Заставь меня (ЛП) - О'
— Я слышала, вчера произошло какое-то дерьмо… ты в порядке?
Она смотрит на меня своими карими глазами, и я знаю, что она слишком умна, нет смысла притворяться. Если она почувствует, что я скрываю, то начнет копать дальше, а этого я точно не хочу. Поэтому говорю ей правду. Ну, во всяком случае, частичку.
— У нас с Кэшем есть… история, — она вздергивает брови и делает драматический глоток джина с тоником, показывая взглядом: «Расскажи мне больше».
— Ну, не совсем со мной. Он знал мою лучшую подругу, и их отношения были… мягко говоря, токсичными, — такое ощущение, что я плюю на могилу Бет, описывая эти выдуманные отношения с Кэшем как просто токсичные. Как насчет смертельных, летальных, жестоких?
— Вы с Кэшем все еще пытаетесь понять, как вести себя друг с другом после всего, что случилось с твоей подругой, да? — она бросает на меня понимающий взгляд и говорит. — Как я и сказала: королева драмы.
Я не успеваю ответить, когда входит белый мужчина средних лет. Администратор приветствует его, но он бормочет что-то, чего мы не слышим, и указывает на столик справа от себя.
— Надо принести еще стул, если он к ним присоединится, — Стелла спрыгивает с барного стула.
Мужчина что-то говорит посетителям, и они встают, но не раньше, чем наклоняются и говорят что-то столику рядом с ними. Я с любопытством наблюдаю, как две группы людей выходят из ресторана.
Следующее, что я слышу, — крик администратора, когда мужчина достает пистолет и стреляет в угловую кабинку. Один из братьев падает под красными брызгами, а остальные начинают кричать и стрелять в ответ. Через несколько секунд в помещение вваливается от семи до десяти мужчин, они врываются через входную дверь с оружием наперевес.
Не успев пригнуться, я вижу дядю Бет.
Пули попадают в зеркало за барной стойкой, и стекло летит вниз. Здесь так громко. Я сворачиваюсь в клубок, закрывая уши и голову, и думаю, какого хрена я не залезла на барную стойку. Теперь слишком напугана, чтобы встать. Я слышу, как прямо надо мной свистят пули.
Раздаются гневные крики на русском языке, а затем в меня врезается тело, выбивая весь воздух, поскольку оно накрывает меня, как щит.
Я сразу же узнаю богатый аромат сандалового дерева.
Снова непонятные крики, выстрелы, шум, подозрительно похожий на то, как тащат тело, и затем отчетливый звук закрытия тяжелой деревянной входной двери. Стрельба прекращается.
Вокруг меня раздаются еще звуки, но все превращается в отдаленный гул, когда Кэш отстраняется и берет мое лицо в свои руки. Его ладони шершавые и дрожащие, но кажется, что только благодаря им я не разваливаюсь на части.
— Ты в порядке? — его голос хриплый и напряженный, и я в замешательстве смотрю в ответ на искреннее выражение озабоченности в его глазах. — Блять, пожалуйста, скажи что-нибудь. Скажи, что с тобой все в порядке.
— Мне не больно, — я не знаю, как произношу эти слова, и, честно говоря, не знаю, правдивы ли они, потому что я не чувствую своих конечностей, кроме покалывания от осознания того, что они существуют. Что я существую. Я выжила.
— Теперь ты пойдешь со мной домой, — Кэш встает и тянет меня за собой, прижимая к своей груди. То, что я стою на ногах, помогает вернуться к реальности.
— Зачем? — должно быть, я неправильно расслышала его. Человек, который несколько часов назад бил кулаком в дюймах от моей головы, хочет отвезти меня домой.
Он гладит по щеке и поднимает мою голову, чтобы я увидела извиняющееся выражение его лица, что еще больше сбивает с толку. Его большой палец гладит мою щеку, пока он колеблется в своем ответе.
— Я только что повесил самую большую мишень в этом городе прямо на твою спину.
***
Когда сознание начинает возвращаться, тошнотворное чувство паники, трепещущее в груди, не соответствует нежному прикосновению к моему лбу, мягкому поглаживанию.
Затем мой мозг улавливает мускусный запах амбры и табака…
О, черт возьми, нет!
Я резко вскакиваю и, не удержавшись, ударяюсь головой обо что-то твердое. Боль пронзает кожу головы и шею.
