Татьяна Тронина - Песчаный рай
– Почему?
– Это плохо. Это плохо. Это плохо! – несколько раз повторила Дина.
– Кому от этого плохо? – поморщился он. – Если эти придурки за кордоном друг друга поубивают, нам только лучше. Ты же слышала, у них то и дело всякие революции да бунты…
– Но ты пограничник, ты не должен… Ты присягу давал!
– Дина! – яростным шепотом произнес Руслан. – Не надо мне вот про это! Мы все в жопе живем… Присяга! Люди на миллиарды наворовали, олигархи эти, а ты мне пару каких-то «калашей» в укор ставишь. Ты еще про любовь к Родине вспомни!
Дина не знала, что ответить мужу, – от волнения она все слова растеряла.
– А кто-нибудь еще знает? Ты один или с кем-то? – пробормотала она.
– Один я, один. Поэтому ты должна молчать, – Руслан взял ее железными пальцами за плечи, развернул к себе. – Дай мне слово, что будешь молчать.
– Я дам слово, но ты тоже дай – что больше не станешь этим заниматься! – дрожащим голосом произнесла Дина, глядя мужу в глаза.
– Дина, все сейчас занимаются контрабандой. Либо наркотики, либо оружие, либо еще что. Не будь наивной. Государство на нас плюнуло, мы выживаем, как можем!
– Ты сам сказал, что ты один. Ты ведь подводишь своих товарищей… Батю подводишь!
– Не драматизируй. Блин, любят бабы из всего трагедию делать, – с отвращением произнес Руслан.
– А как мне относиться к тому, что мой муж занимается контрабандой оружия? – развела Дина руками. – Это же преступление, между прочим. Мой муж – преступник!
– О… Я у тебя уже преступник. Спасибо, Диночка. Это за все хорошее, что я тебе сделал… это я, значит, для семьи стараюсь, жилы из себя тяну, и я же у собственный жены – преступник! А ты иди, найди себе чистенького, правильного… Который мимо урны не плюнет, голос не повысит, дорогу только на зеленый переходит… Тебе такой нужен, да? – с ненавистью произнес Руслан. Он явно начал заводиться.
– Нет. Нет, что ты… – пробормотала Дина. Она уже пожалела о том, что завела этот разговор.
– Нет, ты объясни… Ты объясни, чем я тебя не устраиваю! – он опять железным пальцами схватил ее за руку.
– Ты меня всем устраиваешь. Я тебя люблю! – торопливо, стараясь успокоить мужа, заговорила Дина. – Никто из нас от тюрьмы да сумы не застрахован! И я могу стать преступницей, если за руль пьяной сяду… И я могу стать убийцей, например, если буду отбиваться от какого-нибудь бандита и кирпичом ему голову проломлю… Все люди могут совершить преступление, все! Но одно дело – случайно, или защищаясь, или вынужденно, в результате шантажа! И совсем другое дело – когда ты сам, сам, сознательно, зная о последствиях, делаешь что-то ужасное, неправильное!
Руслан молча, не моргая, смотрел на жену. Потом схватил ее скрипку и молниеносным, стремительным движением швырнул в стену. Раз – и скрипка разлетелась на щепки, штукатурка посыпалась на пол.
Дина ахнула, прижала ладони к щекам.
– Все? – с трудом разжимая зубы, произнес Руслан. – Успокоилась? Или хочешь продолжения дискуссии?
Дина отрицательно затрясла головой, глядя на обломки, оставшиеся от скрипки.
– Тогда иди спать.
…Ночь. Монотонно громыхал кондиционер, гоняя воздух по спальне. Но Дина не спала. Лежала на спине, вытянувшись в струнку, повторяла мысленно одну-единственную фразу: «Ничего страшного. Ничего страшного не произошло. Я куплю новую скрипку. Я закажу ее по почте. И мне пришлют посылку… Ничего страшного!»
* * *Никита выздоравливал удивительно быстро. Он уже ходил, правда, с трудом, держась за стеночку, но – сам! Радость жизни ощущалась им столь остро, что он всех вокруг любил, во всем видел только хорошее. Он любил доктора, который его спас, любил медсестру, ухаживавшую за ним во время его комы, словно за младенцем, он любил соседей по палате (к тому времени Никиту уже перевели из интенсивной терапии в общее отделение). Люди здесь были добрые и простые.
Никита любил даже этот маленький, затерявшийся в приграничных песках город – ведь именно он, этот город, приютил странника, сбившегося с пути.
Днем на город наползал зной, а вот ранним утром так приятно было спуститься с крыльца, вдохнуть всей грудью прохладный, сухой воздух! И почувствовать под ногами твердую, каменистую землю…
Каждое утро пилот выходил из больницы и садился на ступенях. В пижаме, которая болталась на его исхудавшем теле, с забинтованной головой – он понимал, что выглядит не самым лучшим образом. Но это ничуть не смущало молодого мужчину – уж все лучше, чем в коме валяться, под простыней, весь в проводах и трубках…
Никита смотрел на площадь. Мимо спешили люди, каждый по своим надобностям – женщины с сумками торопились на базар, пробегали дети, иногда, нещадно пыля, проезжали какие-нибудь старенькие «Жигули». А потом из-за поворота выходила Дина, медсестра. Каждый раз Никита расправлял плечи, заметив вдали ее ладный, очень женственный силуэт.
Вот и сегодня он напряженно глядел в ту сторону, откуда она должна была появиться. Потому что больше Никите заняться было решительно нечем.
Она! В светлом простом платье до колен, на ногах что-то вроде тапочек, как их еще называют… а, «балетки»! «Без каблука, а ноги все равно не кажутся короткими, – привычно оценил ее стать Никита. – Тонкие щиколотки… Породистая!»
– Никита! Доброе утро. Как себя чувствуете сегодня? – Она подошла ближе, поправила на плече полотняную сумку.
– Отлично, – глядя на молодую женщину сверху вниз, бодро отрапортовал Никита. – Присаживайтесь! – Он подвинулся, освобождая ей место на деревянной ступеньке.
– Некогда… – она посмотрела на часы.
– Фидель Рауфович еще не пришел, так что можно не торопиться. Садитесь!
– Ладно, – Дина, помедлив мгновение, опустилась на ступеньку рядом с Никитой.
– А давайте на «ты», – предложил Никита. – После того, что между нами было, даже как-то неловко «выкать». Все мои тайны вам известны, Дина… Даже внутрь моей головы удалось заглянуть!
Медсестра покраснела, засмеялась смущенно:
– Ой, Никита… скажете тоже!
– Скажешь, – поправил он. – Мы же на «ты» теперь.
– Скажешь, – послушно повторила она, кончиком языка облизнув розовые, чуть припухшие губы. «Вот бы поцеловать!» – моментально родилось в Никите желание. Он знал, что хорошенькая медсестра замужем, но это мало его останавливало. Жажда жизни – вот что владело сейчас Никитой.
– Ко мне вчера вечером Артур заходил. Знаешь такого? – спросил Никита, глядя Дине на грудь. «Второй или третий? Третий, сто процентов!»
– Артур из автомастерской?
– Он самый. У него моя «Ласточка», оказывается.
– Кто? – с удивлением спросила она. Глаза у медсестры были серыми, прозрачными, и то ли удивление, то ли испуг всегда прятались в них. Эта беззащитность ужасно заводила Никиту.
