Белва Плейн - Пожар страсти
Они все-таки дали обед. Джеральд держался холодно-вежливо. После того как гости разошлись, Гиацинта крупно поговорила с ним – это была их первая серьезная размолвка за длительный промежуток времени. На следующий день они, конечно, помирились, однако осадок остался, и это очень тревожило Гиацинту.
Постепенно она стала замечать напряженность в их отношениях даже тогда, когда для этого не было причин: в тех случаях, когда Гиацинта посещала супермаркет или мирно работала за мольбертом. И это пугало ее.
Однажды она работала в студии, когда в дверях появился Арни.
– Джеральд пытался дозвониться к вам, а оператор сказал, что у вас соскочила с рычага трубка, – объяснил Арни.
– Верно. Я заметила это несколько минут назад. Эмма иногда играет с телефоном. А в чем дело? Что-нибудь случилось?
– Нет, он лишь хотел сообщить, что вернется поздно. Я же обычно проезжаю мимо вашего дома, поэтому обещал Джеральду, что передам вам его сообщение. Вижу, вы писали маслом. У вас на носу зеленое пятнышко.
Арни стоял в дверях и, видимо, ждал, что его пригласят войти. Гиацинта так и сделала. Она питала к нему добрые чувства. Сейчас он наблюдал, как она писала купу деревьев на фоне бухты.
– Очень милая картина, Гиа. Вы продадите ее?
– Я всегда продаю, если появляется возможность. К сожалению, это случается не так часто.
– Я не ахти какой знаток искусства, но ваши работы кажутся мне великолепными. Я приобрел бы пару ваших картин. Как вы полагаете, может, повесить их над камином, где сейчас висит зеркало? Ведь вы были у меня.
– Это удачное место для картины.
– Хорошо бы вы с Джеральдом заглянули ко мне и сказали, какой цвет лучше всего гармонирует с мебелью. У вас здесь богатый выбор.
– С удовольствием, Арни. – Гиацинта была тронута и приятно удивлена.
– А что делает в пепельнице эта горящая сигарета?
– Ой, я забыла. Положила ее, когда вы позвонили в дверь.
– Я не знал, что вы курите. Никогда не видел вас с сигаретой.
– Я не курила с тех пор, как стала носить Джерри. А теперь вот неделю или две назад снова закурила. Не знаю почему.
– Простите меня, Гиа, но это глупо. Я бросил курить пятнадцать лет назад, а Джеральд вообще никогда не курил, как он говорит. Для чего нам рак легких?
– Я чувствую себя виноватой.
– Так зачем вы это делаете?
– Не могу объяснить этого даже себе. Пожалуйста, не говорите Джеральду, ладно?
– Не скажу. Но он сам узнает, вы ведь понимаете.
Арни смотрел на нее так пристально, с такой озабоченностью, не вязавшейся с его привычным обликом, что Гиацинта не выдержала и отвела взгляд.
– Вы должны знать, почему закурили, если едва ли не все, включая и вас, отказались или пытаются отказаться от этой вредной привычки.
– Иногда я испытываю напряжение, а сигарета меня успокаивает.
– С чего вдруг у вас напряжение?
– А разве у других этого не бывает?
– Ах, Гиацинта, вы отвечаете на вопрос вопросом! Это адвокатский трюк.
– Жаль, но это самое лучшее, что я могу сделать.
– Вы славная женщина. Я знал многих женщин, но они совсем другие. Вы отличаетесь от них.
«Странно, – подумала она, – Арни повторяет те слова, которые часто говорил мне Джеральд».
– Мне неприятно видеть вас несчастливой, Гиа. Если человек в напряжении, значит, он несчастлив. Вы не должны быть несчастливы. Вы замужем за прекрасным человеком. Бог мой, на прошлой неделе он делал операцию пострадавшему от ожогов. Вы не поверите – Джеральд совершил чудо! Даже я не мог поверить в это! – Арни поднялся и, положив руку на плечо Гиацинте, продолжил почти отеческим тоном, однако в его словах сквозило восхищение и уважение: – Я наблюдаю за вами почти шесть лет и заметил, что вы недооцениваете себя. Скажу кое-что еще и позволю себе дать совет: вы и Джеральд должны отвлечься. Вы разрываетесь между работой и детьми и никогда не проводили совместно отпуск. Вам нужно съездить на пару недель во Францию, или в Италию, или куда захотите. И сделать это следует незамедлительно. Видит Бог, вы можете себе это позволить. Неделя у вас уйдет на приготовления, на покупку одежды и на упаковку. И не спорьте со мной. Я скажу об этом Джеральду завтра же. Не благодарите меня. Я спешу, потому что опаздываю.
Уже уходя, он обернулся к растерянной Гиацинте:
– А сигареты немедленно выбросьте!
– Очень жаль, что вы отправляетесь так неожиданно, – посетовала Францина. – Если бы вы отложили поездку на несколько недель, мы бы с удовольствием остались здесь с Джерри и Эммой. А сейчас у Дианы операция и мы обещали Тому побыть там.
– Вот что случается, когда у тебя так много внуков, – сказал Джим, завязывая бант на косичке Эммы.
Это было славное зрелище – дед и маленькая внучка, сидящие на плетеном стуле. Иногда Гиацинта думала, что все же останется дома. Но затем вновь появлялось желание уехать. Вероятно, Арни прав. Они слишком долго сидели в четырех стенах.
– Надеюсь, дети не будут слишком тосковать без вас, – озабоченно сказал Джим.
– Все будет хорошо. Джерри – настоящий маленький мужчина, а Эмма любит всех. И всего-то две недели. Они будут в надежных руках.
– Ты уверена, что эта женщина надежна? – спросила Францина.
– Сэнди – очень надежная и ответственная женщина. Она работает в офисе уже три года. Джеральду она нравится.
– Сэнди молода? Я интересуюсь этим, потому что ты всегда беспокоилась, не приведут ли молодые женщины в дом приятелей в ваше отсутствие.
– Она не из тех, кто распутничает. Сэнди весьма миловидная, но через несколько лет, видимо, располнеет.
Францина засмеялась:
– Некоторым мужчинам нравятся толстушки.
– Только не мне, – заметил Джим. – Мне по вкусу женщины стройные, с пропорциональными формами.
Именно такой была Францина, которая сейчас стояла возле перил в красном платье и наблюдала за Джерри и его друзьями, играющими во дворе.
– Посмотри на этого кудрявого мальчишку! Некоторые женщины многим бы пожертвовали, чтобы иметь такие волосы, ты не находишь? Что ты делаешь с сигаретой, Гиацинта?
– Курю, Францина.
– Ты не должна курить.
Опять нотации!
– Взгляни на нее, Джим. И ради Бога, не говори, что ты этого не заметил, – ведь я знаю, ты все отлично заметил. Она часами не расслабляется. Расслабь плечи, Гиацинта, они у тебя напряжены. Даже челюсти сжаты. Ты беспокоишь меня. Я со вчерашнего дня пыталась держать рот на замке, но все же не могу не сказать, что такое зрелище мне не по душе.
Из уст Гиа едва не вырвалось импульсивное: «Ну так тогда не смотри!» – однако она промолчала. В конце концов, критика продиктована любовью.
– Оставь ее в покое, – тихо проговорил Джим. – Гиа уже взрослая и сама позаботится о себе. Не стоит портить этот великолепный день.
