Катажина Михаляк - Земляничный год
Внутри клубились толпы людей, ищущих партнеров. Здесь были самые разные люди – от подростков до пенсионеров, и у всех была одна цель: кого-нибудь подцепить.
Эва получила наклейку с тем именем, под которым она была зарегистрирована (спасибо Изе!) на портале «Симпатия». Эвабелла.
Вообще-то это самое «белла» Иза вполне могла бы оставить себе…
– Иди, выглядишь ты отлично! – Иза толкнула Эву в обнаженное плечо так, что та вломилась прямо в самую середину танцующей толпы. С трудом продираясь сквозь разгоряченные, потные тела танцующих, Эва пробралась к бару, оперлась локтями на стойку и уставилась невидящим взором прямо перед собой.
Что она тут делает, господи помилуй! Это же вообще не ее история! Здесь полно интересных, привлекательных, полунагих девиц, а эти мужчины с мутными глазами – они явно дурманят себя чем-то незаконным…
– Эй, – услышала она прямо над ухом. – Ты что-то не выглядишь очень счастливой.
К ней обращался довольно привлекательный мужчина чуть старше ее самой. Высокий и худой, с симпатичной улыбкой, со светлыми волосами и ярко-голубыми глазами. Он мог понравиться любой женщине. Кроме Эвы, которая была так безнадежно влюблена в другого.
– Нет, почему… – возразила она, мучительно размышляя, как поскорее и повежливее отделаться от этого надоеды.
– У тебя печаль в глазах.
– Правда? – она взглянула на него более внимательно.
Играет или?..
– Могу я предложить тебе выпить, чтобы уменьшить печаль? – он указал на целую батарею бутылок с алкоголем, выстроившуюся перед ними.
Эва уже собиралась ответить категорическим «я не пью!», когда вдруг пикнула пришедшая смска.
Анджей!
Может быть, он передумал… Может быть, Каролина – это только…
«Прости меня, Страусеныш, но я люблю Каролину. И надеюсь, что ты не возненавидишь за это ни меня, ни ее. Останемся друзьями?»
Да само собой разумеется!
Эва прикрыла веки, чтобы не разреветься на глазах у всех…
– Мне хочется чего-нибудь покрепче. Очень крепкого чего-нибудь. Лучше всего водки… или коктейль, – объявила она незнакомцу с голубыми глазами.
Тот улыбнулся понимающе, и через секунду перед Эвой появилось что-то… или лучше сказать – нечто. Она подняла бокал, подозрительно вглядываясь в разноцветное содержимое из нескольких слоев алкоголя.
– Попробуй, – ухажер загадочно ухмыльнулся.
– А… что это?
– То, что ты просила.
Эва, которая вообще не разбиралась в алкоголе, отчаянно поднесла бокал к губам и выпила обжигающий напиток до дна.
И незнакомец, и бармен вытаращили на нее глаза.
Она же некоторое время хватала ртом воздух, а потом облизнулась, как кот после блюдечка сметаны, и решительно объявила:
– Бармен, повторить!
– Вот это дело! – шепнул голубоглазый.
И это было последнее, что помнила Эва об этом вечере.
Больше никогда… Никогда, никогда больше!
Мама знала, о чем говорила, когда предостерегала Эву от: а) алкоголя, б) случайных знакомств и в) от алкоголя в компании со случайными знакомыми.
Умирая от сильнейшего похмелья, Эва с трудом разлепила веки и… тут же со стоном закрыла их снова.
Она находилась в постели.
Не в своей постели!
Поднявшись на локте, она все-таки открыла глаза и осмотрелась, чувствуя себя словно жертва кораблекрушения, выброшенная волной на берег.
К сожалению, это был вполне приличный номер в гостинице, а не безлюдный пляж.
Взгляд Эвы упал на вторую половину кровати. На подушке лежала пурпурная роза. И записка: «Ты была сладкая».
Я была сладкая?!
Эва подскочила на скомканной простыне, трясущимися руками натянула помятое, но все еще тускло поблескивающее платье и выскользнула из номера. И только дома она позволила себе приступ отчаяния, смешанного с гневом и стыдом.
– А все ты виноват, ты, карлик плюгавый! – кричала она воображаемому Анджею, хотя он нисколько не напоминал карлика, тем более плюгавого. – Это из-за тебя я спуталась с каким-то посторонним мужиком! Я даже не знаю, получила ли я удовольствие – я не помню ничего!!! Ненавижу тебя! – Эва схватила телефон и начала лихорадочно тыкать пальцем в кнопки. – Я тебе сейчас напишу, чего ты заслуживаешь, чего я тебе желаю на твоей новой дороге жизни! – бормотала она.
Написала.
Перечитала.
Мстительно улыбнулась.
Стерла.
Настучала новый текст, еще более обидный и язвительный.
Поморщилась: что-то больно деликатно получается…
Стерла.
Через полчаса ответ наконец был готов:
«Желаю тебе и Каролине всего самого наилучшего. Надеюсь, что мы останемся друзьями».
Отправила.
А потом швырнула телефон в стену – и расплакалась.
Октябрь
С прошлой недели (уже неделя? не может быть!) я живу в своем доме.
Хотя живу – это, конечно, громковато сказано.
Скорее – выживаю.
В прошлый вторник я торжественно въехала в Урли-Сити в сопровождении гавкающей и мяукающей братии и целой кучи мешков («особой прочности»), в которые я упаковала свои вещи. Их был, наверно, миллион (мешков, не братии – братьев меньших было всего трое).
Кстати, со всем этим ремонтом я же совсем забыла о главном: в нашей семье пополнение – Растяпа. Пока маленькое, но будет большое кудлатое недоразумение. Нашла его, упакованного в пластиковый пакет, на обочине Изка, с которой я не разговаривала и не отвечала на ее звонки с того самого памятного (хотя мне и не хочется его вспоминать!) вечера моего прозрения.
Оказывается, моя милая подруженька понятия не имела, почему я на нее так вызверилась (она потеряла меня из виду в самом начале вечеринки и, по ее словам, была уверена, что я прекрасно развлекалась, – потому и не хотела мне мешать). Поэтому она недоумевала, куда я пропала, но ничего не подозревала. И вот уже накануне моего переезда она позвонила и сообщила, что приедет через пять минут и привезет с собой симпатичного гостя. Я даже слушать не хотела и начала кричать: «Но я все еще сердита на тебя и вовсе не хочу видеть ни тебя, ни твоих гостей – вообще никого!» Тогда она просто-напросто явилась ко мне домой и поставила на пол в коридоре пакет, в котором и находилось то самое недоразумение: несчастное, худющее, грязное до невозможности и до невозможности же голодное – комок черной кудлатой шерсти.
– Это что – шапка из медведя?! – спросила я, для проформы все еще сердитым голосом, но когда эта шапка из медведя ткнулась мне носом в колени и жалобно запищала – Пепси пришла в такое волнение, как будто ей сообщили, что она отправляется в межпланетную экспедицию на Марс, – я оттаяла, взяла это недоразумение на руки и…
