Елена Колина - Бедные богатые девочки, или Барышня и хулиган
Даша в ответ смеется:
– Папу выставляют на улицу меня встречать, если я на десять минут задержусь. Поэтому я всегда звоню, я же не хочу, чтобы он стоял на улице! У него есть другие дела.
– А на меня всегда орут, – жалуется Алка.
В Алкиной группе в педагогическом одни девочки. Поскольку мальчиков нет, компания не сложилась. С девочками Алка еще не подружилась, новые подруги ей ни к чему, у нее же есть старые, поэтому она жмется к Марине и Даше.
На все вечеринки они обязательно зовут с собой Алку. С каждой вечеринки она звонит домой и сладким голосом обещает Галине Ивановне: «Мамочка, я приду в десять».
– Ты что, балда бессмысленная! – пихает ее Даша. – Как ты сможешь прийти в десять, если уже половина десятого, а отсюда еще целый час добираться!
Алка, отмахиваясь, нежно поет в телефон. В десять, в одиннадцать, в двенадцать она продолжает веселиться. Зная о следующих за этим непременных скандалах, Даша интересуется, почему бы не сказать сразу правду или не перезвонить попозже. Но Алка предпочитает именно такое развитие событий, и в ее рассуждениях есть своя логика.
– Все равно будут орать, что можно было бы и раньше появиться… или что выпила. Так лучше один раз наорут за все сразу, – отвечает она. – К тому же интенсивность их ора ни от чего не зависит.
Она грустно смотрит на Дашу и говорит:
– Помнишь, ты один раз пришла домой пьяная? Тебе подставили тазик и слова худого не сказали!
Однажды в гостях Даша действительно выпила слишком много шампанского, показавшегося ей неопасным шипучим лимонадом. На этом ее алкогольная карьера пришла к концу.
Потерять контроль над положительной и уравновешенной собой кажется ей очень страшным. Вдруг она немедленно начнет петь, танцевать, валяться на полу, нести страшную чушь или выдавать собственные секреты. Никаких секретов у партизанки Даши не имеется, но, как шпион в тылу врага, она никогда не позволяет себе расслабиться. Впрочем, зачем «позволять» себе расслабиться, если не хочется и нет никакой нужды. За вечер она никогда не пьет больше бокала вина, а уж рюмка водки кажется ей решительным шагом к мгновенной деградации.
– Дашка, ты всегда хочешь быть на высоте и изо всех сил владеть ситуацией! – говорит Женька. – На самом деле это означает, что у тебя, мой Мумзель, жуткие комплексы. Если хочешь, могу тебя проанализировать за небольшую, но достойную плату!
Произошло нечто неожиданное. После первой же встречи Женька с Дашей поняли, что их любовные отношения иссякли, не начавшись. Неудачный роман оказался всего лишь счастливым поводом начать новые отношения. Не сделав перерыва между романом и дружбой, они приникли друг к другу, как сиамские близнецы, случайно встретившиеся после невыносимой разлуки.
– Дашка, отвлекись от лекции на минутку, я должен задать тебе очень важный вопрос, – говорит Женька так серьезно, что она, мгновенно напрягшись, ожидательно вскидывает на него глаза. – Скажи… когда ты остаешься одна, ты корчишь рожи перед зеркалом? Нет? Ну и дура! А я корчу!
– Женька, у меня к тебе тоже серьезный разговор! Существует ли дружба между мальчиком и девочкой? – хихикая, спрашивает Даша.
– Не существует, потому что я не друг тебе, о, скудоумная несмышленая тварь, а твой Белый Отец! – надуваясь на глазах, важно отвечает Женька и подсовывает Даше принесенный из дома напечатанный на машинке текст. Старательно закрываясь от лектора, Даша читает Женькину домашнюю заготовку.
СОКРАЩЕННЫЙ ПОРЯДОК ФАМИЛЬЯРНОГО ОБРАЩЕНИЯ К БЕЛОМУ ОТЦУ
О, великодушный, неподражаемый, бесподобный Белый Отец!
Милостиво позволь подлой мне, скудоумной и несмышленой твари, донести до твоего всеслышащего уха, что в припадке небывалой для себя смелости я решаюсь бессмысленно пролепетать тебе, мудрому, милосердному Белому Отцу, бестолковые и нелепые обрывки своих жалких мыслей (коротко, но с подобострастием и превознесением Белого Отца излагается суть дела).
Насмеявшись, Даша отвечает первое, что приходит ей в голову:
– Белый Отец – слишком парадное обращение. Я буду сокращенно называть тебя Мумзель!
Теперь они обращаются друг к другу только так: Мумзель или Мумз. Сокращенно.
Даша не такая остроумная, как Женька, она не умеет так замечательно шутить. Но она очень хорошо понимает все его шутки, словечки, гримасы и даже выражение глаз. Она складывается пополам от смеха, от хохота у нее болит живот, градом катятся слезы, начав икать, она никак не может остановиться.
Они полностью совпадают друг с другом. Женька начинает, а Даша мгновенно присоединяется, подыгрывает ему и вскоре сама кривляется, поет и танцует, развивая его шутку. Становится непонятно, кто для кого шутит и кто кого смешит.
Сторонним людям их отношения непонятны. Если у них роман, почему не держатся за руки, не целуются в институтских коридорах? Не похожи они на влюбленных. Если это дружба, почему она смотрит на Женьку влюбленными глазами, ловит каждое слово? Почему он полностью настроен на Дашу, не сводит с нее глаз и расцветает от каждой улыбки?
Чтобы рассмешить Дашу, Женька использует не только лексические возможности, но и пантомимические. Он бежит по улице впереди нее, разваливается на скамейках и, примостившись у каждой встречной урны, изображает котов, придавая кошачьей морде разные выражения. Даша стонет: «Не смеши меня, я сейчас описаюсь!» Вдруг она перестает смеяться и сердито говорит Женьке: «Пошли быстрее домой, я, кажется, немножко описалась!» Мумзели – особенные люди. На всем свете их только двое. Каждый имеет право стать Мумзелем, но никто на свете не может им быть. Даша не борется за первенство: Женька – конечно, Мумзель номер один, а она – Мумзель номер два.
Мумзели совершенно бесполые существа. Телесный контакт у них лишен даже тени сексуальности. Если они два дня не видятся, то при встрече обнимаются, Даша гладит своего Мумзеля по плечу, а он хлопает ее по спине, как мальчишку. Но обычно Даша избегает его касаться. Щуплый женственный Женька физически ей неприятен.
Женька с Дашей не только смеются. С утра до вечера они разговаривают, желая владеть друг другом ежеминутно. Как влюбленным, им важны все подробности проведенных по отдельности минут.
– Ты что делала, Дашка? Обедала? – звонит он. – А что ты ела? Пельмени? Сколько штук?
Женькин отец, Владислав Сергеевич Кротов, – большой начальник. Женька говорит о нем – «номенклатура». Когда Даша сказала Папе, кто Женькин отец, Папа сморщился и спросил осторожно:
– А он на человека-то похож?
– Похож, даже очень похож, он очень милый! – быстро и убедительно бормочет Даша. Ей хочется, чтобы родители полюбили Женьку и признали его важность в Дашиной жизни.
