Айрис Джоансен - Звездочка светлая
– Но как тебе это удалось? Ты же сам говорил, что у вас существуют определенные ограничения на этот счет.
– Так оно и есть, но не существует правил без исключений. Мы имеем право использовать свои способности без ведома человека, если кому-то из нас грозит опасность или при крайней необходимости.
– Данный случай не подпадает ни под одну из этих категорий.
– Но есть еще одно исключение, под которое мы подпадаем. – Голос Гуннара звучал мягко и убеждающе. – Каждый из нас может входить в сознание того, кто является его валоном.
– Что значит «валон»?
– Это гарванианское слово, которое означает… – Гуннар помешкал, подыскивая адекватное понятие на английском. – Даже трудно перевести. Точнее всего будет сказать «души-близнецы». Тот, кто делит с тобой свою душу. Ты мой валон, Квинби. Я понял это в тот же миг, как увидел тебя.
Она растерянно посмотрела на Гуннара, потом попыталась засмеяться, но у нее ничего не вышло.
– И сколько раз в год тебе попадается этот твой… валон?
Лицо Гуннара исказилось как от боли.
– Не смейся, Квинби. Такое случается лишь раз в жизни.
– Как я могу в это поверить? Как я могу вообще верить тебе? Ты вошел в мою жизнь и вывернул ее наизнанку. Ты играешь с моим сознанием и заявляешь, что имеешь на это право, поскольку мы с тобой какие-то там… духовные побратимы. – Она пробежала пальцами по волосам. – Мне все это не нравится. Я привыкла к простым, ясным и земным вещам. И я вовсе не уверена в том, что мое подсознание позволило тебе выделывать со мной нечто подобное. Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Ты, судя по всему, можешь играть с моей психикой так, как тебе захочется.
– Успокоит ли тебя мое обещание не входить больше в твое сознание ни при каких обстоятельствах, если только ты сама не позовешь меня туда?
– А ты его выполнишь? Он кивнул.
– Я не могу обещать тебе, что этого не случится ни при каких обстоятельствах, но буду стараться изо всех сил. – Гуннар заискивающе улыбнулся. – Мне очень понравилось находиться в твоих мыслях, Квинби. Они чисты и прекрасны. Я заглядывал в души многих людей, но нигде мне еще не было так хорошо. Мне захотелось свернуться клубочком и остаться там навсегда.
Квинби безрадостно рассмеялась.
– Сама я – мягкая подушка, а сознание у меня – уютное. Если бы все это не звучало столь чудно, я бы, наверное, обиделась.
– Почему? – недоуменно вздернул брови Гуннар. – Ведь это прекрасно, когда человек способен дарить мир и успокоение тем, кто рядом.
– Да потому, что я… – Она умолкла, не договорив. На самом деле ей не хотелось, чтобы он думал о ней, как о чем-то «уютном». На эту… как ее там звали… свою последнюю любовницу Гуннар наверняка смотрел не как на подушку, и в ней его привлекала, скорее всего, красота.
– Ее звали Мари-Энн, – рассеянно проговорил Гуннар. – И ты на порядок красивее, чем она. Квинби захлестнула волна возмущения.
– Ты опять… подглядывал!
– В последний раз, – робко пообещал Гуннар. – Это сильнее меня. Мне нужно было удостовериться в том, что ты по-прежнему меня хочешь. Ты наверняка потрясена. Некоторые женщины, пережив такое, начинают испытывать отвращение. Я не стал внушать тебе такого чувства? Ты не считаешь меня… уродом?
– Нет, я не испытываю к тебе отвращения и не считаю тебя уродом. – Глаза ее блеснули. – Но я думаю, что ты – совершенно беспринципный тип. Ты обещал не лезть в мои мысли, черт тебя возьми!
Она повернулась и пошла к двери.
Гуннар оказался у двери раньше Квинби и загородил ей дорогу.
– Я сорвался. Больше этого не повторится. Мне было очень – очень! – важно убедиться в том, что я не стал тебе противен. – Он улыбнулся, как провинившийся мальчишка. – Я не совершенен, но ты можешь мне доверять. – Дай пройти.
– Послушай, а не хочешь ли заглянуть в мои мысли ты? Я могу сделать так, что у тебя это получится. Тогда сама убедишься, что можешь мне верить.
Неужели он на самом деле пустит ее в свое сознание – на эту самую заповедную территорию, не доступную ни для кого, кроме ее хозяина? Взгляд его был искренним. Видимо, он говорил правду. Квинби отвела глаза в сторону.
– Нет, спасибо. Думаю, я еще не готова копаться в чужих мозгах.
– Тогда просто поверь мне: такое больше не повторится. – Гуннар старался, чтобы его голос звучал как можно более убедительно. – Это было мимолетное желание, импульс. Я сделал это, не подумав.
– Похоже, ты слишком часто действуешь, не подумав, – сухо сказала она. – Какие у меня могут быть гарантии, что это не повторится?
– Никаких, – честно признался он. – Но я не настолько бессовестный, как может показаться. Я держу свое слово.
– Если помнишь о нем. Гуннар болезненно сморщился.
– Я же сказал тебе, что не совершенен. Но я исправлюсь.
Квинби подняла глаза. Конечно же, он не совершенен и сделает еще много ошибок. Она внезапно испытала огромное облегчение. Возможно, Гуннар обладает суперинтеллектом, но он бывает уязвим и беззащитен. Хотя бы сейчас, переживая по поводу того, как выглядит в ее глазах.
А ведь она боится его! Страх поселился в ее душе в ту самую минуту, когда она осознала, что Гуннар говорит правду. То, о чем он рассказал ей, заключало в себе огромную силу, а такая сила, в свою очередь, неизбежно порождает страх. И в то же время ей было ясно, что не надо бояться Гуннара.
Он не сводил с нее глаз.
– Так что, ты остаешься?
– Ты сейчас не читаешь мои мысли? – подозрительно глянула она на него.
На его лице отразилось радостное облегчение.
– Нет, честное слово. Значит, ты остаешься! – Он шагнул к ней, подхватил на руки и стал кружиться по комнате. – Черт, как же ты меня напугала!
– Гуннар, немедленно отпусти меня! – Она впилась руками в его голые плечи и тут же ощутила, как через ее ладони, словно от соприкосновения с оголенными проводами, пошли электрические разряды. Его кожа была гладкой, теплой и золотистой от загара.
– Как прикажешь. – Темно-синие глаза горели плутовским огнем. Он разжал объятия, и Квинби медленно скользнула вниз, ощутив при этом каждый мускул его тела. Она явственно почувствовала владевшее им возбуждение. – Ты уверена, что не хочешь заглянуть в мои мысли и узнать, о чем я думаю? Тебе это должно понравиться. Я думаю, как прекрасно было бы избавиться от этой чепухи, что на тебе. Тогда я мог бы прижаться к тебе всем телом и ощутить, какая ты нежная и горячая. А после я положу руку на…
– Тс-с! – Щеки Квинби горели. – Я не хочу читать твои мысли и не хочу, чтобы ты мне их пересказывал. Отпусти меня.
Он повиновался не сразу, внимательно вглядываясь прищуренными глазами в ее лицо, а затем неохотно разжал руки и отступил назад.
