Мариса Роуленд - Любовное сражение
Он пожал плечами.
— Было бы другое дело, если бы я овладел тобой силой. Но, насколько я помню, ты отдалась мне весьма охотно, хотя и несколько легкомысленно.
Джессика нетерпеливым движением руки поправила свою прическу и направилась к гавани. Он пошел рядом.
— Вы заманили меня в ловушку, - пробормотала она. — Все у вас было продумано, и вы заставили меня поверить, что... что... — она осеклась, затем сказала раздраженным тоном:
— Вы знаете, о чем я говорю. Не пытайтесь этого отрицать.
— Я ничего не отрицал до сего момента, — хмуро заметил Аллан. — Но перестань мне угрожать. Ты сама попала в незавидное положение. Не ты, а я являюсь пострадавшей стороной. Запомни это на будущее.
— Вы — пострадавшая сторона! Хотите сказать, это из-за того... — она остановилась на середине фразы, увидев приближавшегося к ним навстречу преподобного Маккинли. - Это идет наш проповедник, — громким шепотом произнесла она. — Вы здесь чужой человек, он поинтересуется, кто вы такой, и мне придется ему объяснить. Ни в коем случае не говорите ни слова. Не открывайте рот, я все скажу сама.
Он насмешливо взглянул на нее:
— Почему? Боишься, что я ему что-нибудь расскажу, и твоя добрая репутация пойдет прахом? Чтобы он не подумал, что одна овечка из его паствы заблудилась?
Джессике пришлось все это проглотить. Приближаясь к пастору, она изобразила на лице приятную улыбку.
— Добрый вечер, святой отец! — приветствовала она его.
— И тебе добрый вечер, Джессика.
Голос у пастора никогда не менялся. Хоронил он кого-нибудь или крестил, в нем звучала
печаль и сознание неотвратимости судьбы. Он оглядел Аллана скорбным взглядом. Джессика заторопилась представить гостя святому отцу.
— Это мистер Теннисон из Лондона. В данный момент он не может говорить. У него тяжелейший случай ларингита. И потому врач строго наказал ему беречь голос.
— Ах, вот как... Скажите ему, что я очень сожалею об этом. Надеюсь, что он скоро поправится. У меня у самого часто болит горло после субботней проповеди. И тогда я пью теплое молоко с добавлением ложечки меда.
Пора было расставаться.
— Вы уже сами все ему сказали, святой отец, — вежливо напомнила Джессика священнику. — Он же не глухой. Просто не может сейчас говорить.
— Ага... верно.
— Наш гость приехал сюда по делам, святой отец. Он интересуется недвижимостью. Я показываю ему наши места.
— Да, да... Очень приятно, что вы снова с нами, Джессика. К сожалению, многие молодые люди покидают наши места и едут в большие города, где становятся легкой добычей разных пороков. Я молился за вас и надеюсь, что вам удалось избежать всяческих неприятностей. Порок всегда оставляет свой след в душе человека, но к вам это не относится. Вами могут гордиться родители и все жители Камбартона.
— Спасибо, святой отец, вы очень добры, — пробормотала Джессика, дивясь тому, что не покраснела от стыда. — Я стараюсь.
Когда священник удалился своей дорогой, она вздохнула с облегчением, а Аллан рассмеялся.
— Он всегда произносит подобные речи?
— А что если так? — холодно возразила она. -
Он наш священник, и вам нечего над ним смеяться. Мы любим его таким, каков он есть. Конечно, он уже старый человек, но намного достойнее вас.
— Ну, я не стану с этим спорить. Но скажи мне, каждый раз у меня будет ларингит при встрече с кем-нибудь? Если так, то нам лучше найти спокойное местечко, где мы могли бы поговорить без помех. Мы можем, например, пойти в мой номер в отеле, повесить на дверях табличку «Не беспокоить» и пообщаться.
— Нет уж, вам больше не удастся затащить меня к себе в номер, — с вызовом произнесла Джессика. — Можем продолжить разговор на берегу моря, у входа в гавань. Там никто нам не помешает.
Они прошли мимо опустевшего рыбного рынка, вдоль набережной, и очутились на гранитном волноломе. Море на закате было необыкновенно тихим. Солнечные лучи отражались в нем расплавленным золотом. В воздухе неторопливо кружилась пара чаек... В детстве здесь было одно из любимых мест для ее игр, вспомнила Джессика. Она часто проводила здесь долгие солнечные дни: бегала босиком, пыталась поймать какую-нибудь живность на нехитрую наживку из моллюска на крючке, окуная ее в воду. Ей не удавалось никого поймать, но зато это был хороший предлог, чтобы подольше посидеть на солнышке, предаваясь своим детским фантазиям. Но ей никогда не приходило в голову, что может случиться нечто подобное тому, что происходило с ней сейчас.
Подойдя к концу волнолома, она остановилась, подбоченилась и сказала с вызовом:
— Здесь мы совсем одни, мистер Теннисон, так что давайте решать наши дела. Что касается меня, то я считаю, что мы квиты. На самом же деле я думаю, что вы легко отделались. Теперь мне больше всего хочется, чтобы вы оставили меня в покое. Садитесь-ка в свою машину и исчезните навсегда из моей жизни.
Аллан стоял на пирсе, поставив одну ногу на швартовую тумбу, скрестив руки и внимательно глядя на Джессику из-под насупленных бровей. Выслушав ее, он покачал головой.
— В мои планы не входит оставить тебя в покое. Ты явилась причиной многих моих неприятностей, Джессика. И я не уеду из Камбартона прежде, чем ты не заплатишь мне по счетам.
Джессика подняла голову с высокомерным видом.
— В этом случае, вам придется провести здесь весь остаток своей жизни, - сказала она.
Аллан усмехнулся, обнажив при этом два ряда великолепных белых зубов.
— Возможно, что так мне и придется поступить. После того, как ты так успешно подорвала мою репутацию в Лондоне, мне приходится искать другие возможности для приложения своих способностей в сфере бизнеса. Ваша заброшенная деревушка имеет неплохие потенциальные возможности для будущего развития. Что ты скажешь, если я стану твоим соседом?
Джессика была ошеломлена. Не может быть, чтобы он говорил это всерьез. Должно быть, он шутил. Невозможно было представить себе его живущим здесь и постоянно угрожающим ей своим присутствием. Должно быть, то была пустая угроза. Просто он хотел ее напугать, но она не поддастся на его происки.
— Мы могли бы быть друзьями, по меньшей мере, — произнес он с плохо скрываемым сарказмом. — Подумай об этом. Встречались бы по вечерам в баре отеля. А ты бы могла развлекать публику, изображая Трикси Троттер. Я уверен, что здешние обитатели ничего подобного в своей жизни не видели.
Джессика сделала над собой усилие и сдержалась. А затем задала ему вопрос, который мучил ее с момента появления здесь Аллана:
— Как вам удалось узнать, что Трикси Троттер — это я?
Аллан пожал плечами.
— Это было достаточно просто. Швейцар знал шофера такси, который отвез тебя домой. Нужно было только дождаться момента, когда он снова появится в очереди такси возле отеля. Это случилось на следующий день. Оставалось спросить, куда он тебя подвез. Адрес оказался знакомым. К тому же, шофер запомнил твои рыжие волосы - ведь ты сняла в такси парик. - Он приветливо улыбнулся. — Я поехал к тебе домой, чтобы с тобой объясниться, но охранник в вестибюле сказал, что ты уехала в отпуск
