Вера и Марина Воробей - За красивые глаза
– А не боишься, что я тебе рыло начищу по полной программе? – Артем решительно вынул из карманов сжатые в кулаки руки.
– Жди меня внизу, – последовал лаконичный ответ.
Сергей вернулся неожиданно быстро. И пяти минут не прошло.
– Ты его не сильно?.. – заглянула ему в глаза Ольга.
– Да я б и пальцем его не тронул, если бы он меня не толкнул, – оправдывался Сергей. – Просто объяснил бы на словах, что к чему… А так пришлось врезать пару раз. Да не переживай ты, – сказал он, встретив ее встревоженный взгляд. – Не сильно. А он, представляешь, поднимается, отряхивается и спрашивает меня: «За что?» Во артист!
– И что ты ему ответил?
– За красивые глаза, говорю… Теперь-то он точно от тебя отвяжется. Короче, мы идем или нет? – Сергей старался перевести разговор на другую тему.
– Идем.
– Тогда одевайся!
В ответ Ольга кивнула и поспешила в свою комнату. Она вообще старалась во всем слушаться Сергея, и это нисколько ее не унижало, потому что все его рассуждения казались Ольге разумными и, в отличие от ее собственных, вполне взрослыми.
Находясь под воздействием сильнодействующих уколов, большую часть суток Юрий Алексеевич проводил теперь во сне, и Незнакомке с Сергеем пришлось дожидаться, пока он проснется.
– Привет! – улыбнулась Ольга, заметив, что папа открыл глаза.
– Олька! – слабым голосом отозвался Юрий Алексеевич.
– Сереж! – позвала Незнакомка, открывая дверь. – Папа проснулся.
И когда Сергей вошел в палату, сказала, обращаясь к отцу:
– Это Сергей, о котором я тебе рассказывала, а это – мой папа, Юрий Алексеевич.
Они обменялись коротким рукопожатием.
– А мы по вашему учебнику психиатрию изучаем, – усаживаясь на стул, сообщил Сергей.
– Интересно. – Юрий Алексеевич пригладил рукой волосы. – Значит, вы, Сергей, будущий врач?
– Психолог, – уточнил Сергей. – Но преподаватель нам сказал, что экзамен по психиатрии будет принимать только по учебнику профессора Ганичева.
– А как фамилия преподавателя?
– Мирошниченко.
– А! – оживился Юрий Алексеевич. – Коля Мирошниченко… Как же, помню… Ученик мой.
– Да, – подтвердил Сергей. – Он о вас много рассказывал. Про ваши лекции, концерты для больных… Кстати, Николай Дмитриевич недавно защитил кандидатскую диссертацию.
– Молодец! Очень за него рад. Так и передай ему, – едва заметно улыбнулся Юрий Алексеевич и, посмотрев на дочь, попросил неожиданно: – Олька, будь другом, смотайся в магазин за соком.
– Конечно, – живо откликнулась та. – А какой купить?
– Томатный.
– Ты же его терпеть не можешь! – Брови Незнакомки поползли вверх, а глаза удивленно округлились.
– Ну, тогда апельсиновый… – стушевался папа.
– Сказал бы прямо, что хочешь с Сергеем поговорить, – обиделась Незнакомка, закрывая белую с большим матовым стеклом дверь.
– Пододвинь стул поближе, – попросил Юрий Алексеевич, как только они с Сергеем остались вдвоем, а когда тот исполнил его просьбу, тихо сказал: – Береги мою Ольку.
– Обещаю, – немного помолчав, ответил Сергей и тут же повторил твердо: – Обещаю.
Больше до самого возвращения Ольги они не сказали друг другу ни слова. Однако неловкости при этом ни тот, ни другой не ощущал совсем.
16
Они плыли по какому-то мерцающему розовым светом пространству. Именно плыли, а не летели. И снова ей приснился сон, лишенный не только сюжета, но даже и действия. Впрочем, действие все-таки было, ведь они плыли. Как и в тот раз, Незнакомке приснилось состояние, чувство. Будто бы она знала, что папы уже нет на свете и в тоже время он был. Так явственно, ощутимо, почти даже зримо чувствовала Ольга вокруг себя сверкающий, искрящийся кокон. И она была внутри этого кокона, и знала, что это и есть папа. А еще внутри, как бы со всех сторон сразу, раздавался тихий-тихий хрустальный звон. Будто бы сотни маленьких колокольчиков звонили одновременно и немного печально. И этим звоном тоже был ее папа… Еще она знала наверняка, что колокольчики слышны только ей, и даже тот, кто плывет рядом, держа ее за руку, их не слышит. А человека, который плыл рядом, звали Сергеем. И там, во сне, Ольга знала, что так будет теперь всегда. Всегда будет папа, Сергей и она. И ощущение папы сливалось с ощущением Сергея. И саму себя она чувствовала и папой и Сергеем одновременно. Все трое они будто бы были единым существом… Или просто состоянием… Или чувством… В эту ночь Ольге приснилось что-то противоположное тому, что уже снилось когда-то.
Сергей зашел за ней ровно в три, как и договорились, а Каркуша явилась, как всегда, неожиданно. Мамы дома не было, и они сидели втроем в большой комнате. Кто-то, Незнакомка не знала, кто именно, – Каркуша или Сергей, – включил телевизор, и тот работал сам для себя, потому что никто даже не смотрел в его сторону.
– Ну, ты даешь! – протянула Каркуша с непередаваемыми интонациями в голосе.
Слова эти были адресованы Сергею.
– Фингал у моего братца вот такущий! – Она очертила вокруг своего правого глаза внушительных размеров круг. – Ну и поделом, – заключила Каркуша примирительным голосом. – Не будет в следующий раз нарываться.
– Вообще-то я не хотел… – принялся было оправдываться Сергей.
Но Каркуша не дала ему договорить, резко поменяв тему разговора.
– А эту Ирину из института все-таки выперли, прикинь! – взглянула она на Ольгу и, не получив никакого ответа, сказала, махнув рукой: – Тоже поделом, я считаю. А Артем, представляете, обои у себя в комнате поклеил! – снова перескочила с темы на тему Катя. Вообще-то это было ее обычной манерой, к которой даже Сергей успел уже привыкнуть, не говоря уже об Ольге.
– Ну надо же! – удивилась Ольга. – Он так гордился прежними! И все послания, что ли, заклеил?
– Начисто! – подтвердила Каркуша. – Решил, наверное, начать новую жизнь…
Незнакомка посмотрела на Сергея и в двух словах рассказала ему, чем были знамениты прежние обои Артема. Тот слушал ее несколько рассеянно: казалось, этот человек и все, что с ним связано, не вызывало у Сергея ни малейшего интереса. Внезапно выражение его лица изменилось. В глазах появился живой интерес.
– Слушайте, да вот же он! – выкрикнул Сергей, ткнув пальцем в телевизор.
Подруги, как по команде, резко повернули головы к экрану.
Там, весь облепленный радужными, переливающимися мыльными пузырями, шел Каркушин брат. В следующее мгновение, материализовавшись из пены, подобно Афродите, появилась… рыжеволосая Ирина. Молодые люди медленно и как-то даже сомнамбулически двигались навстречу друг другу. Звучала завораживающая лирическая мелодия. Лица обоих выражали неземное блаженство. Одеждой им служила густая, налипшая на их красивые тела пена. Все свободное пространство кадра занимали кружащиеся на фоне голубого неба мыльные пузыри. Затем камера медленно «наехала» на руки Артема. На каждой ладони у него оказалось по кусочку мыла «Цветы России». На этом кадре клип заканчивался.
