Ярослава Лазарева - Розовый узор на черном крыле…
– Тетя Даша, – обмирающим голосом проговорил Кирилл. – Мама Ирочки. Случилось что-то ужасное!
В этот момент дверь подъезда распахнулась, показались санитары с носилками, полностью прикрытый простыней. Контуры тела прослеживались под ней. Марика вздрогнула, увидев, что носилки несли ногами вперед. Рядом шел мужчина с посеревшим лицом.
– А это ее отец, – еле слышно пробормотал Кирилл, и слезы побежали по его щекам.
Носилки, санитары и мужчина исчезли внутри машины Скорой помощи, все также рыдающую тетю Дашу увели в подъезд женщины, а Череп и Натали вернулись к ним.
– Ну и дела! – возбужденно говорил Череп. – Ирка-то вены перерезала и насмерть!
Он с ненавистью посмотрел на молчащего Кирилла.
– А все вы, эмо-уроды! Чуть что, сразу убиваться насмерть! И ты еще что-то мне про скинов будешь говорить! Чего наделали-то, а?! – закричал он. – Дибилы плаксивые! Ирка-то мертва! И записку оставила, все как положено: «никого не винить». Чего с предками-то ее теперь будет? А?! Тухло все у вас, у эмо!
Он сплюнул.
– Ничего не сделать уже, – тихо проговорила Натали и всхлипнула. – Мать с завода пришла на обед, а Ирка-то в ванной с перерезанными венами и уже мертвая.
Она заплакала. Череп обнял ее и прижал к себе.
– Убивать вас надо, – грозно сказал он. – Всех! Чтоб другим неповадно было! В корне душить эту вредоносную культуру. Чтобы все эмо подохли и не портили жизнь нормальным ребятам! А все ты! – сказал он и зло посмотрел на Марику. – Из-за тебя все!
– Она-то тут причем? – тихо спросил Кирилл.
– Я-то тут причем? – испуганно сказала Марика, прижимаясь к нему.
– Если бы не ваша слюнявая «лав», – ответил Череп, – если бы ты не захотела вдруг стать эмочкой, то твой папенька-мэр не стал бы вмешиваться в нашу жизнь, и мы давно бы искоренили эмо в нашем городке, как это везде делают нормальные пацаны. Все знают, что это он держит все под контролем ради своей ненаглядной доченьки-эмочки, вот вас и не трогают. Наш славный рабочий город стал просто заповедником для эмо! Такое ощущение, что скоро сюда потянутся эмо – уроды с других мест, как перелетные птицы. Сидела б ты, деффочка, на своей Ублёвке! Лучше бы было! Из-за тебя, считай, Ирка мертва!
– Не слушай его, Марика, – сказал Кирилл, и его лицо начало розоветь. – Самоубийство вовсе не часть культуры эмо, и все это знают. А то, что в Сети пишут, да болтают про это, еще не значит, что все эмо суицидники. Так что не надо всех под одну гребенку!
– Да пошли вы все в эмо – ад! Не хочу слушать всю эту слюнявую хрень! Ирка убилась! А он все про свое талдычит, урод! Глаза-то раскрой! – бросил Череп, взял всхлипывающую Натали под руку и двинулся прочь.
Марика молча посмотрела на Кирилла. Его лицо вновь побледнело, уголки губ опустились, страдание затемнило глаза, и Марика отвернулась. Она вдруг подумала, что все это не может быть простым совпадением. Получалось, что и Кирилл и Ира резали себе вены приблизительно в одно время. Только Кирилл не довел дело до конца.
«А если бы я не приехала? – мелькнула в ее голове устрашающая мысль. – Возможно, сейчас точно также увозили бы и его тело»
И она вздрогнула и посмотрела на него. Кирилл в этот момент повернул голову и в его глазах появился такой ужас, что у Марики похолодело сердце. Ей показалось, что он сейчас лишится сознания. Его глаза с непомерно расширившимися зрачками не отрываясь смотрели куда-то мимо нее. И Марика, невольно проследив за его взглядом, увидела, как из-за угла дома вышел высокий худой мужчина и медленно направился в их сторону. Он был в длинном, практически до пола, черном распахнутом плаще и по виду напоминал гота. Кирилл смотрел именно на него.
– Солнышко…, – начала Марика и взяла его за руку.
Она была настолько холодной и словно окостеневшей, что ей показалось, что это рука трупа. Кирилл не шелохнулся. Мужчина уже приблизился к ним. Марика заметила, что под распахнутым плащом у него черный свитер и кожаные черные брюки, которые были заправлены в высокие армейские ботинки. С пояса свисали металлические цепочки с болтающимися на них маленькими черненого серебра черепами. На груди на толстой цепи блестело крупное украшение в виде скрещенных костей. Длинные, но редкие крашеные черные волосы развевались за плечами мужчины, лицо было худым, бледным, с четкими грубоватыми чертами, словно вырезанными из слоновой кости небрежным художником. На вид ему было чуть за тридцать. Девушке показалось, что он направляется к ним, и она инстинктивно отодвинулась и прижалась к Кириллу. Но мужчина прошел мимо, правда, остро глянул на лицо Кирилла, но тут же опустил глаза. Марика с удивлением наблюдала, как смотрит ему вслед Кирилл. На его лице снова появился такой ужас, словно он увидел ожившего и особо пугающего персонажа какого-нибудь фильма ужасов.
– Дарк, – прошептал Кирилл. – Я покончил с собой… Он решил удостовериться. Он пришел сюда… сам… Но почему Ирочка? Что происходит?!
Он замолчал и закрыл лицо руками. Марика вслушивалась в его шепот, но не могла ничего понять. Кирилл говорил так, словно находился в полубессознательном состоянии и видел галлюцинации.
– Кирюша, – осторожно сказала она, – что ты, милый? Ты ведь не покончил с собой! Ты ведь жив!
– В этом-то и проблема! – прошептал Кирилл осипшим голосом и потянул Марику за руку. – Бежим!
Она испугалась еще больше и двинулась за ним.
Кирилл стремительно направился вдоль дома к своему подъезду. Он ворвался в квартиру, кинулся в свою комнату, выдвинул ящик стола, выхватил деньги и, не считая, сунул их в карман куртки, затем достал паспорт и сунул его туда же. Открыв шкаф, взял небольшую спортивную сумку и бросил в нее пару футболок и свитер.
– Что происходит? – спросила Марика, когда он застегнул сумку и закинул ее на плечо.
– В Москву сейчас уеду, – ответил он, подходя к ней. – Надо бы матери позвонить, предупредить. К тому же я все равно планировал на каникулы к брату съездить. Думал, ты в Греции будешь. А Глеб давно зовет меня. Предлагает после школы у них в бригаде работать. Все равно поступить в московский институт я не смогу, а тут учиться не хочу, да и на завод тоже не стремлюсь.
Кирилл двинулся в коридор. Марика поспешила за ним. Она так растерялась, что не знала, что сказать. Слезы наворачивались на глаза, но она сдерживалась. Происходящее было ей непонятно и по этой причине пугало все больше.
Дверь раскрылась, и в квартиру вошла полная низенькая женщина. Она с изумлением посмотрела на Кирилла, потом перевела взгляд на Марику и улыбнулась.
– Добрый день, Татьяна Павловна, – вежливо поздоровалась та.
– Здравствуй, здравствуй, девочка! Рада тебя видеть, – ответила Татьяна Павловна. – Вы гулять идете? – обратилась она к Кириллу. – А сумку зачем взял?
