Эва Киншоу - Миг удачи
Но вместо того чтобы расслабиться, Карен неожиданно почувствовала тревогу. За последние десять дней случилось столько всего, что молодая женщина ощущала себя несколько оглушенной и растерянной. И кто же дирижировал потоком событий, как не Майлз! Да еще столь искусно!
Карен с ужасом думала о том, что ей придется сказать о беременности персоналу конторы, и заранее готова была сквозь землю провалиться от смущения. Но Майлз решительно взял дело в свои руки. Он явился в офис вместе с невестой и сообщил сотрудникам не только о предстоящем бракосочетании, но и о том, что в августе ожидается двойня. Все пришли в полный восторг.
А еще Майлз дал объявление в местную газету, и очень скоро Карен принялись названивать клиенты, спеша поздравить и пожелать ей всего самого доброго. В заговоре с Эмми, не иначе, изобретательный жених существенно облегчил для владелицы адвокатской практики бремя повседневных забот. Он даже пригласил в штат несколько новых сотрудников для работы по контракту, чьи услуги могли оказаться весьма полезными.
Несколько раз он возил невесту в фамильную усадьбу, предлагая переоборудовать дом по своему вкусу. Квартиру Карен, правда, пока решили не продавать: жилье на взморье – завидная собственность!
Но, проходя по коридорам и комнатам своего нового дома, Карен испытывала желание ущипнуть себя, потому что ощущение нереальности происходящего упорно не исчезало. Даже искреннее радушие Салли не спасало положения.
И вот теперь, оказавшись наедине с мужем в тишине спальни на сказочном острове, Карен почувствовала себя неуверенно. Ей вспомнился тот особенный, непривычный блеск в дымчато-серых глазах, который она заметила, стоя перед алтарем. Что это было? Неужели победное торжество?
– Карен, – тихо напомнил о себе новобрачный.
Она шагнула к мужу. На ней было свободное желтое платье, расшитое белыми цветами. Увы, ей снова пришлось обновлять гардероб!
– Тяжелый выдался денек? – ласково спросил Майлз и принялся легонько массировать ей шею.
Карен блаженно вздохнула: эти чуткие пальцы, словно по волшебству снимали напряжение последней недели.
– Не знаю. Сама себя не пойму.
– Чувствуешь себя, словно в ловушке? – предположил муж.
– Откуда ты знаешь? – Аквамариновые глаза удивленно расширились.
– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Кстати, ты потрясающе смотрелась у алтаря.
– Всем хороша была невеста, только вот немножко беременна, – поморщилась Карен.
– Никто вроде бы не возражал, я так меньше всех.
– А мне показалось, будто вид у тебя… – Карен помолчала, подбирая нужное слово, – торжествующий.
– Так оно и было. – Майлз тихо рассмеялся. – А что, не имею права?
– Не болтай глупости!
– Я серьезно. Если быть до конца откровенным, то, когда ты стояла у алтаря рядом со мной, такая прелестная, такая настороженная, нося в себе моего ребенка, я и впрямь ощутил прилив торжества: наконец-то я поймал тебя! Карен от изумления потеряла дар речи.
– И еще, – продолжал Майлз. Они стояли совсем рядом. Карен даже различала синеватые
ни на его скулах и снова этот электризующий блеск серых глаз.
– Что такое? – еле слышно прошептала она.
– Вот уже два месяца я точно изголодавшийся бедняк. Ты меня за все это время ни разу пальцем не поманила, не считая одного единственного случая.
– Но ведь и ты ко мне не подходил, – возразила Карен.
– Потому что не был уверен, что нужен тебе. Я думал, ты по-прежнему озабочена этими дурацкими приличиями и решила хранить целомудрие до свадьбы.
– Я просто боялась, – призналась она. – Ты однажды назвал меня речной нимфой. Но я очень изменилась и, возможно, никогда уже не буду прежней…
– Ты серьезно? – недоверчиво переспросил Майлз. – Неужто ты стыдишься перемены, произошедшей с тобой?
– Нет, но мужчины… – начала было Карен.
– Сдается мне, ты не так хорошо знаешь мужчин, как тебе кажется, дорогая, – перебил ее Майлз. – Я прямо-таки изнываю от желания – и не только полюбоваться тобою в новом обличье, но и прикоснуться, приласкать, поцеловать…
Карен недоверчиво глядела на любимого, не говоря ни слова.
– Вот почему я привез тебя сюда, подальше от дома. Чтобы ничего не нарушало нашего уединения, чтобы во всем мире остались только ты да я…
Новобрачная закрыла глаза и с блаженным вздохом прильнула к мужу.
– Ну, как тебе? – полюбопытствовал Майлз позже, когда они лежали, обнявшись на широкой двуспальной постели.
– Вполне благопристойно и прилично, – с серьезным видом прокомментировала Карен. – Тем паче для изголодавшегося аскета вроде тебя.
Опершись на локоть, Майлз окинул взглядом ее заметно округлившиеся формы.
– Жалуешься?
– Как сказать? Ты ведь знаешь мои предпочтения. Немного авантюризма…
– Причем с незнакомцами, – добавил он, лукаво усмехаясь. – Но мне казалось, что мы… или, скорее, ты решила вести себя исключительно респектабельно, как и подобает почтенной замужней даме.
– Почтенной замужней даме? – Карен резко села на кровати. – Не знаю почему, но именно сейчас я менее всего ощущаю себя респектабельной матроной. Я просто дразнила тебя. – Глаза ее озорно вспыхнули. – Все было просто расчудесно! Именно этого мне и не хватало последние два месяца!
– Карен! – Рассмеявшись, Майлз притянул жену к себе. – Знаешь, я не устаю тебе удивляться!
– Правда? Расскажи подробнее! – Она устроилась поудобнее, склонив голову на плечо мужа, и принялась теребить курчавые волоски на его груди.
– Ну, при первой встрече я был изрядно заинтригован, – начал Майлз свою исповедь. – От тебя веяло таким холодом… ни дать ни взять «синий чулок». Но чем больше я наблюдал за тобой, чем больше думал о тебе в одиночестве, тем чаще гадал: а какова ты в постели?
– Типично мужской образ мыслей! – фыркнула Карен.
– И мысли эти становились все навязчивее, пока я не понял: придется самому проверить.
– Майлз!
– И ты меня удивила. Я столкнулся с неотразимой обольстительницей, и действительность превзошла мои самые смелые мечты. Я понял: за элегантной, аристократической, холодной маской скрывается восхитительная, пылкая возлюбленная. Однако заглянуть под маску дано было мне одному, и никому больше.
Карен хотела было возразить, но передумала.
– Ты прав, – призналась она. – Ничего подобного со мной еще не случалось. Я и не думала, что такое возможно.
– Но бывали времена, – удрученно продолжал Майлз, – когда ты уходила в свой собственный мир, мир забот и обязанностей, и глядела на меня точно на постороннего человека…
– Не может того быть!
– Помнится, пару раз, когда я заходил к тебе в офис, ты держалась столь отстраненно и столь холодно, что я с трудом подавлял в себе желание запереть дверь и заняться с тобой любовью прямо там, на роскошном письменном столе или на полу.
