Мэриан Кайз - Не горюй!
Джеймс не давал о себе знать. Ни звука. Я полагала, что через неделю-две он свяжется со мной — хотя бы узнать, как я и, по крайней мере, как Кейт. Я не соглашалась верить, что дочь ему совершенно неинтересна.
Самое печальное — он даже не знал, что ее зовут Кейт!
Через пять дней после моего появления в Дублине я позвонила Джуди. Спросила, знает ли Джеймс, где я, и затаила дыхание в ожидании ответа: надеялась, она скажет, что нет, не знает. Это бы, по крайней мере, объяснило его молчание. Но она печально сказала, что Джеймс знает. Помимо своей воли я спросила, все ли еще он с Дениз. И снова она сказала «да».
Я ощущала себя так, будто истекаю кровью изнутри, будто вот-вот умру.
Я поблагодарила Джуди, извинилась за то, что ставлю ее в такое двусмысленное положение, и повесила трубку. Мои руки тряслись, пот стекал со лба. Болело сердце.
Случались моменты, когда я чувствовала, что Джеймс рано или поздно вернется. Ведь он так сильно любил меня, не может же он вот так взять и сразу перестать любить. Надо только подождать, и он, жалкий и виноватый, появится на пороге, чтобы забрать жену и ребенка, удивляясь, что не сделал этого раньше. Предвидя такую возможность, неплохо было бы вылезти из кровати и надеть что-нибудь приличное. Но я тут же вспоминала, какая зловредная особа судьба. Чем хуже я выгляжу, тем больше шансов, что Джеймс внезапно появится.
Поэтому я продолжала ходить в ночной рубашке, отцовском свитере и толстых носках. Я напрочь забыла, что такое губная помада.
Мне часто хотелось ему позвонить. Но такое случалось всегда среди ночи. Меня вдруг охватывала страшная паника от мысли, сколько же я потеряла. Но я не знала, как до него добраться. Мне не хотелось унижаться и просить Джуди достать мне номер телефона той квартиры, где он живет с Дениз. Я, конечно, могла бы позвонить ему на работу, но такое желание никогда не посещало меня днем. И я этому радовалась. Какая польза от такого звонка? Что я могу ему сказать? «Ты все еще меня не любишь? Ты любишь Дениз?» И он ответит «да» на оба вопроса…
Шло время. Медленно, очень медленно мои чувства начали изменяться. Но изменения были такими незначительными, что я их не замечала.
Не то чтобы тяжесть от потери стала легче. Но появилось нечто новое. Я стала чувствовать себя униженной.
Сначала это были небольшие уколы. Например, я стала задумываться, как долго Джуди знала, что Джеймс мне изменяет. Потом это чувство начало раздуваться, как воздушный шарик, и наконец я перестала ощущать все остальное — только унижение.
Интересно, кто знал, что Джеймс завел роман?
Знали ли об этом мои друзья, обсуждали ли они нас между собой? Очевидно, они просто не решались рассказать обо всем мне: «Нет, сейчас ей нельзя говорить. Она беременна», и смотрели на меня с жалостью. Благодаря господа за то, что уж они-то могут доверять своим мужьям и любовникам. Наверное, они говорили друг другу:
— Уж чего Дейв — Фрэнк — Уильям никогда не сделает, так это не заведет роман на стороне. Пусть он ничего не делает по дому — дает мне мало денег — никогда со мной ничего не обсуждает, но, по крайней мере, он мне верен.
И добавляли про себя:
— Я так рада, что это случилось с ней, а не со мной.
Я злилась. Мне хотелось крикнуть всему миру:
— Вы ошибаетесь! Я тоже думала, что могу доверять своему мужу! Я считала, что он, черт побери, слишком ленив, чтобы завести интрижку. Но он завел. И точно так же могут поступить Дейв — Фрэнк — Уильям. Может, они уже завели себе любовниц. Или у них были любовницы в прошлом. Кто знает, вполне вероятно, что когда твой муж ездил во Францию играть в регби, он трахался там с кем-нибудь. Ты этого не знаешь. Все возможно. Спроси, по ком звонит колокол, и позволь мне сказать тебе прямо: он звонит по тебе!
Когда я думала о Дениз, меня передергивало. Я вспоминала, как мы обменивались любезностями, беседовали о погоде, как я говорила ей комплименты по поводу ее внешности, рассказывала ей о своей беременности и думала, какая она милая и приятная, а она тем временем спала с моим мужем. В такие минуты мне хотелось отправиться назад в прошлое, схватить себя саму за шиворот и оттащить от Дениз и от этого разговора, наказать себя, как мать наказывает провинившегося ребенка:
— Не смей разговаривать с этой ужасной женщиной!
И еще мне хотелось добраться до Дениз и избить ее до полусмерти.
Меня угнетала и ужасала мысль о том, что все знали про Джеймса и Дениз, одна я находилась в благостном неведении. Я не желала, чтобы меня считали жертвой! Но при этом чувствовала себя жалкой, глупой и униженной.
Я начала дико злиться на Джеймса, и постепенно чувство унижения сменила ревность.
Поверить невозможно, что я начала ревновать только через три недели. Я всегда считала, что, если мужчина, которого я люблю, переспит с другой женщиной, ревность охватит меня сразу. Но в данном случае она плелась где-то позади за чувством потери, одиночества, безнадежности и унижения.
Я как-то мало думала о том, что Джеймс сейчас с Дениз. Меня больше волновало, что он не со мной.
Все изменилось за одну ночь.
Мы с мамой смотрели видеофильм. Предполагалось, что это фильм про любовь, но на самом деле он оказался откровенной порнухой. Мама не отрывала глаз от экрана и время от времени цокала языком. Я одним глазом поглядывала на экран, одновременно пытаясь накормить Кейт.
— С кем это он трахается? — спросила я. — С той женщиной из лифта?
— Нет, глупышка, — сказала мама. — Это дочь женщины из лифта.
— Но мне казалось, его застали в постели с женщиной из лифта, — заметила я, совсем запутавшись.
— Да, правильно, — пояснила мама. — Но он ей изменил с ее же дочерью.
— Бедная женщина из лифта, — печально сказала я.
Мама внимательно посмотрела на меня. Я знала, о чем она думает: «Сейчас начнет плакать. Почему я не поставила что-нибудь нейтральное вроде „Кошмара в Ами-тевилле“ или „Техасского маньяка“?»
Я следила за мужчиной и женщиной на экране, которые наслаждались, предавая ту женщину из лифта. И внезапно представила себе Джеймса и Дениз в постели.
«Они этим занимаются, сама знаешь!» — прошептал голос в моей голове.
Они вместе ложатся спать. Занимаются любовью. Их охватывает страсть друг к другу. Она до него дотрагивается, прикасается к его нежной коже и шелковистым волосам. Она спит рядом с его прекрасным телом и может, проснувшись, смотреть, как он спит, как его длинные ресницы отбрасывают тень на щеки.
Как они ведут себя, когда вместе? Как он с ней обращается? Какой он, когда с ней?
Неужели он так же ласково проводит своим слегка колючим подбородком по ее шеке по утрам, как он делал со мной, а потом, когда я возмущалась, смеялся, демонстрируя ровные белые зубы на смуглом лице?
