Розмари Роджерс - Любовные игры
— Я бросила вызов? Кому?
Он не удостоил ее ответом. С дальнего конца площадки ей махал Гэрон Хант.
— Все готово, беби, давай начинать. И не забудь, ты обещала не обижаться, если я погоняю тебя как следует.
Для меня теннис — как вождение автомобиля: не могу думать ни о чем, кроме победы.
— Я тоже!
Игра не затянется. Она даст Гэрону переиграть себя, но в то же время постарается не ударить лицом в грязь. И будем надеяться, его сиятельство герцог Кавальери поставил на нее кругленькую сумму!
Едва начался первый сет, как Сара забыла обо всем на свете, кроме игры.
«Ты вполне могла бы стать профессионалкой», — говаривала Пат, ее инструктор по теннису. В то время Сара была девочкой с мышиными хвостиками. Она энергично замотала головой: «Вы же знаете, папа не хочет даже слышать об этом. Если бы он хоть на минуту заподозрил, что для меня это серьезно, мигом запретил бы тренировки. А мне так нравится, Пат!»
— Ну, беби, держись!
Все, что осталось у нее в памяти после первого сета, было изумленное лицо Гэрона, когда она точно рассчитанным движением послала мяч в дальний угол.
— Ну, ты даешь! Впрочем, я так и думал.
Он улыбнулся, но в следующее мгновение уже ей пришлось бежать за мячом.
Сара была счастлива. Он тоже молодец! Только бы не забыть проиграть!
Глава 10
— Фантастика!
— Господи ты Боже мой, эта девушка умеет играть в теннис!
Восхищенные возгласы вытеснили из сариной головы Постыдные воспоминания о последовавшем пиршестве с обилием «Харви-Головой-об-Стенку». Никогда в жизни она не посмотрит больше на этот напиток!
Сара постаралась сдержать стон; голова ее металась по подушке, у нее ломило все тело, болело горло. Она смутно припомнила, как безуспешно боролась с тошнотой. Потом, словно из тумана, выплыло лицо Гэрона Ханта кажется, он наклонился и начал раздевать ее…
Сара так и подскочила на постели. Она испытывала резь в глазах, однако все-таки увидела то, что искала: примятую подушку на другой стороне королевского ложа.
Но она совсем ничего не помнит! Сара снова легла и сдавила пальцами виски. У нее не было ощущения, словно она уже не та, что прежде. Или она отключилась «еще до того, как он?..
Сара осторожно открыла глаза. Простыни оказались чистыми. Гэрон повел себя как джентльмен! Хотя какое это имеет значение: вряд ли он захочет увидеться с ней еще раз.
— Ну вот и хорошо, — сказала служанка. — Мистер Колер сильно беспокоился.
Он попросил меня присмотреть за вами после ухода джентльмена.
Господи! Ей предстоит встретиться лицом к лицу с дядюшкой Тео! И Гэрон испытывает к ней отвращение. Как это ее вырвало у него на глазах? Никогда в жизни она не притронется больше к «Харви-Головой-об-Стенку»!
Служанка опытными пальцами пощупала ей лоб, посчитала пульс.
— Все будет хорошо. У вас небольшое похмелье. Сейчас я принесу кое-что такое, от чего вам сразу же станет легче.
— Пожалуй, придется тебя похитить, чтобы ты уделяла мне больше времени, брюзжал дядя Тео. Потом его лицо просветлело. — Но ты изумительно играешь в теннис… Сара, да? Не думай, что я не заметил, как в последнем сете ты нарочно поддавалась Гэрону.
У нее дрогнул голос.
— Нет, дядя Тео, я не Сара, а Дилайт. Черная овечка в стаде.
Он бросил на нее умный, понимающий взгляд.
— Ну все равно. Сара или Дилайт, какое это имеет значение? И та, и другая — дочки Моны. И обе как две капли воды похожи на нее.
— Давно уехал Гэрон?
— Сразу, как только ты уснула. Ему позвонила Салли: что-то там с детьми.
Но он просил передать тебе, что хотел бы снова встретиться.
— А, — холодно произнесла Сара. Какой же она была идиоткой! — Бедный Гэрон, ему пришлось изображать пай-мальчика!
Она помассировала себе виски.
— Кажется, мне сегодня нужно на студию. Лью сделает из меня отбивную.
— А для чего, ты думаешь, все мои деньги? Тебя обещали не трогать с недельку. За это время ты отдохнешь, а они пока займутся сценами погони.
— Пожалуй, сейчас я с превеликим удовольствием погрузилась бы в спячку.
— Ради Бога! Оставайся и делай, что хочешь. А то мне иногда скучновато одному.
— Ни за что не поверю! — поддразнила Сара. Она знала: дядя Тео вечно окружает себя людьми. — И потом, у тебя есть еще гости…
— Риккардо хороший парень. Но он редко гостит подолгу.
— Можно подумать, ты об этом жалеешь!
Он ухмыльнулся. — Черт меня подери, если это не реплика Сары. Она то и дело выставляла рожки — препиралась со мной. И ты такая же. Ну ладно, идем специально для тебя приготовили мой фирменный омлет.
Впоследствии Сара сама удивлялась: почему она не осталась под его гостеприимным кровом, чувствуя себя рядом с дядюшкой Тео в полной безопасности? Она могла отдохнуть, привести в порядок мысли… Все это было бы прекрасно, если бы у дяди Тео не гостил еще кое-кто. Жить под одной крышей с ненавистным Риккардо, герцогом Кавальери, было выше ее сил.
Особенно теперь, когда ей нужно было разобраться в своих отношениях с Гэроном, подумать, как держать себя с ним…
Вторую половину дня она провела на пляже. Сторонний наблюдатель решил бы, что она уснула, купаясь в жарких солнечных лучах. На самом деле Сара усиленно размышляла. Гэрон… Неужели им уготована банальная связь? Мысли как будто плавились от зноя; она была попеременно то Сарой, то Дилайт. Одно, по крайней мере, было ясно: для Гэрона она должна оставаться беспечной, экстравагантной Дилайт, а не замкнутой, чересчур серьезной Сарой. Значит ли это, что ей следует сломать все барьеры и подтвердить свое право на ношение имени Дилайт?
Она с удовольствием нежилась бы и дальше на солнышке, забыв обо всем на свете: о вопросах, ответах, всевозможных табу, не думая ни о чем серьезном и только время от времени переворачиваясь с живота на спину и обратно, — если бы на нее вдруг не упала чья-то тень и не раздался резкий, скрипучий голос, как будто провели лезвием по стеклу:
— Ты словно предлагаешь себя солнцу. Жаль, что я не Аполлон. Пожалуй, мое место — в аду, а не в раю. Ты не спишь?
— Нет, не сплю. Да, ты скорее Плутон, нежели Аполлон. Что тебе нужно?
— Тебя что, никогда не учили вести себя в обществе?
— Вот именно. Для этого я слишком мало задерживалась на одном месте.
Варилась в собственном соку.
Так могла думать и чувствовать Дилайт, которая с детства не имела оседлых привычек, даже собственного дома, не говоря уже о няне Стэггс с ее брюзжанием. Или о любящем отце, который открыто признал бы ее.
Но как он смеет наводить критику!
Сара перевернулась на живот и уронила голову на руки, чтобы не видеть его смуглого надменного лица. Может, он догадается уйти?
