Мама, он мне изменяет (СИ) - Чейз Адриана
За одеждой, которую должен был привезти в ритуальное агентство, Стас заставил себя поехать не сразу. А когда это сделал, чуть не разрыдался прямо на пороге Лариной квартиры. Казалось, что произошедшее в больнице - лишь чья-то жуткая насмешка. И Лара вот-вот выйдет к нему из кухни и скажет, что приготовила ужин. Она ведь накрывала на стол и кормила его всякими разносолами, когда они только начали встречаться.
Рвано выдохнув, Станислав прошел в комнату, распахнул шкаф и стал искать в нем платье. Его она надевала на их первое свидание, когда они выбрались в ресторан на романтический ужин. Стас помнил его досконально - облегающее изумрудно-зеленое, оно обнимало тело Лары, будто вторая кожа.
Нахмурившись, когда не нашел искомое, Станислав открыл вторую дверцу, где располагались полки. Стал копаться в вещах Ларисы, отчаянно игнорируя желание прижать к себе ее одежду, вдохнуть аромат и реветь, как маленький мальчик, который потерял все.
Когда рука его наткнулась на книжицу в кожаном переплете, Стас вытащил находку, а сердце его заколотилось, как безумное. Быстро открыв страницы, он убедился в том, что действительно нашел дневник, о чем начал подозревать сразу, как рука коснулась книги.
Про платье тут же было забыто. Станислав не ставил себе цели сунуть нос туда, куда не просили, но не прикоснуться к Ларе хотя бы так, через строки, написанные ее рукой, было невозможно.
Устроившись на диване, он открыл наугад и принялся читать.
«… в том, чтобы нравиться людям, особенно мужчинам, есть какая-то физическая потребность. Наверное, меня просто недолюбили в детстве. Я всегда не могла понять, отчего других девочек обожают, а со мной мама холодна, будто бы я ей чужая. Я нуждалась в том, чтобы заполнить себя этой любовью. Каюсь, не удержалась, когда пришел соблазн, но я была замужем… Потому и бросилась в объятия другого - мне нужна был любовь!»
Стас почувствовал, как по телу прошла волна дрожи. Эта часть жизни Лары ему категорически не нравилась, но кто он был такой, чтобы осуждать? Тем более, что теперь Лариса была без пяти минут как предана холодной земле.
Он посидел немного, задумчиво глядя в стену, потом открыл последние страницы.
«Этот ребенок, которого я ношу, он появился не просто так. Я хочу его и уже не представляю, что когда-то у меня мелькала мысль его убить. Всего на мгновение, но я ее допустила - эту мысль. Теперь же, когда я чувствую движения под сердцем, я ни на что не променяю потребность дать этому человеку жизнь. Даже ценой моей жизни. Если избавлюсь от сына, а я уверена, что это мальчик, съем себя окончательно и рак добьет меня еще быстрее.
Но я оставлю малыша, лишь бы только доносить его до того срока, когда у него будут шансы на выживание… А потом Вера не оставит брата, я уверена. Она хорошая девочка, она выросла в любви, насколько я могла ее ей дать.
Ей не приходилось закидывать в огромную дыру души то, что не способно было заменить любовь матери. Я дала ей все… Она поможет мне, я уверена…»
Там было еще многое, и с каждой строкой, которую Лариса писала о сыне, Станислав все больше проникался ее мыслями. Малыш, которого она ждала, стал ее одержимостью. Едва ли не знаком, что ее жизнь может быть другой. Станет таковой, когда Ларе положат ребенка на живот…
Знала бы она тогда, когда оставляла эти строки, чем именно все обернется…
Поднявшись на ноги, Стас подошел к шкафу и, о чудо, платье, которое он не мог отыскать, нашлось само. Оно висело там, где он пытался его обнаружить сразу же. Хмыкнув, Станислав забрал одежду, дневник и вышел из квартиры. Напоследок обвел ее долгим взглядом, после чего закрыл дверь и уехал. И уже тогда знал, что как только разберется с делами, вернется сюда вновь, чтобы хоть как-то соприкоснуться с любимой…
ДНК показал, что сына Лариса действительно родила от Стаса. Это решило множество проблем, которые непременно возникли бы в будущем, если бы выяснилось, что Лариса была беременна от Марата. Или, скажем, от кого-то еще.
