Эмили Гиффин - Грусть не для тебя
— Ладно. Пока, Дарси, — отозвался он без малейшего намека на какие-нибудь эмоции. Скорее всего, он еще просто не понял, что это — конец. А когда поймет, то у него наверняка начнется тяжелая депрессия. И разумеется, сильнейший запой.
В субботу, когда должно было состояться бракосочетание, мы с Маркусом сидели у него дома, ели еду из китайского ресторана и дважды занимались любовью. На протяжении всего вечера я твердила о том, что, слава Богу, не сделала «самую большую ошибку в своей жизни». По правде говоря, мне было грустно. Не потому, что хотела выйти за Декса. Не потому, что скучала по Рейчел. Я была слишком зла на них, чтобы испытывать какую-то ностальгию. Грустно было оттого, что свадьба почти состоялась. Я сказала Маркусу, что это было бы событием года.
— Да, — ответил он. — А я бы сейчас тусовался там со своими приятелями по колледжу и пил на халяву.
Я стукнула его по плечу и велела взять свои слова обратно. Он подчинился и откупорил третью бутылку пива.
— И, кроме того, там мне пришлось бы быть при параде. А я ненавижу смокинг.
Мне следовало бы обидеться на то безразличие, с которым Маркус вел себя весь этот вечер — такой важный вечер наедине, — но я была уверена: в глубине души он действительно счастлив, что получил Гран-при — меня. Я оказалась главной героиней захватывающей истории о том, как один парень отбил у другого невесту. Маркус победил, а Декстер был так обескуражен, что переспал — ну или почти переспал — с Рейчел. Утешительный приз, если только такое вообще возможно. По крайней мере, в те дни все представлялось мне именно так.
10
Едва ли я вообще придавала значение собственной беременности, до того момента, когда впервые отправилась в женскую консультацию. Маркус пошел со мной, но не по своей воле — я его заставила. Пока мы сидели в приемной, я заполняла графы страховки, а он листал «Тайме» с таким видом, словно сейчас ему больше всего хотелось быть где угодно, только не здесь. Когда назвали мое имя, я встала. Маркус остался сидеть.
— Идем! — раздраженно сказала я.
— А можно я подожду здесь?
Я заметила, как женщина на последнем сроке беременности, сидящая рядом со своим мужем, бросила на Маркуса пренебрежительный взгляд.
— Немедленно встань! — зашипела я.
Он тяжело вздохнул и со стоном поднялся.
Мы последовали за медсестрой в коридор, который начинался за приемной, и она попросила меня встать на весы.
— В одежде? — спросила я. Первое, что я буду делать по утрам и после основательных тренировок в спортзале, так это взвешиваться. Обязательно обнаженной.
— Да, — бросила сестра.
Я разулась, отдала Маркусу тяжелый серебряный браслет и велела ему отвернуться. Он подчинился, но не преминул закатить глаза.
Медсестра быстро принялась нажимать на кнопки кончиками пальцев, и наконец, на экране возникли цифры «50.8».
— Пятьдесят один, — констатировала она.
Я взглянула на нее. Как она думает, почему я велела Маркусу отвернуться?
— А мне кажется, пятьдесят восемьсот, — сказала я.
Она пропустила мои слова мимо ушей и записала в карточке «51».
И все-таки это был хороший результат. Пятьдесят один килограмм, а без одежды — сорок девять с половиной или пятьдесят. Пока никакого лишнего веса.
— Ваш рост? — спросила сестра.
— Метр семьдесят шесть.
Она записала и повела нас в маленькую холодную смотровую.
— Доктор сейчас подойдет.
Я забралась на стол, а Маркус обнаружил еще одну журнальную стойку. Увидев там только журналы для молодых родителей, он раздумал читать. Через несколько минут в смотровую быстро вошла молодая миниатюрная блондинка, которой трудно было дать больше двадцати пяти. Густые светлые волосы у нее были коротко подстрижены, так что я хорошо разглядела массивные бриллиантовые серьги. Белый хрустящий докторский халат доходил до края черных кожаных сапожек, по колено длиной.
— Здравствуйте. Меня зовут Джен Стейн. Прошу прощения, я сегодня немного задержалась, — с улыбкой сказала она, и я вспомнила Тэмми Бакстер, капитана группы поддержки в старшей школе, которая всегда стояла на самом верху пирамиды, в то время как ее пятки покоились на моих плечах.
— Дарси Рон, — ответила я, усаживаясь и отметив, что при столь маленьком росте у нее необычайно большая грудь. Это сочетание всегда меня раздражало, точно так же, как и зрелище абсолютно плоской груди. Врачи не делают себе имплантацию. Значит, бюст у нее настоящий. Такая огромная грудь почти всегда сочетается с целлюлитом на заднице. У нее просто не может быть идеальных ягодиц.
Надеюсь, Маркус не заметит ее достоинств, подумала я, представляя его как «отца».
— Очень приятно видеть вас обоих! — Она улыбнулась Маркусу, и я с удовлетворением отметила, что на передних зубах у нее легкий след темно-красной губной помады.
Маркус широко осклабился в ответ. Мне захотелось надавать самой себе пинков за то, что я пошла к доктору-женщине.
— Мне раздеться? — спросила я, чтобы помешать Джен и дальше очаровывать Маркуса.
— Нет, я думаю, что сначала мы просто поговорим. Я выясню состояние вашего здоровья и отвечу на все вопросы. Уверена, что у вас их множество.
— Да, — сказала я, хотя на самом деле у меня не было ни одного. Разве что хотелось узнать, можно ли иногда пить кофе и вино.
Джен села напротив нас, придвинулась ближе вместе со стулом, положила мою карточку на старомодный деревянный столик и сказала:
— Итак, вы помните, когда у вас в последний раз началась менструация?
— Да, — ответила я. Хорошо, что в тот день догадалась отметить дату на календаре. — Восьмого августа.
Она сделала пометку, и я увидела огромное кольцо с изумрудом на ее пальце. Да на ней драгоценностей самое меньшее, на сто тысяч долларов. Готова поклясться, она помолвлена с каким-нибудь немолодым, седовласым хирургом. Я вдруг подумала о собственном обручальном кольце, которое сначала планировала продать, но потом решила, что куда круче прийти в женскую консультацию со своим возлюбленным, чем с мужем. Я буду совсем как кинозвезда. Почти никто из них не выходит замуж, что не мешает им заводить детей.
— И когда малыш родится? — спросила я, зная, что это будет где-то в начале мая, но мне хотелось услышать более точную дату.
Джен достала листок бумаги, принялась что-то черкать, искоса поглядывая на календарь, и наконец, изрекла:
— Приблизительная дата родов — второе мая.
Второго мая Дексу стукнет тридцать пять. Я взглянула на Маркуса, которому эта дата ровным счетом ничего не говорила. Просто удивительно, как редко парни помнят, когда у их друзей дни рождения. И тогда я обратилась к Джен и Маркусу:
