Светлана Полякова - Лестница на небеса
Мышка хотела возмутиться, заявить, что она не ребенок. Но сдержалась.
— Ага, — иронично хмыкнула она. — Детям надо слушать всякую там муру типа «Я к тебе не подойду, и ты ко мне не подходи…».
— Ну, это ваши личные проблемы, — рассмеялся Бейз. — Но размышлять о конце пути в самом начале — глупо. Думай лучше о любви.
— А я о ней и думаю, — призналась Мышка. — Только почему-то мне кажется, что я куда лучше пойму ее, оставшись хотя бы на несколько мгновений наедине с этой «Лестницей».
Он посмотрел на нее внимательно и серьезно. Она ждала его ответа, но он молчал, разглядывая свою чашку.
— Или ты хочешь меня уверить, что вот эти глупости — «я к тебе не подойду» — и есть настоящая любовь? — не выдержала она затянувшейся паузы.
— Откуда ты взялась такая? — пробормотал он.
— С луны свалилась, — ответила она. — Чем и горжусь…
— Не ушиблась, падая?
— Ушиблась, — развела она руками. — Заметно, да? Ушиблась-то я головой…
Он молчал. Даже не усмехнулся.
Просто сидел молча и смотрел на нее. Серьезными глазами.
Наконец он заговорил, очень тихо:
— Меньше всего я хотел бы, чтобы ты тут осталась. Но видимо, ты все равно тут останешься. Может быть, тебе просто некуда больше бежать.
— Я так тебе не нравлюсь?
— Нет, — покачал он головой. — Ты славная девочка. Именно поэтому я и не хочу, чтобы ты тут оставалась.
— Почему?
Она почти выкрикнула последние слова. Бейз вздрогнул.
— Мы бродячие собаки, хобо, — тихо сказал он. — Иногда собачники бездействуют. Пока им не дадут приказа очистить улицы. И тогда начинается травля. Понимаешь, детка, лестница-то тут ни при чем. И никто не знает, успеет ли он добраться до нее, до лестницы.
Она молчала, слушая его, впитывая каждое слово. На этот раз она ему верила. И все яснее становилось — если Кинг подвергается опасности, то она тоже должна быть с ним рядом. Это просто. Даже если он не любит ее, она-то его любит.
Он еще что-то говорил, про то, что по приказу каждый хочет стать собачником. Она вспомнила вдруг, как давно, еще в детстве, увидела, как соседка снизу несет на руках окровавленного пса, плача и ругаясь на ходу, уже поняв, что не донесет его живым. Пес умирал, и в его глазах, когда Мышка подошла близко, она увидела горечь и непонимание. Немой вопрос: что я вам сделал? За что вы меня так?
А кровь все текла и текла, и еще Мышка помнит, как какой-то дядька сказал: «Да что вы тут устраиваете, в самом деле, они же загрязняют улицу…»
Как она тогда хотела ударить его, рванулась к нему, сжав кулачки, но мать ее остановила.
Но почему-то ей до сих пор кажется, что тот дядька тогда ее испугался. Испугался маленькой девочки со сжатыми кулачками…
Теперь она узнавала, что тот, кого она любит, тоже бродячая собака. И ей стало так страшно, что с ним что-то случится — нет, уже случилось! — что, когда дверь открылась и на пороге возник Кинг собственной персоной, живой и невредимый, она не поверила своим глазам. И чуть не бросилась к нему, вовремя удержалась.
Она же еще не знала, как он к этому отнесется. А вдруг — оттолкнет?
* * *Он стоял, прислонясь к дверному косяку, и смотрел на нее, пытаясь спрятаться за ласковой усмешкой. Почему-то вспомнилось ему: «Проявляйте иронию и жалость, тогда будете спасены…» И он искренне старался убежать от теплого чувства в груди, но ее огромные глаза требовали от него совсем другого, большего, чем дурацкая ирония. Больше, чем неуместная жалость…
Голос внутри напомнил ему — а как же Джерри Ли Льюис? В конце концов, его подружке было тринадцать…
«Но я-то не этот самый Джерри, — сказал он себе. — Я не он, и Мышка не глупенькая американка из провинции… Она другая. Она вообще другая. Просто бывают такие люди, не вписывающиеся в законы жанра. Они рождаются редко и все-таки рождаются…»
Подняв глаза, он встретил ее взгляд и понял, что никуда не сможет убежать. Если бы она даже захотела, чтобы он исчез, Кинг не смог бы этого сделать.
— Привет, — сказала она тихо. Едва слышно. Как вопрос задала.
— Привет, — ответил он с легким вздохом. Скорее выдохнул эти слова ей навстречу…
— Это ничего, что я пришла? — спросила она.
Он рассмеялся:
— Думаю, ты поступила правильно. Всегда надо делать то, что тебе заблагорассудится. Иначе твои неисполненные желания начнут угнетать твой мозг, и ты станешь маньячкой…
— Знаете, — сказал Бейз, — как-то мне пришло в голову, что я у вас тут вместо шкафа. И вроде бы не мешаю особенно, но стопроцентно лишний… Поэтому я, пожалуй, пойду потихоньку… Тем более Ирка заждалась. А вы потом подтянетесь.
Он не стал ждать ответа, открыл дверь и исчез. Правда, на секунду в проеме двери снова возникла его физиономия. Он посмотрел на Мышку и сказал:
— Помни, что я тебе говорил, ангелочек… — И подмигнул ей на прощание.
— Давай пройдем в комнату, — предложил Кинг. — Как-то нелепо торчать в прихожей…
Он открыл дверь, пропуская туда Мышку.
— Странно, — сказала она, оглядываясь. — Как-то одиноко на «площади Дам» без людей.
— Без людей везде одиноко, — кивнул он. — Но иногда с людьми еще хуже… А кто тебе, собственно, нужен?
— Никто, — сказала она.
— Тогда тебе повезло. Никто перед тобой…
— Ты?
Она подняла на него глаза. Ему захотелось крикнуть, чтобы она прекратила так на него смотреть. Потому что он устал сражаться с самим собой и сил почти не остается.
— Что ты будешь пить? — спросил он, чтобы не смотреть в ее глазищи. — Виски? Бургундское? Джин?
— Чай, — сказала она.
— Разумное решение, — усмехнулся он. — Виски-бургундского-джина у меня и нет. Кончился запас напитков…
Запер дверь и прошел на кухню.
— Только не пугайся, что я запер дверь, — сказал он, вернувшись. — В этом нет никакого тайного умысла. Просто ветрено стало…
Мышка стояла у окна, сложив руки на груди. Как крылья, подумал он. Птичка, сложившая уставшие крылышки…
— А я и не боюсь, — произнесла она в ответ. — Я не боюсь тебя. Ты сам себя боишься… И я не могу понять почему.
— Да так исторически сложилось, — рассмеялся он. — Как с утра свою физиономию в зеркале увижу, так весь день трясет от ужаса…
— Ты красивый, — сказала она серьезно. — Если бы я каждое утро видела тебя, то была бы счастливым человеком.
Он не знал, куда ему деться. И обрадовался, когда чайник закипел.
— Ну, слава богу, — сказал он. — Кажется, чай готов… Пошли.
Он шагнул в сторону кухни, но она остановила его.
— Подожди, — попросила она.
— Так ведь чайник…
— И пускай. Я должна сказать тебе самое главное. Я думала очень много… Я тебя люблю.
— Ты уже говорила это.
