегда меня слушал, уважал. Ну а оно вот как вышло… Надо было Миньке крепче за тебя стоять, да не сообразил пацан. Я во всем виноват…".
Звонил Минька. Много раз. Аниска не хотела с ним разговаривать и бросала трубку.
Тогда он опять приехал с букетом цветов. Просил прощенья. Вымаливал еще один шанс. Говорил о своей любви.
Аниска лежала на постели слабая, измученная. Минька сидел на полу у кровати. Даже Пуська его не трогал — сменил гнев на милость.
Через несколько дней температура спала. Заехал Минька с корзиной сочных абхазских персиков. Долго и оживленно болтал какую-то чепуху и смотрел на Аниску.
Девушка безмолвно лежала и гладила Пуську. А потом вдруг перебила Миньку и сказала:
— Хорошо, Минька. Я выйду за тебя замуж…
* * * * *
…Свадьбу решили справить через месяц. Аниска лишь попросила, чтобы до этого Минька к ней не приставал. "Все будет, я твоя, только подожди, когда станем мужем и женой. А сейчас мне муторно, наверное после болезни", — объяснила ситуацию девушка и Минька беспрекословно подчинился.
Пал Игнатьич начал ремонт комнат для молодоженов. Заказали по каталогу испанскую мебель, огромную кровать со специальным высоченным матрасом-сексодромом, набитым кокосовым волокном. Выбрали ресторан — Пал Игнатьич настаивал на самом лучшем.
Аниске не хотелось шумной свадьбы, но будущий тесть настоял. "Милая! Мы ж не последняя в городе семья — положение обязывает! Ты пойми, вам с Дмитрием жить да жить. И круг, в котором вы будете жить, надо уважать. Так что это не просто свадьба, а шаг в будущее, понимаешь? Очень важно, чтобы при этом шаге присутствовали хорошие люди…".
Аниска вздохнула и согласилась. Пусть будет, как они хотят.
За свадебным платьем летали в Москву. Там же справили Миньке шикарный итальянский костюм за две тысячи долларов. Столица Аниске не понравилась — хач на хаче, шумно, людно, неспокойно. Хотя магазины одежды поражали своим изобилием и меньшими, по сравнению с уральскими, ценами.
Вечером вышли прошвырнуться по кафешкам. Соблазнившись красочной афишей с идиотскими рисунками, испугавшими Миньку и рассмешившими Аниску, зашли в ночной клуб, где выступал "Вася Ложкин рокынроль бенд". Взяли водки и уселись на стульчиках у стойки бара. Народу было мало. Начался концерт. Толстенький Вася пел фальшиво, но так самозабвенно и зажигательно, что Аниска вдруг позабыла все свои тревоги и сомненья. Она залпом опрокинула рюмку и потащила Миньку танцевать. Вслед за ними на дансинг потянулись и другие посетители. Отжигали по полной до четырех утра, а домой с собой, несмотря на протесты Миньки, увезли васин альбом "Звериный оскал идиотизма" с автографом. Нет, и в Москве все же есть свое очарование!
![Борис Акунин - Смерть на брудершафт (Фильма 9-10) [Операция «Транзит» + Батальон ангелов] [только текст]](/uploads/posts/books/165415/165415.jpg)
