Татьяна Осипцова - По ту сторону зеркала
— Ты не хочешь встречаться с отцом? — будто прочитала Надины мысли Фаина Абрамовна.
— Не знаю, боюсь, наверное, — пробормотала Надя, все вертя в руках распечатанный план.
— Детка, — старушка присела к ней на диван, — не надо осуждать Сонечку за то, что она сделала. Она пережила столько, что не дай бог никому! Возможно, твой отец работал в КГБ, ну и что? Президент тоже там работал… Все равно, кем бы он ни был, он остается твоим отцом. Если рассудить — то, что они с бабушкой вас поделили, было разумно и гуманно. Конечно, плохо, что разлучили на всю жизнь, но, насколько я поняла, в этом виновата только Сонечка со своей принципиальностью.
— Да, тетя Фаня, я поеду к нему. В конце концов, это единственная возможность узнать, где живет сестра.
— А может, ты ее прямо там и встретишь!
Около пяти Надя стояла перед квартирой номер семьдесят. Фаина Абрамовна предлагала поехать позже — вдруг никого дома нет, но она не могла больше терпеть.
Дверь на звонок открыла немолодая женщина. Несмотря на теплую погоду, она была одета в черную кофту и юбку. Увидев Надю, она зло сжала губы, на глазах показались слезы.
— Явилась! — крикнула она с надрывом. — Отца три месяца как похоронили! И пятнадцати лет не прошло — решила навестить! Его нет больше, и нечего тебе здесь делать!
Надя была ошарашена таким приемом. Ее приняли за Веру? Отец умер?..
— Простите, пожалуйста… — пролепетала она. — Я… я не Вера…
Женщина пристально вглядывалась в Надино лицо.
— Я Надежда Белоцерковская. Вот, — порывшись в сумочке, Надя протянула паспорт.
Хозяйка квартиры молча перелистала его и вернула.
— Проходи, — сказала она совсем другим тоном. — Давай на кухню, я в комнатах не курю.
Женщина нервно схватила со стола сигареты, закурила, запоздало предложила и Наде, та отрицательно покачала головой.
— Присаживайся, — кивнула хозяйка на угловой диванчик, сама пристроилась на стуле возле открытого окна. — Значит, ты — Надя, Веркина сестра? А я Алина Сергеевна, жена, то есть вдова твоего отца. Володя умер пятнадцатого марта…
— Он болел?
— Третий инфаркт. Сестричка твоя постаралась…
Надя молчала, не зная, что сказать. Соболезновать?.. Но она совсем недавно не подозревала о существовании этого человека, и сейчас даже не может понять, жалеет ли, что не увидит его никогда.
— Я узнала о том, что у меня есть сестра и отец, через неделю после того, как он умер… — пробормотала она.
— Володя только перед самой смертью сказал мне, что у него есть еще одна дочь… С Веркой тоже поговорить хотел, да не нашла я ее. — Женщина нервно вскочила, поставила чайник, обернулась: — Тебе кофе или чай?
— Все равно.
Надя была расстроена. Видно, не найти ей сестру… Но хоть что-то узнать о ней, и об отце…
— Вы не могли бы мне рассказать… — вопросительно взглянула она на хозяйку, — я ведь ничего о них не знаю…
Усевшись на свое место, Алина Сергеевна заговорила:
— Мы с Володей двадцать три года вместе прожили, нас соседка познакомила. Она с ним работала в Большом доме, в научно-аналитическом отделе. Он хоть и старше намного был, но и я ведь тоже не девочка… Что дочь у него, меня совсем не смущало, поскольку я знала, что сама детей иметь не могу. Поэтому и замуж не вышла до двадцати семи. Володя симпатичный, спокойный, и дочка его мне вначале понравилась. В девять лет Верка просто ангелочком была, и оставалась такой, пока мы с Володей не поженились. Чувств особенных между нами тогда не было, мне замуж пора выходить, а ему — хозяйку в дом. Тяжело одному мужику с девочкой… Я, конечно, слышала, что дети отцов ревнуют, но то, что Верка вытворяла… Нарочно еду портила: то соли полкило в суп бухнет, то во второе жаркого перцу столько насыплет, что в рот не взять! Два моих платья утюгом сожгла: я, говорит, помочь хотела… Документы домой принесу, расположусь поработать, только из комнаты выйду — она тут как тут то с красками, то с пластилином… Мочу из кошачьей кюветки мне в туфли выливала… иголки в постель подкладывала… Да много еще всего, на гадости у нее фантазии хватало!.. Володя ей внушение делает — она глазки потупит: «Не буду больше», а через несколько дней опять за свое. Развлекалась она таким образом лет до тринадцати, когда кавалеры ее стали интересовать больше, чем мое присутствие в доме. Я вначале обрадовалась, да только больно резво она гулять принялась. Если отец в командировке — ее и в десять нет, и в одиннадцать. Приходилось по дворам бегать, искать ее, от компаний подозрительных домой волочь. И ругала я ее, и уговаривала, по-всякому бывало… Ведь и с учебой из-за этих гулянок разладилось, до седьмого-то класса Верка круглой отличницей была! Володя считал, что это я виновата, не сумела к ребенку подход найти, а сам?.. Опомнился, когда она в десятом классе училась. Не выйдешь, говорит, из дома все зимние каникулы, запру, чтобы учебой занималась. Тут ему любимая доченька и выдала: «Тюремщик, палач, сатрап, всем известно, что КГБ душило все новое и прогрессивное, людей в тюрьмы да психушки сажали, может и меня за решетку?» и так далее… Володя дверью хлопнул, все-таки запер ее, а ночью у него первый инфаркт случился. Верка вроде притихла после этого, школу кое-как закончила, но никуда не поступила, и работать не пошла. Днем отсыпалась, а к нашему возвращению улетучивалась из дома. Мы рукой махнули — не переделаешь шалаву! Махнули-то, махнули — а все равно не спали по ночам, прислушивались, вернулась ли домой живая… Всю душу она нам вынула… Два года так промучились, а потом я Володе и говорю: ну сколько можно содержать дармоедку? Пока она с нами живет — ей ни о чем думать не надо. Может, лучше переселить ее в мою однокомнатную квартиру, чем жильцам сдавать? Будет жить одна, поневоле поймет, что и за квартиру платить надо, и есть-пить надо. Да и нам спокойнее — с глаз долой…
Вначале действительно, стало спокойнее. А потом Володя по ней заскучал. Начал в гости ездить, но заставал ее дома не часто. А в один прекрасный день доченька заявила: «Хватит, папочка, сюда мотаться. Я взрослая женщина, могу оказаться не одна, ты мне мешаешь. Лучше я сама к тебе приезжать буду». Но ни разу не приехала, стерва, хотя я ее частенько первое время в нашем дворе видела, со своими дружками возле гаражей ошивалась… Ни с пятидесятилетием отца не поздравила, ни с шестидесятилетием… Володя гордый, крепился, не ездил к ней больше, но в душе очень переживал. Три года назад у него второй инфаркт случился, а в конце февраля — третий. Вот после третьего он мне и рассказал, что у него есть еще одна дочь… Просил найти Верку, хотел во всем ей признаться, собирался, если выкарабкается, найти тебя обязательно. Но видишь, как получилось… А Верку я не нашла. Поехала в свою бывшую квартиру на Ветеранов, но оказалось, она давным-давно ее продала, а куда выселилась, никому не известно.
