Неправильная помощница (СИ) - Попова Любовь

Дверь открываю своим ключом и вхожу. Заранее готовый к любым летающим предметам. Такое уже бывало. Каждое расставание с любовницами превращается в поле битвы. Каждая считает меня мерзким извращенцем, но каждая до последнего держится за меня, словно мужиков в мире больше не осталось.

— Августина, милая, я вернулся.

Внутри квартиры что-то разбивается, и я иду туда. Красивая, заплаканная женщина бьет посуду на кухне. Готовить она, кстати, не умеет. Но, если бы била свою косметику, я бы удивился.

— Ты был с ней! С этой твоей помощницей!

— Августина, я вроде еще неделю назад тебе все сказал, почему ты еще здесь?

— Чем эта малолетка лучше меня!? Ты думаешь, она примет тебя вот такого, с твоими пороками?! Ты никому не будешь нужен, если все узнают, какой ты на самом деле!

— И какой я, Августина. Произнеси.

— Садист! Ты садист! Ты избивал меня!

— Лишь по твоей шикарной заднице.

— Ты душил меня!

— Лишь чтобы ты быстрее кончила.

— Ты… ты… ты… — она некрасиво опускается на пол, начиная рыдать и дрожать. Никогда не любил женских слез. Никогда не умел успокаивать и жалеть. Меня никогда никто не жалел, в нашей семье такое просто не принято. — Ты не найдешь такую как я.

Я нашел лучше. И даже не такую меркантильную, которая будет ложиться под меня не за деньги, а потому что влюбилась. Настолько, что подарила свою девственность.

— Августина, я оставляю тебе машину. Ты можешь ее забирать и уезжать из города.

— Что? Из города?

— Ну ты же не думала, что после своей истерики я позволю тебе мне вредить? Поедешь в Хабаровск или любой другой город и найдешь себе нормального любовника.

— А ты поселишь тут Машу свою, да?

— Тебя это уже не касается.

— А она знает о твоей садисткой натуре? Она примет это? Ты ей расскажешь, как привязывал меня к кровати?

— Августина, ты забываешься! Если через десять минут ты не покинешь квартиру, то я просто вынесу тебя отсюда.

— Ты ублюдок! Я ей расскажу, понял?! Расскажу, пока она, глупая, в тебя не влюбилась! — поднимается она и на меня идет, бьет кулаками по груди, а во мне все раздражение утра в лавину собирается, несется со склона. Я хватаю суку за горло.

— Ты ничего ей не скажешь. Ты никому ничего не скажешь, потому что тогда все узнают о том, что ты для меня делала. Узнают, какой послушной сукой можешь быть. И тогда на твое тело будут зариться только извращенцы. А ты уверена, что все они будут такими лайтовыми, как я? Ты уедешь из города и навсегда забудешь мое имя, имя Маши и название моей компании.

— Арс, Арс, милый. Прости меня. Ну хочешь, хочешь я буду на вторых ролях. Я готова, я ради тебя на все готова. Я буду жить, где угодно, ждать тебя, сколько угодно. Она тебе надоест, а я буду рядом…

— Я не мараю себя изменами. И сплю только с одной, уж тебе об этом известно.

— Да, да, да, ты самый лучший, самый верный, самый щедрый.

— Садист.

— Возьми меня, так, как хочешь, ты же зол, вымести на мне свою злость, придуши, ударь, оттрахай как последнюю суку! — лезет она ко мне, целует. И если реакция даже есть, то трахать я хочу не ее. Она уже на коленях, пытается ширинку расстегнуть, но я руки ее убираю.

— Все, я сказал. Твое время вышло. Я и так давал тебе несколько дней.

— Подонок! Какой же ты урод! Никто никогда тебя не полюбит. Никто! Ты останешься один со своими вертолетами.

— Пошла вон, — она наконец включает гордую женщину, берет свой давно собранный чемодан и проходит мимо меня. Я тут же закрываю за ней дверь, за которой слышатся глухие рыдания, звоню Гене, чтобы подхватил дурочку у выхода. Сам иду по квартире, рассматривая погром, который устроила любовница. Машу пока сюда приводить нельзя.

Звоню в клининговую службу и в мебельный, чтобы сменить матрас.

