Татьяна Корсакова - Старинный орнамент везения
– Я испугаюсь?! – Тим задохнулся от возмущения.
– Он не испугается, – Коляныч одобрительно усмехнулся, – я же говорил тебе, мальчишка – крепкий орешек.
Тим скромно улыбнулся, как ни крути, а приятно, когда такие вот матерые авантюристы считают тебя крепким орешком.
– Ну, ты согласен, Счастливчик? – спросил Коляныч.
– Я согласен, – отозвался Тим.
* * *
Дождь закончился, небо просветлело, и даже солнце застенчиво пыталось выглянуть из-за туч. Немного просветлело и в Липиной голове. Может, от двух чашек кофе, выпитых в интернет-кафе, может, из-за метаморфоз, произошедших с погодой. Хоть она и не узнала ничего для себя нового, зато проветрилась и обрела некое подобие душевного равновесия. Факт, что призрак – или кто там еще – относится к ней хорошо и не собирается ее обижать, был слабым аргументом, но за неимением лучшего приходилось цепляться за него. Она провела в обществе призрака целую ночь – ой, мамочки! – и ничего страшного с ней не случилось. Если, конечно, не принимать во внимание излишне реалистичный сон. Сон ей не нравился категорически. Как и колье из змей, как и «средневековое» платье, как и венок из лилий… Черт, ей вообще не нравилось происходящее! Про человека из сна она старалась забыть как можно быстрее, да и подарки были какими-то неправильными, с немилым Липе готическим колоритом.
У самого подъезда, заехав передним колесом на тротуар, стояла роскошная иномарка. Липа не удивилась: люди, обитающие в доме-пироге, были весьма состоятельными. На их фоне она чувствовала себя белой вороной или, того хуже, самозванкой, неведомо каким образом умудрившейся оккупировать самую роскошную квартиру. Она знала, что именно так ее и воспринимают соседи. Не раз видела недоуменно-брезгливое выражение на их лицах. С ней никто не заговаривал, с ней даже не здоровались. Она утешала себя тем, что в «лучших домах Москвы» так принято, но где-то в глубине души знала правду. А, плевать! Она выше всего этого: и в буквальном, и в фигуральном смысле.
Липа обходила лоснящийся бок иномарки, когда ее окликнули:
– Олимпиада Витальевна?
Она обернулась на голос.
Рядом с иномаркой стояла молодая женщина из той породы, которой особенно идет определение «роскошная». Пышные черные волосы, матовая гладкая кожа, изящная фигура, упакованная в роскошный костюм. Пахло от женщины тоже роскошно. «Французские духи, – предположила Липа, – или эксклюзивные японские. Для такой мадам французский парфюм наверняка ширпотреб».
– Олимпиада Витальевна? – повторила женщина.
– Да, это я, – Липа остановилась.
Незнакомка удовлетворенно кивнула, побарабанила изящными пальчиками по капоту машины, потом сказала:
– Мне нужно с вами поговорить.
– Со мной?!
– Да, если вы являетесь владелицей квартиры на пятом этаже. – В голосе незнакомки послышались странные нотки, точно ее страшно раздражал тот факт, что именно Липа является владелицей пентхауса на пятом этаже.
– Я вас слушаю.
– Может быть, поднимемся в квартиру?
– Зачем? – Ей не нравилась эта роскошная дама, не нравилась ее снисходительная нахрапистость и то, каким взглядом она на нее смотрит.
Незнакомка криво усмехнулась, потом сказала:
– У меня есть предложение, от которого вам будет сложно отказаться.
– Да?! – Липа вопросительно выгнула бровь.
– Да, Олимпиада Витальевна, думаю, вам стоит меня выслушать.
Непонятно, отчего Липа нервничала: долго не могла открыть замок, уронила ключи. Незнакомка стояла в сторонке, но Липа кожей чувствовала на себе изучающий взгляд. Наконец, замок щелкнул, Липа распахнула дверь, сказала не слишком приветливо:
– Прошу вас.
Женщина коротко кивнула, не разуваясь, прошла в гостиную, уселась в одно из кресел. Однако лихо! Нет бы подождать хозяйку…Липа подавила закипающую злость, сунула ноги в тапки, прошла вслед за нахалкой и, усевшись в кресло напротив, посмотрела выжидающе. Кофе незваной гостье предлагать не стала сознательно: отчасти из-за возникшей антипатии, отчасти из-за внутренней уверенности, что ее гостеприимный жест все равно проигнорируют. Как любила говаривать Инга, незачем метать бисер перед свиньями.
– Меня зовут Марина, – наконец, сочла нужным представиться дама.
Липа кивнула, лицемерить и говорить, будто ей это очень приятно, не хотелось. Гостья ничуть не смутилась, мазнула по ее лицу презрительным взглядом, переключила внимание на аквариум:
– Всегда считала увлечение подобной ерундой пустой тратой времени и средств.
– Вы пришли, чтобы поговорить со мной об аквариумистике? – Липа не удержалась от сарказма.
Женщина растянула губы в подобии улыбки, сказала, по-прежнему не глядя в ее сторону:
– Я пришла поговорить не об аквариуме, а об этой квартире. Насколько мне известно, с некоторых пор вы являетесь ее хозяйкой.
– Да, с некоторых пор, – подтвердила Липа.
– Не понимаю, – Марина покачал головой, пробежалась пальцами по длинным, иссиня-черным волосам. – Я считала, что у него нет от меня никаких тайн, а оказалось, что секретов полным полно. Сначала он врал мне, будто продал эту квартиру, а потом оказалось, что не продал, а завещал ее вам. Почему? – Ярко-синие глаза сверкнули ненавистью, в упор уставились на Липу.
– Кто – он? О ком вы говорите?
– Я говорю о своем муже, Никоненко Сергее Васильевиче. – Гостья взяла себя в руки, блеск в глазах погас. – И не надо делать вид, словно вы ничего не понимаете.
Липа и в самом деле ничего не понимала, но ей очень хотелось узнать, кто такой Никоненко Сергей Васильевич.
– Мне всегда казался подозрительным тот факт, что Серж продал эту квартиру, – продолжила женщина задумчиво. – Она же почти родовое гнездо, в ней жили еще его родители. И тут – бац! Дорогая, я продал мансарду.
– Я действительно не понимаю, о чем вы.
– Не понимаете?! – гостья криво усмехнулась. – Ой ли, дорогуша?! Вы живете в квартире моего покойного мужа, фактически в моей квартире и при этом пытаетесь убедить меня, что ничего не понимаете?!
– Да, – для пущей убедительности Липа кивнула.
– Просто неслыханная наглость! А вы далеко пойдете, как я посмотрю! – женщина вяло поаплодировала. – Вы являлись его любовницей?
– Чьей любовницей?
– Любовницей моего мужа, он всегда был охоч до молоденьких. Он и меня был старше на девятнадцать лет. – Она надолго замолчала.
Липа тоже молчала, не желала признавать себя любовницей какого-то неизвестного Сергея Васильевича.
– Мы ведь только совсем недавно узнали, что Серж на самом деле не продал мансарду, – наконец, заговорила Марина, – а отписал ее какой-то заезжей девице.
