Джина Гербер - История первой любви
Одним прыжком Билл подскочил к сыну и с силой тряхнул за плечи.
— Замолчи, Джефф! Замолчи сейчас же или я!..
— Что? Врежешь мне? Давай, мне не привыкать. Да и тебе не привыкать, не так ли? Будешь драть меня, как тебя драл твой папаша?
Билл побледнел. Откуда Джефф узнал о его прошлом? Сам он ему никогда об этом не говорил. Он не хотел, чтобы сын знал, как лупил Билла в детстве отец.
Оттилия! Никто другой не мог сказать об этом Джеффу. Как же она могла? Чем же Билл ее так обидел, что она пошла на подобную подлость? Он ни разу не причинил ей зла. Ни разу ее и пальцем не тронул. Единственное, что он сделал, так это женился на ней.
Опомнившись, он увидел, что по-прежнему крепко держит сына за плечи. О Господи, не сделал ли он Джеффу больно? Билл разжал пальцы.
— Джефф, я…
Какие тут нужны слова? Что он может ему объяснить? Билл сожалел о своей вспышке гнева. Он не хотел причинить сыну вреда и в то же время понимал, что тому нужна дисциплина. Но где грань между строгостью и срываемой злостью? Он вдруг понял, что сейчас не может ответить на этот вопрос.
Опустив руки, Билл сделал шаг назад. С удивлением он рассматривал сына, но не узнавал его. С каким-то странным, задумчивым выражением лица тот смотрел, нет, не на отца, но как бы сквозь него. А может, внутрь себя, как знать? Вдруг Джефф резко развернулся на каблуках и молча ушел в дом, хлопнув дверью.
Только теперь Билл почувствовал, как напряжение отпускает его, сменяясь усталостью и опустошением. Никогда прежде у них с Джеффом не случались такие стычки. Он будто перенесся на много лет назад, во времена своего трудного детства. Только теперь роли переменились. Он оказался на месте своего отца, а Джефф — на его собственном месте.
Вернувшись в шезлонг, Билл закрыл лицо ладонями. Все эти годы он мечтал о том, чтобы Джефф жил с ним. Вот тогда-то уж он сумел бы сделать мальчика счастливым, смог бы вырастить его сильным и здоровым, как в физическом, так и в моральном отношении. И вот теперь, когда Оттилия наконец уступила и Билл получил то, о чем так долго мечтал, он не знает, что ему делать. Неужели семена насилия, которые отец заронил ему в душу, так глубоко укоренились, что Билл не способен с ними справиться?
Нет, не может быть. И Билл в этом был абсолютно уверен. Да, ему в юности неоднократно приходилось драться, но либо с равными себе, либо со старшими парнями. Билл знал, что по своей натуре он совсем не жестокий человек. Но Джефф, что он подумал? Как Биллу найти к нему подход? Как убедить, что он любит его? Как, не применяя силу, приучить к дисциплине и не позволить мальчишке командовать собой, играя на отцовских чувствах?
Черт возьми, выругался про себя Билл. Его огорчало не только то, что разделявшая их с Джеффом невидимая стена стала в этот вечер еще выше, но и то, что произошло это как раз накануне праздника — дня, в который он планировал отправиться с сыном на рыбалку, дня, который, как он надеялся, сблизит их.
И все же они стали ближе, по крайней мере, живут в одном доме и их разделяет только дверь, да еще гремящая в комнате сына рок-музыка. Увы, это не Джефф выбирал, ехать ему сюда или нет. Будь его воля, подумал Билл о мальчике, он, скорей всего, отправился бы куда угодно, только не в Гринуэй Кроссроуд.
Билл потер пальцами усталые глаза и решил, что завтрашний День Независимости будет, пожалуй, худшим из всех, что были в его жизни.
В семье Гринуэй День Независимости всегда ассоциировался с пикником на лужайке перед домом. Точно так же, как имя Кэт Гринуэй, а в замужестве — миссис Мэльюсибл, всегда ассоциировалось с понятием «натиск».
— Сэнди, за мной! — бодро прокричала рыжеволосая Кэт, выбираясь с большой хозяйственной сумкой из новенького микроавтобуса «астро». Следом за нею в дверном проеме показался двухлетний сын Александер, широко улыбавшийся, радующийся возможности ступить на твердую землю после нескольких часов езды в машине. Кэт пересекла двор так стремительно, будто босиком шла по раскаленным углям, и решительным шагом направилась к дому.
— Тони, неси остальное и присмотри за ребенком, — громко скомандовала она, не сбавляя ходу.
— И присмотри за ребенком… — добродушно передразнил ее Энтони Мэльюсибл, предусмотрительно понизив голос, чтобы жена не услышала его слов.
Не спуская с нее глаз, он откровенно любовался тем, как сексуально покачиваются при ходьбе ее округлые бедра. Кэт, помимо огненно-рыжих волос и больших ярко-зеленых глаз, обладала множеством достоинств. Красота была одним из них. Ум, почти вулканическая энергия и остро выраженное чувство справедливости также входили в число определяющих черт ее характера.
Впрочем, в некоторых отношениях у нее еще оставалось немало простора для самосовершенствования. Это, в частности, касалось чувства юмора. По мнению ее мужа, Кэт воспринимала жизнь слишком уж серьезно. Кроме того, вместе с рыжими волосами родители наделили ее столь же огненным нравом. Однако, странная вещь. Тони считал безумный темперамент супруги как раз одним из ее главных достоинств.
— Выбирайся, кроха, — приговаривал он, позволяя Александеру самому спуститься на землю. — Ты ведь уже не грудняшка, да? Ты ведь большой мальчик. Ну-ну, давай сам. Ах, умничка! Только маме не будем говорить, о'кей?
И он забавно наморщил нос. Мальчик заразительно рассмеялся и, едва Тони присел рядом с ним на корточки, бросился к нему на шею.
— О'кей, — согласился малыш и снова расхохотался, потому что приемный папаша, как на кнопку звонка, слегка нажал пальцем на его широкий и мягкий носик.
Вики и Эд уже приехали. Младшая сестра вместе со Стеф чистили на кухне картошку для салата, когда к ним, подобно торнадо, влетела Кэт.
— Что-то горит? — засмеялась Стеф.
Ловко орудуя ножом, она с приветливой улыбкой посмотрела на свою вторую старшую сестру.
Кэт усмехнулась.
— Еще нет, но уже пора зажигать гриль, — решительно заявила она, выкладывая на стол из сумки тушки цыплят и аккуратно распиленные полешки.
— Мясо? — с притворным ужасом воскликнула Вики. — Что я вижу? Вот как на тебя повлияло замужество! А я-то думала, ты по-прежнему питаешься побегами бобов, овсом и прочим сеном.
Кэт сердито сверкнула глазами на младшую сестренку, а Стеф отвернулась, закусив губу, чтобы не рассмеяться. Она и раньше была уверена, что Кэт не продержится долго на вегетарианской диете, которой недавно увлеклась. Но Вики хлебом не корми — дай подразниться.
— Можешь себе представить, Стеф? — продолжала она. — Наша леди питалась тем же, чем большинство людей кормит своих коров.
Стеф уже больше не могла сдерживаться и расхохоталась во все горло. Кэт бросила недовольный взгляд и в ее сторону.