До конца дня через дверь кабинета слушаю, как наводят порядок, пока работаю и рассматриваю последние наброски Маши. Неплохо. Пусть рисует, иначе от безделья мозг начнет мне выносить. Потом отдам ей проект, чтобы после расставания в себя пришла. Может даже сделаю руководителем отдела. У нее получится.

Вечером неожиданно заявляется брат. Удивленно смотрит на матрас, который выносят, новый уже привезли.

— Любовницу меняешь? — говорит он уже за бокалом виски.

— Есть такое.

— Не надоело? Может, пора остепениться?

— Я женат на вертолетах. И скандалов из-за того, что я провожу все время на работе, мне не нужно. У меня большие планы.

— О, наклевывается в Эмиратах?

— Да, они хотят патент на изготовление, но без меня не справляются. Возможно, придется там остаться на несколько месяцев.

— Ну понятно. А я сделал Ксюхе предложение, — это было ожидаемо. Они подходят друг другу, оба мягкие, смешливые. Данил всегда был мягче меня. Наверное, поэтому так рано женился первый раз. Вот теперь второй. Бабы из него веревки вить могут.

— Когда свадьба?

— Через неделю на Алтае. Ждем тебя.

— Буду, конечно. Надеюсь, это последняя свадьба?

— Точно последняя. Знаешь, я только недавно понял, почему она меня так зацепила. Она смеется над моими шутками.

— Это дорого стоит. Рад за тебя, брат. Каринка нормально ее приняла? — он тоже переживал за то, как его дочь примет новую жену, но судя по фырканью все прошло отлично.

— Она и сказала не тянуть со свадьбой, потому что если Ксюша смеется над моими, не всегда удачными шутками, то нужно скорее ее за волосы и в пещеру.

— А дочка твоя шарит, — смеемся мы, бьемся бокалами в честь его мужского счастья. А мое временное счастье, наверное, копается в своем мозгу, надеясь, что завтра я, как честный босс и джентльмен, сделаю вид, что ничего между нами не было.

Только вот я далеко не джентльмен.

Глава 21

Маша

Самое лучшее, что умеют люди в неловких ситуациях — это сделать вид, что ничего не произошло. Особенно, если тебя в лифте застают с комком вещей, в одной простыне. Не кто иной, как Эля… Сама она тоже не в самом лучшем виде, но по крайней мере в одежде.

— Не спрашивать?

— Лучше не надо, — пытаюсь отдышаться, сердце скачет как бешеное.

— Туфельку-то хоть оставила? — тормозит Эля лифт, за что получает мой благодарный взгляд. И как я сама не догадалась. Одеваюсь тут же под ее пристальным вниманием.

— Нет, конечно, даже трусики забрала.

— Это ты, конечно, молодец. Понравилось хоть?

— Будет, что вспомнить, — улыбаюсь. Но это я, конечно, приуменьшила. Я бы могла все списать на алкоголь и сделать вид, что ничего особенно не помню. Но это будет вранье, потому что я помню все. До самых мельчайших подробностей, до вкуса спермы у себя во рту. Черт, натягиваю платье, Эля помогает. Хочется сквозь землю провалиться. Понятия не имею, как завтра на работу идти, как общаться с ним, как жить дальше. Без этого ощущения полного над собой контроля, когда не боишься упасть, удариться, совершить неловкость. В сильных руках Распутина страшно, но лишь от того, что захочется в них остаться. Навсегда.

— Надеюсь, ты не питаешь иллюзий на ваш счет? — спрашивает Эля, нажимая кнопку. Лифт плавно толкается вниз, а я пытаюсь сообразить, о чем она.

— Иллюзий?

— Ну да. Не напридумывала себе свадьбу там.

— Нет, — перед глазами мелькает фата, которую он убирает с моего лица как в самых романтических фильмах. Моргаю, прогоняя видение.

— Нет, конечно. Мы с ним еще вчера договорились, что это на один раз. Да и не будет он, ради секса, который может получить, где угодно, терять такого первоклассного помощника, как я.

Да ведь?

— Ну да. Тебя подвезти? Я на машине.

— Да, буду рада, — очередной вздох облегчения, что не нужно в таком виде тащиться на остановку. В машине мой телефон пиликает входящим вызовом. От босса. В жар тут же бросает. Словно я снова перед ним, совершенно обнажена и горю любопытством потрогать все, о чем только и могла, что фантазировать. В висках кровь стучит, пальцы немеют, сжимая гаджет.