Эми Чжан - Останься со мной
Тренер Джилсон нахмурился, увидев их.
– А где все?
– Идут, – ответила Лиз, но слово застряло у нее в горле. Странное чувство удрученности всколыхнулось в ней, когда она произнесла его, ибо она в очередной раз давала обещание, выполнить которое было не в ее власти.
В итоге вся команда все-таки собралась. Арбитр кинул монетку, игроки заняли свои позиции, и Лиз попыталась сосредоточиться на игре.
Но нечто пугающее вытесняло ее мысли, и оно не исчезало. Из семи миллиардов людей, живущих на планете, ни один не знал, что творится у нее в голове. Ни один не знал, что она растеряна. Ни один не поинтересовался.
Свисток.
Обычно, играя в футбол, она забывала обо всем на свете. Она влюбилась в этот вид спорта именно потому, что он пленял ее, поглощал целиком, захватывал ее внимание, сосредоточивая его на мяче, за которым они гонялись, который пинали и передавали друг другу как некий секрет. Ее завораживала непредсказуемость. Она жить не могла без адреналина.
Однажды один из составителей школьного ежегодника спросил у Лиз, что ей больше всего нравится в футболе. На ум ей пришло следующее: то мгновение, когда ее нога соприкасается с мячом под идеально правильным углом, с нужной силой, в нужное время. Такое случалось редко, и именно благодаря этим редчайшим мгновениям ее фанатичное увлечение футболом пустило корни и выросло в нечто необъятное. Это чувство правильности возникало у нее после каждого красивого паса, после каждого красивого удара. Она не могла бы его точно описать, но это все равно что вставить в картинку последний фрагмент пазла или ключ в замок, проникнуться абсолютной уверенностью в то, что это то самое. В такие мгновения мир затаивал дыхание, все становилось на свои места, а она стояла в центре этой гармонии, зная, что добилась идеала.
Однако интервьюеру она дала другой ответ:
– Побеждать.
В этом матче не случилось ни того ни другого.
Их разнесли в пух и прах. Первый тайм был настоящим позорищем. Когда они уходили на перерыв в раздевалку, им в спины кричал счет на табло – 4: 0.
Они уже стали впадать в отчаяние, когда через пять минут после начала второго тайма им забили еще один гол. Особенно переживала Лиз. Она хотела, чтобы сегодняшний день заставил ее передумать. Надеялась, что наступит один из тех сокровенных моментов, когда она сумеет, бросив взгляд вокруг, вспомнить, что жизнь не бессмысленна, что что-то в этом мире разваливается ради создания чего-то более совершенного.
Но ее пасы были неточными, все удары шли мимо ворот.
За первые десять минут второго тайма команда получила шесть желтых карточек. Эллен Бейзли дали красную карточку за то, что она послала арбитра. Двоих болельщиков удалили с трибуны за то, что они обнажили задницы.
Лиз приготовилась бить по воротам. За две минуты до окончания матча они проигрывали 5: 1, и она знала, что ее гол не спасет команду. Ну и что? Она тоже пропащий человек, но ведь не сдается.
Одна из защитниц команды соперника прогнусавила:
– Не промажь опять, шалава.
И рассмеялась.
И Лиз вместо ворот послала мяч в нее.
Знала бы эта девушка, какая у Лиз Эмерсон репутация, она держала бы рот на замке. Причем не просто репутация как человека, а то, что у Лиз самый сильный удар среди футболисток штата.
Защитницу унесли с поля на носилках.
Лиз дали желтую карточку. Арбитр решил, что Лиз попала в нее не специально – в конце концов, она ведь целилась по воротам, а защитница оказалась у нее на пути.
И еще одно злое деяние сошло ей с рук.
Свисток возвестил об окончании матча, но Лиз какое-то время еще оставалась на поле. Смотрела на сияющий свод, на разметку на траве и не хотела двигаться с места. Она так сильно устала. Даже пошевелиться не было сил.
В итоге она все же пошла в раздевалку, чтобы снять с себя пропотевшую форму, а потом поехать домой, где, может быть, она залезет в винный бар матери, выпьет, сидя на белом диване. Но, когда она вошла туда, ее встретил дружный смех.
– Черт, Лиз, ну ты ее и пригвоздила. Это было классно, чувиха.
– В хирургию повезли эту стерву. Операцию будут делать.
– Так ей и надо. Заслужила.
Лиз стало дурно. Запихивая в сумку свои вещи, она на мгновение закрыла глаза. Боже. О чем она думала? Теперь даже вспомнить не могла. Это был чистый идиотизм – и не только: она поступила жестоко. Той девчонке придется платить за операцию, за физиотерапию, и она определенно пропустит весь этот сезон.
А если б было наоборот? Лиз представила, что это она пропускает целый сезон, что это ее лишили возможности играть в футбол, который помогает ей забыться…
Она вышла из спортивного клуба и остановилась, вдыхая холодный воздух. Почувствовала, как леденеет капля пота, стекающая по ее спине. Она задрала голову, глядя на небо и спрашивая себя: Зачем?
Потом села в свой автомобиль, и по дороге домой ее вдруг осенило, что она не зарегистрирована как донор органов. Не хотела давать разрешение, когда получала права – ее тело принадлежит ей. Лиз нажала на тормоза, резко развернулась, показав средний палец какому-то мужику, который стал ей сигналить, и помчалась в местную клинику.
Спустя пять минут перед ней на коленях лежал планшет с документами. Закрыв глаза, она крепко сжимала пальцами ручку. Мысленно она составила список, озаглавленный «То, что я сделала правильно». И в этом списке пока был всего один пункт.
«Через неделю, – думала она, – там появится второй пункт.
И мое сердце будет биться в груди того, кто достоин жить».
Глава 25
Манера вождения
– Боже, мама, – не выдержала Кенни. – Тогда уж давай еще медленнее.
– Я и так уже превысила скорость на две мили в час, Кенни.
Кенни абсолютно убеждена, что ее мама – единственный человек на свете, которого оштрафовали за слишком медленную езду – это случилось, когда Кенни училась в девятом классе; она опаздывала в школу, и даже кассирши в банке, где мама оплачивала квитанцию, смеялись над ней, стервы, – отчего она еще больше злилась на то, что Джулия начисто забыла про нее и что мама не позволила ей поехать в больницу с Карли Блейк.
Лиз.
– Я бы и сама спокойно доехала, – говорит Кенни.
– Учитывая недавние события, не думаю, что это удачная идея.
И мама снова начинает читать ей лекцию, садится на любимого конька, озвучивая статистику автокатастроф и страхования, и Кенни, как обычно, пропускает ее слова мимо ушей. Она глядит в окно, высматривая следы аварии.
