Жаклин Брискин - Все и побыстрее
Гонора, которая всю ночь грезила о Курте, с трудом открыла глаза и посмотрела на сестру.
— Папа не ночевал дома, — волнуясь, сообщила Кристал.
— А сейчас уже половина десятого, — добавила Джоселин.
Гонора приподнялась на локте.
— Он отсутствовал всю ночь? — Случай был беспрецедентным.
— Именно это мы и пытаемся втолковать тебе, — Джоселин села на кровать сестры, уткнувшись ей в плечо. — С ним случилось что-то ужасное.
— Джосс, дай мне одеться, — попросила Гонора, — мы должны заявить в полицию.
Взявшись за руки, сестры побежали в полицейский участок, расположенный недалеко от рыбацкого причала. За столом сидел длинноносый сержант лет тридцати. Выслушав сестер, он усмехнулся.
— Послушайте, девочки, во время войны я был в вашей стране и могу с уверенностью сказать, что там тоже случаются подобные вещи. Если мы будем заниматься каждым человеком, который не ночевал дома, нам некогда будет ловить преступников. — Он подмигнул Кристал.
— Но папа никогда прежде не делал этого, — сказала Гонора.
— Возможно, вы, девочки, еще не знаете, но такое часто случается с нами, мужчинами. Почти у каждого из нас есть красотка, с которой мы не прочь провести ночь.
— Это совсем непохоже на нашего папу, и, кроме того, он никогда не уходил из дому, не предупредив нас, — волновалась Гонора.
— Рано или поздно такой момент наступает.
— Мы живем рядом с китайским кварталом. Почему вы думаете, что он не мог попасть в беду? — закричала Джоселин.
Полицейский пожал плечами.
— Если он не вернется через два дня, мы займемся его поисками.
Обычно по воскресеньям сестры ходили в церковь, но сегодня они бросились на поиски отца, заглядывая во все возможные места. Ленглей не вернулся, и они, усталые, легли спать, но их чуткие уши ловили каждый звук во дворе в надежде услышать знакомые шаги.
Всю ночь Гонора мучилась чувством вины и страхом за отца, и утром, невыспавшаяся, пошла на работу. Увидев синяки у нее под глазами, добрый Эл отправил девушку домой.
— Ты все еще нездорова, Гонора.
Джоселин бродила по квартире, решая, идти ей в школу или нет. В конце концов здравый смысл возобладал, и она решила, что не может нарушать дисциплину. Кристал позвонила к отцу на работу и сообщила, что он внезапно заболел. Они с Гонорой остались дома одни.
— Надо было мне все ему рассказать, — в сотый раз повторила Гонора. — Я одна виновата.
— Что толку винить себя, Гонора?
— Мне надо было пойти домой вместе с ним, а не сидеть с Куртом в машине!
— Ну и как тебе Курт?
— О, ради Бога, Кристал!
— Знаю, знаю, благородная Гонора не обсуждает с посторонними достоинства своих ухажеров. — Кристал принялась ходить взад-вперед по кухне. Ее острые каблучки впивались в мягкий линолеум, оставляя на нем вмятины.
— Сядь, Крис.
— Мне так хотелось, чтобы нам всем повезло! Я и представить себе не могла, что дело примет такой оборот!
— Теперь ты начинаешь винить себя.
— Это так непохоже на меня, не так ли?
Гонора тяжело вздохнула.
— Ты не знаешь, где в Сан-Франциско находится морг?
— Замолчи, замолчи! — Кристал опять заходила по кухне.
Когда стрелка на циферблате кухонных часов с треснувшим стеклом приблизилась к двум, Кристал сказала:
— Скоро откроется кафе «Корона». Пойду порасспрашиваю завсегдатаев, может, кто его видел.
Гонора сидела за кухонным столом, уронив голову на руки, когда послышался звук открываемой двери. Вскочив из-за стола, она бросилась к входной двери. Это был отец — без котелка и без галстука. Его рубашка была расстегнута, мятые брюки покрыты подозрительными пятнами. Но больше всего поразило Гонору его заросшее седой щетиной лицо — раньше она никогда не видела его небритым.
— Привет, — Ленглей жалко улыбнулся и прошел прямо на кухню.
— О, папа, благодарение Господу, ты жив. — Гонора помогла ему сесть. От него дурно пахло. — Мы чуть с ума не сошли.
— Мне следовало бы позвонить вам, — тихо сказал Ленглей, вынимая серебряные запонки из грязных манжет. — Этот парень, ну, помнишь, я рассказывал вам о нем, тот, что собирается основать издательство, продержал меня всю ночь. Я просто потерял счет времени.
Потерял счет дням и ночам.
Кумир Гоноры упал с пьедестала, и из-под обломков выглянул слабый, безвольный, стареющий человек, которого она любила и обязана была защищать.
— Должно быть, он очень богат, — поддержала Гонора ложь отца, боясь ущемить его гордость.
— Ты даже представить себе не можешь как! — воскликнул патетически Ленглей. — Это издательство будет единственным в своем роде во всем Сан-Франциско.
Отец говорил без остановки, но Гоноре, которая не верила ни одному его слову, удалось воскликнуть:
— Папа, как чудесно! Ты опять будешь работать по своей специальности.
— Более того, я буду главным редактором.
— Прямо как в сказке. Папа, почему бы тебе не принять ванну, а я пока вскипячу чайник? Хорошим чаем мы отпразднуем твою удачу.
Вымытый и выбритый, одетый в чистую рубашку, Ленглей сидел за столом и жадно ел бутерброды с рыбным паштетом, запивая их крепким чаем. Не переставая жевать, он увлеченно рассказывал дочери, как новый издатель ценит его, однако старался не говорить, в чем будет заключаться его работа и где она находится.
Джоселин и Кристал пришли домой вместе: они столкнулись на улице.
Не дав им раскрыть рта, Гонора радостно закричала:
— У папы хорошие новости! Он опять будет работать в издательстве!
Целуя дочерей и не давая им вставить ни слова, Ленглей скороговоркой говорил о своей новой работе.
Все были счастливы.
— Кристал, Гонора, садитесь поближе ко мне. Джосс, иди сюда, — Ленглей похлопал себя по колену. Когда худенькая девочка угнездилась у него на коленях, Ленглей произнес:
— Нам надо серьезно поговорить.
— Все хорошо, папа, — сказала Кристал, — теперь мы знаем, почему ты так задержался. Тебе надо отдохнуть.
— Да, — подтвердила Джоселин, протирая очки рубашкой отца, — не беспокойся о нас, папа.
— Я хочу поговорить с вами о предложении вашего дяди. — Ленглей был полон решимости. — Я хорошо все обдумал.
— Ты решил, что мы все переедем в его мавзолей? — спросила Джоселин.
— Нет, детка. Вашему отцу необходимо сосредоточить всю свою энергию на новой работе. Начинать новое дело — очень тяжелая задача. У меня совсем не будет свободного времени, поэтому вам пока лучше пожить у дяди.
— Без тебя? — захныкала Джоселин.
— Я буду очень занят, — повторил Ленглей.
