Эрика Орлофф - Тайна древней рукописи
Я хотела поспорить с ней, но почувствовала, как Август сжал мою руку. Вероятно, так было лучше — оставить все как есть, — во всяком случае, пока. Но я твердо запомнила: когда я встречу Этьена, я скажу ему, что Мириам все еще любит его. Что он ее родственная душа.
9
Ночной ветер шепчет ее имя.
А.Мириам позвонила в паромную компанию и узнала, что из-за свирепствующей бури паромов не будет ни вечером, ни ночью. Я с сотового набрала дяде Гарри, чтобы предупредить, что мы с Августом остаемся ночевать у госпожи Роуз.
— О, как удобно, — съязвил он. — А теперь послушай меня. Если твой отец хотя бы заподозрит, что ты была там, на Лонг-Айленде, в доме с видом на пляж, без присмотра взрослых, вместе с привлекательным студентом колледжа, он оторвет мне голову. И у него будут на то основания. Так что веди себя хорошо. Ради меня. И ради себя.
Сидя на кровати в одной из гостевых спален, я водила пальцем по голубой линии рисунка на одеяле.
— Ну, если, конечно, ты не хочешь, чтобы я вплавь добиралась до дома… Мы здесь застряли. Меня вообще чуть не укачало по дороге сюда. Я и предположить не могла, что погода так испортится.
— И тебя вместе с умным и дьявольски красивым Августом выбросило на берег частного пляжа. Да, Кэлли, судьба жестока! Я могу представить, что скажет твой отец.
— Заткнись, — прошептала я, надеясь, что стены дома достаточно толстые и Август меня не слышит.
— Каллиопа, веди себя прилично! — проговорил дядя своим «суровым» голосом.
— Умолкни! — прошипела я.
— Этим летом я несу за тебя ответственность!
— Я сказала… прекрати немедленно!
— Ладно, но расскажи мне про Часослов.
— Мириам считает, что А. — это Астроляб.
— Сын Абеляра и Элоизы?
— Ты знаешь, кто это?
На другом конце послышался тихий смех.
— Да, Кэлли. Я эксперт по иллюминированным рукописям, но в колледже я также изучал историю и… моим научным руководителем был доктор наук, специалист по средневековой истории. Так что я знаю, кто такой Астроляб, хотя никто не знает, как сложилась его судьба. Вся его жизнь укладывается в небольшую сноску на полях истории. Загадка. Так этот А… наш А. — Астроляб?
— Так считает Мириам. — И я пересказала практически всю историю слово в слово.
— Невероятно!
— Я знаю.
— Погоди, мне послышалось или ты сейчас восхищенно отзывалась о манускрипте? О куске пергамента, пылящемся в холодном и скучном офисе аукционного дома?
— Да. Вся история стала страшно интересной. Я никогда не думала, что будет так захватывающе. Но чтобы убедиться в правоте Мириам, Август предлагает уехать.
— В какое-нибудь неплохое место?
— Да.
— И нужны паспорта?
— Да. Это Париж.
— О, Город Света. Один-ноль в пользу романтики. Конечно, для этого нам придется спросить разрешения у твоего отца.
— Он просто обязан отпустить меня. Пожалуйста, дядя Гарри. Поговори с ним.
— Я попробую. Но ты же знаешь его… Кэлли?
— Да?
— Если это действительно книга Астроляба… это находка века. Я ждал этого всю свою жизнь.
— Я знаю, — улыбнулась я. Мысль о том, как дядя Гарри натыкается на что-то особенное, невероятно развеселила меня. — Ты заслуживаешь ее.
— Ладно, дорогая. Хорошего вечера и спокойной ночи. Но не слишком хорошего. Передай Мириам мою бесконечную благодарность.
— Она просто потрясающая, дядя. И мне жаль, что ей пришлось столько всего пережить.
— Было бы здорово, если б мы смогли как-то вернуть ей книгу.
— Да, я тоже так думаю.
Я положила трубку, встала с кровати и спустилась вниз на кухню. Мириам готовила пасту с базиликом, чесноком, оливковым маслом и помидорами. Ее волосы были мокрыми.
— Я как-то не предполагала, что гости останутся на ночь, — сказала она, улыбаясь. — У меня за домом есть небольшой огород, вот только что принесла оттуда помидоры и базилик. Будет очень вкусно. — Она взяла разделочную доску и стала резать помидоры.
— Мне так неловко, — сказала я. — Это ужасно, что мы поставили вас в такое положение.
— Чепуха! У меня нечасто бывают гости.
Я закусила губу.
— Что? — Она посмотрела на меня.
— Ничего. Я… я просто подумала — а вас навещают ваши друзья из прошлой жизни?
— Иногда ко мне приезжает дочь, конечно, втайне от брата и отца. Думаю, после смерти ее отца мы будем видеться чаще. И еще у меня осталось несколько друзей, с которыми я встречаюсь, приезжая время от времени в город. Обычно мы ходим в музей Метрополитен. А летом, конечно, меня навещают несколько любителей пляжного отдыха. Но если честно, мне нравится одиночество, хотя я, безусловно, рада вашему присутствию.
— Могу ли я чем-нибудь помочь? — спросила я. К нам подошел Август и встал рядом со мной.
— Нет. Вы с Августом посидите пока здесь. Мне нравится готовить для кого-то. Знаете, я всегда готовила. У других жен нашего круга были личные шеф-повары. Но я любила готовить сама. Это была единственная вещь, соединявшая нас с Томасом. И мы ее сохранили: я продолжала ему готовить, даже когда он плохо обращался со мной. Думаю, так я пыталась спасти наш брак. Или разрушить его еще больше.
— Я готовлю отцу, — сказал Август.
— Профессору Соколову? — спросила она.
— Вы с ним знакомы?
— Слышала о нем. Он… — Она не закончила фразу.
— …никогда не выходит из дома. — Август печально улыбнулся, как будто он уже привык к тому, что люди знают о его отце только это.
— Да. — Мириам повернулась к нему. — Он не выходит на улицу. Но он великий ученый. У меня есть все его книги. — И она очень тепло посмотрела Августу прямо в глаза. И в тот момент я полюбила ее еще больше за ее доброту.
— Пахнет восхитительно, — сказала я, наблюдая, как госпожа Роуз колдует над сковородкой.
— Расскажите мне, — сказала она, окуная чеснок в оливковое масло, — и давно вы вместе?
Я почувствовала, как кровь прилила к щекам.
— Между нами ничего нет. Мы познакомились всего несколько дней назад, — выговорила я.
— Еще как есть, — сказал Август. — Это лето как будто дано нам судьбой. А. свел нас вместе.
Мириам вздохнула.
— Я помню это чувство. Однажды я пережила такое с Томасом. Но я ошибалась по поводу него. И второй раз… с Этьеном. — Она замолчала и положила порезанные помидоры в шипящее масло.
— Еще не поздно, Мириам. Поедемте с нами в Париж, — посоветовала я.
— Да! — воскликнул Август. — Присоединяйтесь к нам.
Она покачала головой.
— Думаю, мне предназначено провести остаток своей жизни в одиночестве. Но я буду искренне болеть за вас в ваших приключениях.