Связавшись с юристом, Станислав обсудил дальнейшие действия, которые требовалось предпринять для того, чтобы оформить отцовские права на ребенка, но услышал так же, что требуется подумать о вступлении в наследство.
Квартира, которая осталась от Ларисы, должна была достаться ее детям - Вере и несчастному малышу, который боролся за жизнь. Поначалу Стасу совсем не понравилось то чувство, которое появилось внутри. Будто дочь Лары могла отнять у их сына больше, чем ей полагалось. И именно в этот момент он осознал, что именно родилось в его душе по отношению к несчастному крохотному мальчишке, которого он и видел-то пару раз.
Кто-то назвал бы это любовью, кто-то принятием. Станислав и сам не знал, что именно это за чувство.
А когда Вера сама набрала его номер, сделав это ровно в день похорон, о которых, видимо, узнала от общих знакомых, и спросила, как все прошло, он ответил коротко и выпалил:
- Нам нужно встретиться и кое-что обсудить. Ты наследница, как и наш с Ларисой сын. Но он, судя по его диагнозам, будет нуждаться в жилье больше тебя. Потому я надеюсь на твое благоразумие и доброе сердце, Вера.
9.3
В день похорон, о которых я узнала от подруги мамы, с самого утра шел мелкий, но довольно теплый дождик. Пребывая в каком-то унылом состоянии, которое бы классик обозвал словом «сплин», я ходила из угла в угол в крохотной новой квартире, которую приобрела после продажи жилья, принадлежащего нам с Маратом, и пыталась навести порядок.
Но раз за разом ловила себя на том, что скорее устраиваю кавардак, чем кладу вещи на нужные места. Потому эту затею я в итоге бросила и, включив сериал на ноутбуке, налила себе чаю и принялась смотреть на экран, не особо понимая, что там происходит.
В последнее время я много думала о том, что стоит бросить в этом городе все, что мне напоминает о прошлой жизни, и уехать. Причем сделать я это хотела в обозримом будущем. И одна, без Ковалева, который хоть и был рядом, но с которым я не представляла романтических отношений. Да что там говорить? Я их пока не воображала ни с кем, уж слишком горькую пилюлю заставили меня принять самые близкие люди.
Однако когда я думала о том, что вполне могу сдать квартиру, собрать вещи в рюкзак и, купив билет и прихватив немного накоплений, уехать, скажем, к морю, где начну новую жизнь, перед мысленным взором появлялось улыбающееся лицо Ильи, а рядом с ним - Буран, который вилял хвостом и смотрел на меня с безграничной любовью. Ковалев даже иногда шутил, чем вводил меня в состояние ступора, что его собака - лучший индикатор того, какую девушку стоит выбирать. Если понравилась этому мохнатому добряку - все сразу ясно. Можно брать.
Отведя взгляд от ноутбука, когда поняла, что ни черта не разбираюсь в хитросплетениях сюжета, я взяла телефон и некоторое время задумчиво на него смотрела. Потом все же решила набрать номер Стаса и спросить у него, как прошли похороны мамы. Разумеется, на них я не присутствовала. Отвечать на вопросы родственников, с которыми мы встречались раз в десятилетие, смотреть на слезы маминых подруг, говорить какие-то неискренние слова - все это было слишком для меня.
Впрочем, когда Станислав ответил и ошарашил меня своим предложением века, я и думать забыла о погребении. Потому что наглость, с которой меня снова заставляли чувствовать себя должной, просто ужасала.
Я не думала о вступлении в наследство вообще. И если уж так посудить, последнее, чем хотела бы заниматься в будущем - всякие бюрократические истории, связанные с тем жильем, в котором все было пропитано матерью и ее похождениями с моим мужем. Но сейчас, когда Стас «на голубом глазу» выдал мне все это, у меня внутри все перевернулось от праведного гнева.
- Конечно же, ты можешь надеяться на мое благоразумие, Станислав! - откликнулась я с притворным жаром. - И я тоже очень на него надеюсь. А оно мне явственно говорит - ты будешь полной дурой, Вера, если снова позволишь себя использовать. Так что мой ответ - нет. Никаких своих долей маминому новому ребенку отдавать я не собираюсь!
