Майк Гейл - Мистер Обязательность
Вокруг сидели одинокие бизнесмены, покрытые татуировками бугаи с такими же разукрашенными подружками и стайки молокососов. Эта печальная картина привела меня в чувство — я вдруг понял три очевидные вещи:
1) мысль о том, что между мной и посетителями этого бара могло быть что-то общее, приводила меня в ужас;
2) никогда еще я не чувствовал себя таким идиотом;
3) никакого удовольствия от увиденного и услышанного я не получал.
Молча попивая свое пиво, я задумался над тем, что уже давно ни о ком, кроме Мэл, не думаю. И этот миг стал решающим. У меня как будто раскрылись глаза: мне никто, кроме Мэл, просто не нужен.
Стильный скелетДва с половиной года назад мы с Мэл расстались. Все как-то не клеилось, и Мэл предложила расстаться. В состоянии тяжелейшей депрессии я познакомился с девушкой, выступавшей, как и я, на одной вечеринке и ошибочно принявшей мою меланхолию за чувствительность. В чем-то мы походили друг на друга: оба ненавидели свою «дневную» работу (она служила в мясной лавке, а по ночам рисовала абстрактные картины в своей студии в Клеркенуэлле) и нас обоих недавно бросили. Я, правда, поначалу не поддавался, рассказал ей о Мэл и о том, какая она замечательная. В ответ она сказала, что вряд ли у нас были серьезные отношения, если мы даже жили врозь. Возразить на это было нечего, но я все равно сказал, что не хочу никаких новых отношений и единственное, что могу предложить ей, — это дружбу.
Однажды вечером мы встретились после работы, чтобы что-нибудь выпить. Сперва она попыталась меня поцеловать, но у нее ничего не вышло. Потом я попытался сделать то же самое, но ничего не вышло у меня. Ближе к полуночи мы оба решили еще раз попытаться и преуспели настолько, что я остался у нее ночевать. Откровенно говоря, я до сих пор не понимаю, зачем я это сделал. Мне она даже не нравилась. Тем более я не знаю, зачем на следующий день позвонил ей и оставил на автоответчике предложение сходить в кино. Наверное, из чувства вины. Мне казалось, что я ей что-то должен. Но что бы это ни было, она в этом явно не нуждалась, потому что так и не перезвонила.
Неделю спустя мы с Мэл снова были вместе.
Конец скелетам.
* * *— Эй, ты о чем думаешь?
Голос Мэл вывел меня из задумчивости. Я так погрузился в перебирание косточек своих скелетов, что не заметил, как она проснулась. Она очень внимательно и, видимо, уже довольно давно смотрела на меня.
— Так, ни о чем, — сказал я. — Что передают по телеку?
Взяв меня под руку, она пододвинулась поближе.
— Не рассказывайте мне сказки, господин Бенджамен Даффи. О чем это вы думали? Давай, давай, я же вижу, что что-то не так.
Мэл, как всегда, безошибочно определила мой настрой. Она умела делать это даже во сне. По-видимому, мои размышления отправили некий тревожный сигнал в ее сон, и она проснулась. Я понял, что сопротивление бесполезно.
— Давай, рассказывай! — потребовала она.
Я задумался над ее требованием и проголосовал против. В конце концов, мы уже четыре года вместе и собираемся пожениться. Сейчас не время делать Признания.
— Все нормально, — несколько запальчиво ответил я. — Тебе не о чем беспокоиться.
— Ну, скажи мне, — принялась она уговаривать.
Я еще раз оглядел свои позиции. Получалось, что я к ней несправедлив. Я превращал ее в ходячую бомбу недоверия, которая вот-вот взорвется.
Я сделал глубокий вдох.
— Ты ведь знаешь, что у меня вчера было выступление?
— Да. И ты сказал, что все прошло на ура.
— Ну да. Дело в том, что… ну, после моего выступления ко мне подошла та девушка… скорее, женщина… ну та, которую знает Марк… ей еще нужен был комик для телевизионной программы… короче говоря, она там была. Оказывается, она телевизионная ведущая.
— Неужели? — с любопытством спросила Мэл. — Чего она хотела?
— Она сказала, что ей понравилось мое выступление, и пригласила прийти на прослушивание для той программы, над которой она работает.
— Ну и?
Я взвесил это «ну и». Жаль, но что-то, попадавшее в разряд «ну и», было. И вообще, мне очень не хотелось, чтобы пять минут спустя я уже раскаивался, что не сказал в свое время «оставь меня в покое». Но ведь я хотел быть честным с ней. Более того, мне это было просто необходимо.
— Не знаю, может, мне все это только показалось, но создалось такое впечатление, что она со мной заигрывает.
— Заигрывает с тобой?
— Да, к тому же она пригласила меня пойти с ней в одно место, — выпалил я.
— Ну и?
— И ничего, — чувствуя все большую уверенность в себе, произнес я. Я был доволен собой. Даже горд.
— Почему же ты мне об этом рассказываешь?
— Просто так.
— Но ты рассказываешь мне такого рода истории, только если я их из тебя клещами вытаскиваю. Что же было особенного в этой женщине? Помимо, конечно, того, что она работает на телевидении.
— Ничего, — сказал я, пытаясь выдать неуверенность в голосе за мужское безразличие. — Ничего в ней особенного не было. Я просто рассказываю тебе о вчерашнем вечере, и все.
— Почему ты ей вдруг понравился? Она ведь тебя видела в первый раз.
— Не знаю.
— А ты разве не рассказал ей обо мне?
— Рассказал, — кивнул я.
— Тогда почему она тебя пригласила?
— Не знаю, — пожал я плечами.
— Ты ее рассмешил?
— Нет… то есть да… немного.
— Не один раз?
— Не помню.
— Она красивая?
Здесь следовало быть очень осторожным. Скажешь, что очень красивая, и Мэл начнет ревновать. Скажешь, что уродина, и Мэл сразу заподозрит сокрытие того факта, что она была «Самой горячей штучкой на ТВ».
— Нормальная. Даже хорошенькая. Некоторым такой тип нравится.
— Не может быть, чтобы она была всего лишь «нормальной». Ты бы не стал мне тогда о ней рассказывать. Даффи, у тебя чувство вины на лице написано. Так что давай, колись — что ты от меня скрываешь?
— Да ничего! — Я был уже готов признаться в чем угодно, лишь бы эта пытка побыстрее кончилась. — Я всего лишь болтаю с тобой, рассказываю то, что, как ты считаешь, никогда тебе не говорю. Но если ты станешь подозревать меня во всех смертных грехах, то я больше делать этого не буду.
Мэл вдруг рассмеялась.
— О, господи! Да я тебя просто на испуг беру! Я и сама знаю про Алекс. Но ее карта бита.
— Ты все знаешь?
— Абсолютно, — ответила она и полезла в свою сумку. — Хотя, конечно, кое-что ты все же скрыл.
— Что именно? — осторожно спросил я.
— То, что она является «Самой горячей штучкой на ТВ!», — сказала Мэл, предъявляя мне тот самый мужской журнал, для которого позировала Алекс. — Она назвала тебя «трогательно хорошеньким» и сказала, что ты отказался пойти с ней в кино, сославшись на свою девушку. И правильно сделал!
