Сандра Стеффен - Заслуженное счастье
— Можно войти, Лили?
Бурке чуть улыбнулся, будто умоляя Лоэтту простить его и понять. Ее броня была сломлена. Собравшись с силами, Лоэтта указала на кухню, по пути включила свет. Дернула массивную, старомодную щеколду, открыла громадный холодильник.
— Что ты хочешь?
— Интересный вопрос.
Лоэтта достала тарелку с оставшейся индейкой и повернулась к нему.
— Я съем все, Лили. Честно. Все, что у тебя есть.
И глубокому голосу, и робкой улыбке, и искренним словам она не должна верить. Лоэтта облизнула пересохшие губы. Пытаясь унять дрожь в голосе, сказала:
— Как насчет сандвича с индейкой?
Он взял блюдо из ее рук.
— Если покажешь, где найти хлеб, то с остальным я справлюсь сам.
Лоэтта проводила его к буфету, по пути прихватив маринад, майонез и латук. Надо сказать, Бурке оказался большим мастером по приготовлению сандвичей. Он сложил свои произведения на тарелку и прошел вслед за Лоэттой сквозь крутящуюся дверь.
Она включила лампу над стойкой, рукой показала Бурке на несколько высоких стульев; они очень хорошо просматривались с улицы.
— Присаживайся, — предложила Лили. — И приготовься к тому, что завтра днем твой визит будет обсуждать весь Джаспер-Галч. Может, даже раньше.
— Не беспокойся, — сандвич застыл в миллиметре от его рта. — Благодаря родителям мы с сестрой вечно были предметом сплетен.
— У тебя есть сестра?
— Ее зовут Джейн.
— Вы дружите? — Бурке жевал, она продолжила: — Извини за любопытство. Просто я была единственным ребенком у мамы, и всегда завидовала семьям, где много детей.
Бурке положил на тарелку наполовину съеденный сандвич.
— Кроме Джейн, у меня две сводные сестры, один сводный брат и несчетное количество других сводных братьев и сестер, которых я не знаю.
Теперь Лоэтта вспомнила, что два с половиной года назад Бурке ехал к сводному брату.
— Ты сказал, сестру зовут Джейн. А как зовут твоего сводного брата? — с интересом спросила Лоэтта.
— Как я его только не называл. А имя его — Мэйсон. Он эстрадный комик.
— Ты шутишь?
— Я всегда серьезен, если дело касается моей семьи. Они со Страйкером вполне могли бы поладить. Мейсон все лето декламировал лимерики. Правда, они несколько… э-э… откровенны. Из разряда «только для взрослых».
— Повезло тебе!
— Я до сих пор удивляюсь, как папа с мамой успели родить двоих детей прежде, чем развелись. Много лет назад я поклялся не быть похожим на них. Отец умел прекрасно вкладывать деньги, но не умел общаться с домашними. После четвертого развода он решил остановиться, и больше не женился. Джейн поклялась, что больше не выйдет замуж после первого развода. У нас есть старая семейная шутка: «папочка идет на мировой рекорд».
— Как же ты получился таким… здравомыслящим?
— Значит, ты считаешь меня здравомыслящим? Жар заполнил все ее тело.
— Да, ты производишь на меня впечатление разумного человека.
— Мне казалось, что на тебя невозможно произвести впечатление. Тебя трудно в чем-то убедить.
— Трудно убедить? — недоверчиво спросила Лоэтта.
— Ты уверена, что не хочешь пригласить меня наверх?
— Вполне.
— Теперь поняла, что тебя трудно убедить?
В тихом зале прозвенел ее смех. Чудесный, совершенный, завораживающий. Их разговор был самым обычным, без подтекста или намеков, но никого еще Бурке не хотел так, как эту женщину. Он старался сохранить тонкую ниточку, протянувшуюся между ними, не разрушить предвкушение, хрупкую надежду, которые медленно, но верно сближали его и Лили.
— Что такое? — спросила Лили. — О чем ты задумался?
— Много разных мыслей, среди них и очень приятные.
Лили пристально смотрела ему в глаза. Кажется, она начинала ему доверять. Придется попрощаться. Иначе сейчас он сделает то, что разрушит это доверие.
— Мне нужно идти.
— Хорошо.
— А теперь попроси меня остаться.
Она улыбнулась. Такая улыбка ударяет в голову сильнее шампанского. Совершенно неожиданно, изменившись в лице, Лоэтта расхохоталась.
— Не дождетесь, мистер Кинсайд.
Почему-то почувствовав себя выше и сильнее, Бурке снял с крючка пальто.
— Да, чуть не забыл. Спасибо за поздний ужин. Считай, что я тебя поцеловал. Даже дважды. И ты можешь сделать мой вечер счастливым.
— Не может быть!
Не отводя от Лили взгляда, он улыбнулся.
— Мне нравится твое настроение, но я другое имел в виду.
— И что же?
— Этот вечер будет самым счастливым, если ты скажешь, что Страйкер не поцеловал тебя на прощание.
— Конечно, поцеловал. Но ушел в плохом настроении.
— Уже лучше. Почему он ушел в плохом настроении?
— Не знаю. Он не сказал. Почему ты смеешься? — воскликнула Лоэтта.
— Разве я смеюсь? — Бурке открыл дверь. Интересно, слышит ли Лоэтта, как стучит его сердце?
Соперник ушел в расстроенных чувствах — хороший знак.
— Спокойной ночи, Лили.
Лоэтта смотрела вслед Бурке, пока он не скрылся в темноте. Бурке не был похож на ковбоев, но он выглядел мужественнее их всех. И только с ним рядом Лоэтта чувствовала себя настоящей женщиной.
Она погасила свет и поднялась к себе.
— Я рада, что ты улыбаешься, Лоэтта.
— И я, — подхватила Мерил Джентри. — Как девушке не светиться от счастья, если такой молодой и красивый чемпион родео, как наш Уэсли, каждый день присылает ей по букету свежих цветов?
Лоэтта оглядела зал. Сегодня, как всегда по воскресеньям, собрались члены женского благотворительного общества. Мэлоди Карсон лукаво подмигнула ей. Да, она согласна с Мэлоди и остальными женщинами, что Уэсс очень милый, но сейчас она думала вовсе не о нем. Она думала о Бурке. И эти мысли были ей приятны.
Их отношения стали другими. После ужина со спагетти и вчерашнего ночного разговора в полутемном зале между ними что-то изменилось. Или, может быть, изменилась она сама.
— Хорошо, леди. — Изабель Пруитт постучала по стакану, призывая к порядку. — Думаю, с этим вопросом мы закончили. Слово Лоэтте.
— Я подобрала музыку. Помогу прослушивать детей на роли в спектакле. Мне понадобятся добровольные помощники, чтобы испечь печенье, подать пунш и установить декорации. Бонни Трамбл предложила найти их.
— Где ты витаешь, дорогая? Речь сейчас не об этом, — удивилась Мерил Джентри.
Странно, что же я пропустила? — испугалась Лоэтта. Встреча завершилась очень быстро. Лоэтта так и не успела выяснить, о чем шла речь.
Она сложила на подносе кофейные чашки, отнесла их на кухню. Она стояла у раковины, когда пришел Бурке.