— О, Господи Иисусе, — шиплю я, пока в висках пульсирует.
— Вот моя девочка, всегда борется, — Кэш одаривает меня однобокой ухмылкой, потирая лоб. — Я ожидал пощечину, но удар головой? Точно нет.
— Я не специально, ты, идиот, — я стону и смотрю на окружающую меня комнату. Ничего не знакомо. И это многое говорит о нынешнем состоянии моей жизни, что я не удивлена. — Ты, блять, похитил меня? — фраза, которую я никогда не думала, что произнесу.
— Считай это защитной опекой, — его губы подергиваются от удовольствия.
В спальне, где я нахожусь, кирпичные стены, но высокие белые потолки с золотыми венцами. У одной стены — камин, у другой — балкон, как у Джульетты, закрытый белыми занавесками. Единственная мебель — антикварный комод и тумбочка, а также кровать, на которой я сейчас сижу. С Кэшем, сидящим сбоку. Я плотнее прижимаю к груди пушистый белый плед, глядя на него и пытаясь вспомнить, что произошло в последний раз.
Перестрелка.
Там был дядя Бет. Брат Кэша был ранен. Возможно, и другие. Крики на русском. Кэш прыгает, чтобы защитить меня. Говорит, что я поеду с ним домой.
Так вот где я нахожусь, в его доме?
— Что я здесь делаю, Кэш… как я сюда попала?
Он фыркает и протягивает руку, чтобы положить ее на мою ногу под одеялом. Я быстро подтягиваю колени к груди, и он смотрит на то место, где были мои ноги, сжав губы в плотную линию. Мое дыхание замирает в ожидании его реакции. Он непредсказуем в лучшем случае и взрывоопасен в худшем.
Когда он ничего не говорит, я пытаюсь задать другой вопрос.
— Почему эти люди пришли в Логово?
— Чертовы русские, — он выплевывает это слово, как будто оно грязное. — Думают, что я убил кого-то дорогого для них, — мои легкие болезненно сжимаются. Бет.
Я тщательно выбираю следующие слова, не желая разрушить всю свою тяжелую работу, выдав, что я знаю что-то, чего Аманда Джонс не должна знать.
— Думают?
— Ты слышала об Убийце из Джун-Харбор? — я киваю и пытаюсь сглотнуть, но в горле слишком сухо. — Его последней жертвой была внучка Пахана.
Мои мысли начинают плыть:
— Я не знаю, что это значит.
— Босс. Дон. Главарь, — я пытаюсь вспомнить, что помню о дедушке Бет. Он всегда казался милым стариком. Держал банку конфет в каждой комнате и никогда не забывал о дне рождения.
— Босс чего? — я думала, он владел прачечной или что-то такое…
— Братвы. Русской мафии… эй, эй, дыши. Просто дыши, — я даже не осознаю, что задыхаюсь, пока он не трогает меня, и понимаю, что не могу разглядеть его лицо, потому что зрение затуманено слезами.
Мои легкие не расширяются. Я не могу набрать воздуха. Не могу дышать.
— Давай, вдыхай и выдыхай. Повторяй за мной, — его голос звучит издалека, но я все еще чувствую руки на себе, так что он рядом. Слышу, как он глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Пытаюсь ему подражать. — Вот так, детка. Продолжай. Ты в безопасности.
Мое сердце все еще дергается в быстрых ударах, но дыхательные пути свободны. Я не задыхаюсь.
— И… и какое отношение это имеет ко мне? Почему я здесь? — жду, когда он назовет меня по настоящему имени. Скажет, что он здесь, чтобы закончить работу, которую начал. Русская мафия вышла на него, и я единственная, кто может опознать его как убийцу.
— Потому что я выбрал тебя, — я моргаю от слез и пытаюсь прочитать его выражение лица. Он смотрит на меня своими глубокими зелеными глазами, как человек, впервые увидевший океан. Благоговейно. Это бессмысленно. — Моя семья подверглась нападению. Брата ранили. И я решил защитить тебя.
— Кэш, пожалуйста. Я не понимаю, что происходит, — он говорит чертовыми загадками, и от этого становится только хуже. Качаю головой в замешательстве.
— Братва думает, что я убил их принцессу. И пока я не смогу убедить их, что это не так, ты будешь в опасности. Они не остановятся, пока не убьют того, кого я люблю.
