Даниэла Стил - Что было, что будет...
Ближе к вечеру Олимпия распрощалась с Фридой. Вернувшись домой, она застала Гарри за приготовлением ужина. Ему активно помогал Макс. Они учинили на кухне настоящий бедлам, но, судя по довольным физиономиям, прекрасно провели время.
– Где ты была так долго? – поинтересовался муж, когда Олимпия поцеловала его и нагнулась обнять сына.
– Ходили с твоей мамой по магазинам, я же предупредила тебя. Сам понимаешь – это дело требует времени, – ответила она, обводя счастливым взглядом своих любимых мужчин. Господи, какое это счастье, когда тебя ждут дома!
– Как мама? – спросил Гарри, укладывая мясо на решетку. На воскресный ужин он запланировал приготовить барбекю. К этому располагал и теплый вечер, так что погода вполне позволяла заниматься приготовлениями на лужайке за домом.
– Все отлично. Мы подобрали ей дивное платье к балу.
– Ах, вот оно что… – нахмурился Гарри и направился к жаровне, чтобы положить мясо.
Макс бросился к матери.
– Он все равно не поедет, – с серьезным видом объявил он.
– Я знаю, – улыбнулась Олимпия. – Мы с папой обо всем договорились.
– Ты на него больше не сердишься? – забеспокоился Макс.
– Нет. Имеет же он право на собственное мнение!
В этот момент в кухню вернулся Гарри. Олимпия подошла к мужу и обняла его.
– Дорогой, согласись, что твое отношение к этому балу тоже не вполне политкорректно. Это фактически дискриминация в отношении белых англосаксов, – улыбнулась она.
– А у них – дискриминация чернокожих и евреев.
– Тогда вы квиты, – невозмутимо отвечала Олимпия. – Мне кажется, любая дискриминация заслуживает осуждения.
– Вижу, общение с моей мамой даром для тебя не прошло, – заметил Гарри, занявшись салатом. – Ей просто нужен повод нарядиться! Все вы, женщины, одинаковые, лишь бы покрасоваться. А сути этого мероприятия не понимаете или не хотите понять.
– Гарри, это просто светский ритуал. И только! И девочки будут расстроены, если ты не поедешь. Вот это мне кажется куда серьезнее – обижать тех, кого ты любишь и кто любит тебя, ради того, чтобы продемонстрировать свои принципы посторонним людям. Кто оценит твою гражданскую позицию, кто вообще обратит внимание на твое отсутствие, кроме нас – твоих близких?! Только нам будет тебя не хватать! Ну, сам подумай: девочки выезжают в свет, а тебя нет с нами! Ты их вырастил, ты делил с ними и радости, и трудности, они любят тебя! И в такой день ты нас бросишь?!
– Прекрасно обойдетесь без меня! А мы с Максом дома посидим.
– А откуда они будут выезжать? – спросил Макс, все еще не до конца понимая смысл мероприятия. Куда собираются выезжать сестры? И чем им может помочь Чарли? И зачем мама с бабушкой будут на них смотреть? И почему папа этого так не одобряет?
– Ну, малыш, я же тебе говорила, это просто такое выражение. На самом деле девочки будут стоять на большой сцене, под аркой из цветов, и каждая сделает реверанс – это такой изящный поклон. Вот так.
Олимпия присела в реверансе, грациозно, с прямой спиной и поднятой головой, а потом выпрямилась и, как балерина, раскинула руки перед собой.
– И все? – Макс был озадачен.
Гарри пошел перевернуть бифштексы. Он видел реверанс в исполнении Олимпии, но сделал вид, что ничего не заметил. Его это не волновало.
– И все. Только в длинном платье это, конечно, выглядит намного красивее.
– Так тоже красиво! – похвалил Макс. Он был под впечатлением. Какая у него красивая мама! И сестры тоже. Он ими гордился. А еще он гордился сводным братом и папой. – А девочки знают, как это делать? Они умеют?
Он не видел, чтобы они репетировали, а ему показалось, что выполнить эту фигуру не так просто.
– Пока еще нет, но скоро научатся. Перед балом у них будет репетиция.
– Спорим, они сделают этот ре… Ну, в общем, свое упражнение лучше всех! – воскликнул Макс, ни секунды не сомневаясь в способностях сестер. – А что будет делать Чарли?
– Он будет стоять рядом с Джинни во время ее реверанса, потом подаст ей руку, и они вместе торжественно спустятся по лестнице. А потом каждая девочка будет танцевать со своим папой.
– Обе сразу? – изумился Макс. Ему это показалось довольно затруднительным.
– Нет, по очереди.
Если бы пошел Гарри, то одна из сестер танцевала бы с ним, другая – с Чонси, а потом они бы поменялись партнерами. Но раз его не будет, сестрам придется танцевать со своим отцом по очереди.
– А кто поведет по лестнице Веронику?
– Пока не знаю. Ко Дню благодарения она должна решить.
– Надо, чтобы кто-то надежный, чтобы сумел ее удержать, если она вдруг упадет, когда станет делать эту штуку, которую ты сейчас показала, или на лестнице споткнется.
Гарри с Олимпией рассмеялись и переглянулись. И тут Олимпия со смехом вдруг вспомнила своего приятеля на первом балу. А казалось ведь, что она о нем и думать забыла.
– А мой кавалер к моменту нашего выхода был уже заметно навеселе. Пришлось срочно искать ему замену. Нашли совершенно незнакомого мне парня, но он оказался очень мил.
– Представляю, как потом досталось первому.
– Да уж…
Олимпия не стала говорить о том, что на том балу она в последний раз в жизни танцевала с отцом. Через год отец умер, а она еще долго вспоминала, как бережно он вел ее тогда в танце.
Да, этот бал был большим событием в ее жизни, и она надеялась, что таким же он станет и для ее дочерей. Не таким, конечно, которое перевернет их жизнь, но весьма и весьма знаменательным. Она никогда прежде не думала об общественном его смысле. Для нее это был прекрасный праздник, на котором она чувствовала себя в центре внимания, а все вокруг нее хлопотали и суетились. Такое можно испытать еще только в день собственной свадьбы.
В жизни Олимпии случились события куда более значительные – две свадьбы, рождение детей, выпуск из колледжа, потом из Колумбийского университета, прием в адвокатуру. Но все же первый ее бал навсегда остался в памяти. А больше всего – ее последний в жизни вальс с отцом.
– Что-то вроде бат-мицвы, – негромко прокомментировал Гарри, слушая ее рассказ.
– Верно, – согласилась жена. – Это торжественный день в жизни любой девушки, когда все внимание посвящено ей.
Пару раз Олимпии доводилось бывать с мужем на обряде совершеннолетия, который существует у евреев. И ее всегда впечатляло, насколько торжественно обставляется праздник, когда присутствующие произносят напутствия героине дня, показывают домашнее видео со сценами из ее детства, а потом проносят по комнате в кресле ее мать.
Еще более впечатляющим образом обставлялись такие праздники для мальчиков, бат-мицва, тоже обряд инициации. Они олицетворяют собой веху между отрочеством и взрослой жизнью, именно с этого момента юношу начинают воспринимать и считаться с ним, как со взрослым.
