Джулия Гарвуд - Провинциальная девчонка
– О Бог мой…
Губы Джона были плотно сжаты. Глаза яростно сверкали. Испепеляя Камерона взглядом, он сухо процедил:
– Кто дал тебе право шпионить за мной?
– Ах ты, чванливая задница! – хрипло рассмеялся тот. – Еше имеешь наглость оскорбляться, что я следил за тобой и за твоей куколкой Барби?!
Глядя на Даллас, чье лицо стремительно зеленело, Камерон продолжал:
– Хотите услышать нечто по-настоящему забавное? Получите огромное удовольствие. По крайней мере, я уже получил.
– Что именно? – осведомилась Даллас, беря папку. Джон попытался было ее выхватить, но Даллас оказалась проворнее.
– Именно Кэтрин познакомила эту бабу, Линдси, с Джоном. Наняла сучку заново обставить спальню. Не так ли, Джои? Вы спутались почти немедленно после первой встречи. Но ты уже тогда решил убить жену.
– Думаю, не стоит говорить об этом здесь, – вмешался Престон, беспокойно осматриваясь, не подслушивает ли кто.
– Только здесь, – настаивал Камерон. – В конце концов, разве не тут мы планировали нашу эвтаназию?
– Кам, ты все не так понял, – оправдывался Джон с самым чистосердечным видом. – Я встретился с Линдси только раз, да и то по делу.
Готовый поверить всему на свете, лишь бы избежать скандала, Престон закивал:
– Если он говорит, что это деловая встреча, значит, так оно и есть.
– Черта с два! Он врет! Я проводил его до дома. Машина Линдси стояла в гараже, а она сама ждала Джона. Они просто набросились друг на друга. Она живет с тобой, верно, Джон? И ты скрываешь это от всех, особенно от нас.
Камерон принялся тереть виски. Последнюю неделю, с тех пор как он обнаружил гнусную тайну Джона, его изводили перемежающиеся головные боли.
– Не трудись отвечать. Все факты здесь, – продолжал он. показывая на открытую Даллас папку. – Знаешь, что Линдси считает, будто ты собираешься на ней жениться? Эту новость я узнал от ее матери. Она уже обдумывает свадебные приготовления.
Ты говорил с матерью Линдси? Тебе спиртное в голову ударило! Совсем параноиком стал!
– Напыщенный осел! – фыркнул Камерон.
– Потише, только потише, – умолял Престон, вспотев от ужаса и вытирая лоб бумажной салфеткой. В горле у него пересохло так, что язык едва ворочался.
– Может, обсудим маленький трастовый фонд Кэтрин, об исчезновении которого так беспокоился Джон.
– А что с фондом? – удивился Престон. – Что-то еще осталось?
– О да! – протянул Камерон. – Почти четыре миллиона долларов.
– Вернее, три миллиона, девятьсот семьдесят восемь тысяч, – прочитала Даллас.
– Господи милосердный, я не сплю? – ахнул Престон. – Он сказал нам… сказал, что отвез ее в клинику Мэйо <Расположена в г. Рочестер, штат Миннесота. Основана семьей выдающихся врачей Мэйо.> и они ничего не смогли сделать. Помнишь, Камерон? Он сказал…
– И солгал. Лгал безбожно и во всем, а мы оказались настолько глупы, что верили каждому его слову. Подумай сам, Престон, когда мы видели ее в последний раз? Пару лет назад? Как раз перед тем, как она уехала к Мэйо. Все мы видели, как плохо она выглядела. Потом, по возвращении, Джон сказал, что она не желает никого видеть. И мы, уважая ее желания, больше не показывались. Два года Джон твердил нам, что ее состояние ухудшается и она жестоко страдает. И все это время врал нам в глаза.
Все уставились на Джона, ожидая объяснений. Он поднял руки, словно сдаваясь, и улыбнулся:
– Похоже, игра закончена.
Его слова были встречены ошеломленным молчанием.
– Ты признаешься? – выдавил Престон.
– Именно. Какое облегчение больше не выкручиваться. Ничего не придумывать. Не притворяться перед вами, старички. Камерон прав. Я задумал это давно. Больше четырех лет назад, – беззастенчиво похвастался он. – Любил ли я когда-нибудь Кэтрин? Может быть, в самом начале, прежде чем она превратилась в одержимую наглую свинью. Забавно, как любовь может так быстро превратиться в ненависть. Впрочем, может, я и вообще ее не любил. Должно быть, всему виной трастовый фонд. Вот от денежек я без ума.
Даллас уронила стакан, упавший с глухим стуком на ковер.
– Что ты сделал с нами? – сдавленно прошептала она.
– То, что должен был сделать, – оправдывался Джон. – И ничуть не сожалею. То есть нет, это не совсем так. Жаль, что я пригласил Линдси переехать ко мне. Нет, конечно, поиметь се было совсем неплохо. Каждая минута была чистым наслаждением. Она так хочет угодить мне, что делает в постели все, о чем бы я ни попросил. Поверите, буквально все. Но в последнее время от нее никак не отвяжешься, липнет, как клей, а я не собираюсь снова надевать на себя кандалы, нет уж, слуга покорный.
– Сукин ты сын! – прорычал Камерон.
– Да, я такой, – как ни в чем не бывало согласился Джон. – Хочешь знать самое интересное, помимо трастового фунта хрюшки? Все было чертовски легко.
– Ты убил ее, – констатировала Даллас, закрывая папку. Джон чуть заерзал на стуле.
– Ошибаешься. Яне убивал ее. Убили мы.
– Сейчас мне станет плохо, – пробормотала Даллас и ринулась в туалет. Джон, казалось, еще больше развеселился и знаком велел официанту принести выпивку на всю компанию.
Они сидели молча, скованно, как незнакомые, погруженные в свои мысли люди. После того как официант принес заказ, Джон насмешливо спросил:
– Бьюсь об заклад, Камерон, ты готов убить меня голыми руками, верно?
– Во всяком случае, это мое горячее желание, – ответил вместо Камерона Престон.
Джон покачал головой.
– К чему столько пыла? Ты всегда был слишком горяч, Престон, а после занятий культуризмом вполне можешь переломать мне все кости. Но не будь меня, ты уже загорал бы в тюрьме. Ты не умеешь обдумать каждую деталь. Не видишь дальше своего носа. Не способен рассчитать каждый шаг. Нам приходится подводить тебя к каждому финансовому решению. И пришлось надавить на тебя, чтобы заставить согласиться на убийство Кэтрин. Вот Камерон – дело другое.
Камерон съежился от стыда и отвращения.
– Знаю я, что совести у тебя немного, но в жизни не предлагал, что ты пас кинешь. Мы – все, что у тебя есть, Джон. Без нас ты… ничто.
– Мы были друзьями, и я верил тебе, – вторил Престон.
– Мы по-прежнему друзья, – возразил Джон.
– ничего не изменилось.
– Черта с два! – бросил Камерон. Но Джон даже глазом не моргнул.
– Ничего, переживете, – заверил он. – Особенно когда вспомните, сколько денег я для вас сделал.
Камерон поставил локти на стол и посмотрел в глаза Джону.
– Я хочу свою долю прямо сейчас.
– Об этом не может быть и речи.
– А я говорю, мы распускаем клуб. Забираем все, что нам причитается, и идем в разные стороны.
