Валерия Горбачева - Дача Стамбула
Анечка смотрит ему вслед и сама не понимает, что произошло. Почему она молчала, даже «привет» ему не сказала? Почему не сказала «спасибо» за зарядное устройство? А человек, между прочим, позаботился, с работы отпросился… Значит, думал о ней… Да что ж такое! Она все делает неправильно. Вчера наговорила лишнего, а сегодня того, что надо, не сказала. Все не так с этим Антоном! Заглянув в пакет, который он ей принес, Аня вытаскивает черное зарядное устройство и еще маленький сверток. Разворачивая его, она думала, что там какой-нибудь запасной блок или шнур, но то, что она увидела, заставило наполниться ее глаза слезами. В свертке был брелок для мобильного телефона в виде маленького симпатичного львенка. На изящном ошейнике крохотными буковками было написано: «Я рядом. Царь». Быстро-быстро застучало сердце. Она что-то должна решить?
Митя и Егор подошли к Ане одновременно. «Привет, Аня!» и «Ты чего сидишь тут одна?» прозвучали почти хором, что вдруг рассмешило Аню.
– Знакомьтесь, мальчики! – весело сказала она.
– Митя! – Мальчишка с важностью протягивает Егору руку.
– Егор, – весело пожимает ее тот.
– Моего папу тоже зовут Егор, – сразу сообщает Митя, – вон он сидит. – И тут же громко кричит: – Пап, иди сюда, я Аню нашел!
Георгий Дмитриевич поднимается с пляжного полотенца и подходит к ним. Несколько минут уходят на представления и знакомство, традиционное «что-то вы поздно сегодня, мы уж и беспокоиться начали» и переселение на внезапно освободившееся место рядом. Когда наконец все устроились и Митя убежал купаться, Аня неожиданно для себя вдруг спрашивает:
– Георгий Дмитриевич, вы же врач, не могли бы вы меня проконсультировать?
Мужчина недоуменно смотрит на Аню, и она поспешно добавляет:
– Вы же предлагали свою помощь…
– Конечно-конечно, Анечка, даже не сомневайтесь. – Георгий Дмитриевич, похоже, немного смутился из-за своего удивления. – А в чем проблема?
– Вчера мы попали в неприятную историю, я вам говорила, помните, с автобусом?
Дождавшись согласного кивка Георгия Дмитриевича, обернувшись к Егору и увидев его серьезный, но одобрительный взгляд, Аня продолжает:
– Там пострадало много людей… Впрочем, я начну сначала. Когда я увидела, как автобус стал заваливаться на бок, и услышала, как закричали, я испытала странное чувство…
Аня рассказывает подробно, но почти без эмоций, и по мере ее рассказа изменяется взгляд Георгия Дмитриевича. Смущенно-удивленный вначале, он становится все более острым и сосредоточенным. Он не перебивает Аню, но иногда потирает свой висок, как будто что-то ему непонятно или что-то он хочет хорошенько запомнить. Егор с интересом наблюдает за ним. Он видит, как мужчина иногда кивает, как будто находя подтверждение каким-то своим мыслям, а иногда удивленно приподнимает бровь, как будто не соглашаясь с чем-то. Впервые Егор воочию видел такую работу врача. Врача-диагноста, ставящего трудный диагноз, врача-исследователя, увидевшего редкий интересный случай, врача-ученого, почувствовавшего близость разгадки. Все это сливалось в одном образе слушающего Аню Георгия Дмитриевича. А Аня говорила. Казалось, что она рассказывает уже не только для слушающих ее мужчин, но и для самой себя, пытаясь уловить что-то, понять, поймать что-то важное, но ускользающее. Наконец она умолкает. Некоторое время все сидят молча. Аня внимательно смотрит на Георгия Дмитриевича, ожидая его реакции. Рассказывая, она не испытывала никакого смущения или робости, но теперь вдруг ей стало немного боязно и как-то не по себе, неожиданно замерзли руки. Егор, увидев, как она стала немного нервно потирать кончики пальцев, осторожно взял ее руки в свои и стал ласково поглаживать их, согревая и успокаивая. Аня с благодарностью взглянула на него: Егор всегда понимал ее. Наконец Георгий Дмитриевич нарушил молчание:
– Что ж, похоже, что вы, Анечка, действительно обладаете необычными способностями. Скорее всего у вас, как это принято называть, сильное энергетическое поле, способствующее ускорению обменных процессов в клетках. Конечно, это изучается в специальных лабораториях, на специальных приборах, я в этом не специалист. Но скажите, вас в детстве или в подростковом возрасте мучили сильные головные боли?
Неожиданный вопрос, такой конкретный и такой понятный Ане вопрос, прозвучавший скорее с утвердительной интонацией, застал ее врасплох.
– Откуда вы знаете? – Детский наивный вопрос вырывается сам по себе, и Аня смущается. – Извините, Георгий Дмитриевич…
– Ничего, – улыбается он, – так, значит, были боли?
– Они начались в пятнадцать лет, – снова принимается рассказывать Аня, – а последний раз боль была несколько дней назад, когда я только приехала.
Егор удивленно смотрит на девушку. Он не выпускает ее рук и чувствует ее волнение. Он не вмешивается в разговор, но понимает, что нужен Ане сейчас, как никогда. Он и сам волнуется за нее. Георгий Дмитриевич подробно расспрашивает девушку о головных болях, как они проходят, когда возникают и как долго длятся. Дотошно пытается выяснить, когда прекращались эти жуткие головные боли. Неожиданно он говорит:
– Идите поплавайте, молодые люди, перегрелись вы уже, а я должен подумать.
Егор, не выпуская руки Ани, поднимается, и она послушно встает следом.
– Пойдем на пирс, – говорит Егор, – там прыгнем и проплывем подальше, а то с берега в море скоро будет не протолкнуться.
Морская вода, нагретая июльским солнцем до двадцати пяти градусов, кажется обжигающей для раскаленного тела. Захватывает дыхание, и мелкие мурашки бегут по коже. Но этот легкий озноб проходит уже после трех-четырех взмахов рук. Вода становится нежной, приятно охлаждающей и ласкающей. Проплыв несколько метров, Аня снова уходит под воду, давая остыть и напряженной голове. Егор плывет рядом. Они не разговаривают, но улыбаются друг другу и плывут все дальше и дальше…
– Остыли немного? – Георгий Дмитриевич встречает их улыбкой. – Продолжим тогда.
Растираясь полотенцем и стряхивая воду с мокрых волос, Аня поспешно кивает головой.
– Мне так видится, – почти без перехода начинает Георгий Дмитриевич, – что твоя боль, Анечка, – незаметно для себя и совершенно естественно для Ани он переходит на ты, – связана с твоим даром. Мощная энергия, скопившаяся в тебе, требует выхода, тебе нужно ее расходовать. Она давит на тебя, поэтому при малейшем напряжении возникает боль.
Аня слушает очень внимательно, ей кажется очень важным то, о чем говорит врач.
– Вспомни, Аня, – продолжает он, – как только ты стала исцелять, то есть давать выход своей энергии, так боли прекратились. Я ведь правильно понял? Вчера, сегодня ты можешь нервничать, переживать, расстраиваться, но боли нет. Верно?
