Это всё ты (СИ) - Тодорова Елена

У меня выбивает дух, ведь вместе с этими словами на поверхность поднимается мое собственное давнее желание, чтобы она доверяла мне.

Ради этого я готов задвинуть подальше жажду своего испорченного нутра. Ради этого я готов забыть о том, что обещал Святу. Ради этого я готов отодвинуть все, что в меня вложил отец.

– Перестань драться, пожалуйста.

– Что-то еще, Ю? Чего ты еще пожелаешь?

Усмехнувшись, наконец-то выпускаю ее руку. Тем самым намереваюсь показать, что еще способен соображать.

Якобы не засвистел по ней два года назад. Якобы не увяз снова по уши, едва она соизволила сказать, что скучала. Якобы не потерян для всех, когда она рядом.

– Дружить по секрету?

Напоминая ей об этом предложении, я по сути сам себя загоняю в ловушку кровавой френдзоны.

Блядь… И что дальше? Что, сука, дальше?!

Забирай документы из этой богадельни и съебывай, пока дышишь!

Ни у кого особо вопросов не возникнет. Подрался – отчислили.

– Да, Ян… Я хочу с тобой дружить… – выпаливает Ю не самым решительным тоном, но с таким горящим взглядом, что у меня, мать вашу, вновь все полыхать начинает. – Я правда тосковала… По тебе… И той себе, которой могу быть только с тобой… Я не хочу бояться… Хочу дружить…

В мой позвоночник влетает разряд. Пока я закусываю губы и говорю себе не подпускать слова Юнии близко к сердцу, он, сука, проносится шаровой молнией по моему телу и долетает-таки до чертового чувствительного раздатчика.

Ю в очередной раз загоняет меня в аффективное состояние. Я теряю почву под ногами. С закрытыми глазами тянусь к ней, будто ядовитый сорняк – к свету.

И да, ради этого света я готов вступить в любые секретные отношения. Этому свету я готов отдать лучшие годы своей жизни. Этому свету я готов отдать все.

Даже последний свой вдох.

Мать вашу…

– Садись в машину. Отвезу тебя домой.

Это именно то, да. Мое долбаное, сука, согласие. Быть с ней. Как друг.

Свят… Помни про Свята!

Юния улыбается. Я задыхаюсь.

Как продавший душу дьяволу кретин упиваюсь своими первыми дивидендами, игнорируя то, что за нитку моей жизни уже дернули.

Ее распускают, а мне похрен.

Блядь… Мне настолько похрен, что даже смешно.

Ржу. С себя ржу.

И…

Закидывая руку на плечи Ю, веду ее к пассажирской двери.

Блядь…

15

Поразительно, но с возобновлением нашей с Яном дружбы меняется вся моя жизнь. Я будто пробуждаюсь от сна, в пасмурных околицах которого, даже не осознавая того, находилась более двух лет. Все-таки я очень переживала за Яна и за то, как оборвались наши отношения.

Вторую неделю я летаю.

Дышу глубже. Чувствую ярче. Говорю громче. Улыбаюсь чаще.

Вот что значит отпустить тревогу.

Повернувшись к окну, потягиваюсь и счастливо жмурюсь. Прикидываю, что ждет меня днем, и в груди разливается радостное предвкушение. Пока я не вспоминаю, что сегодня суббота. С Яном мы не увидимся до понедельника.

«Как же жаль…» – вздыхая, погружаюсь в воспоминания.

Не сказать, что мы стали многим больше общаться… А вот переглядки явно участились. Договором о дружбе мы словно бы сняли какой-то запрет. После того разговора во взглядах Яна не чувствовалось угрозы. Я ловила себя на том, что для меня они исключительно приятны. Краснела, конечно – он по-прежнему смущал меня. Но и… Совершенно искренне ему улыбалась.

Особенно сильно мне нравилось то, что Ян, несмотря на дисквалификацию, приходил на тренировки. Стоя у края поля, он наблюдал за мной и не раз выкрикивал мне какие-то советы и подсказки. А по дороге домой мы обсуждали самые острые моменты детально.

«Как же жаль, что я не увижу его сегодня…» – пропускаю эту мысль повторно, хоть мне и неловко.

Скользнув ладонями вниз, прижимаю их к животу. Когда я думаю о Яне, там появляется трепет. Это волнение потрясающее, но вздыхая, я все же ощущаю необходимость успокоить его поглаживаниями.

Оставленный рядом с подушкой телефон вибрирует. Я вздрагиваю, будто застигнутая за чем-то неприличным. Сердцебиение тотчас ускоряется, а к щекам приливает жар. Позволяю себе шумный вздох, прежде чем тянусь к мобильному, чтобы проверить сообщения.

Это Свят. Оказывается, он писал мне еще ночью.

Святослав Усманов: Как же тяжело вдалеке от тебя! Ты просто не представляешь… Я не могу уснуть. Думаю о тебе и так сильно скучаю, что кажется, просто рехнусь!

Святослав Усманов: Хочу обнимать тебя… Хочу слушать твой голос… Хочу целовать твои губы…

Святослав Усманов: Не знал, что будет настолько сложно!

Святослав Усманов: Я жалею, что выбрал столицу.

Эти сообщения вызывают у меня дрожь. Заторможенно смотрю на них и не могу сообразить, как должна реагировать. Наверное, нужно что-то написать. Нехорошо ведь будет, если отвечу лишь на утреннее приветствие.

Юния Филатова: Доброе, Святик! И я по тебе скучаю! Тоже хочу обнять тебя и слушать твой голос. Говорить обо всем на свете! Две недели уже прошли, еще четыре пролетят так же быстро! Ты, наверное, уже позавтракал. Чем планируешь заниматься днем?

Откладывая телефон на тумбочку, встаю с кровати. Новое сообщение приходит, когда я заправляю постель. Не спешу его открывать. Даю себе возможность подумать чуть дольше, пока одеваюсь и привожу себя в порядок.

Усманов, очевидно, столь долгой паузы не выдерживает. Едва я откладываю расческу, телефон начинает звонить. С улыбкой принимаю видеозвонок, и время как будто останавливается.

Святик рассказывает о семинарах, к которым ему нужно к понедельнику подготовиться. Я показываю ему лабораторно-практическое задание по высшей математике. Он сетует, что ему не с кем играть в футбол. Я сдержанно делюсь тем, как проходят мои тренировки. О том, что на них бывает Ян, естественно, умалчиваю. Стоит лишь подумать о нем, ощущаю волнение и какую-то вину. Хвала Богу, разговор плавно переходит на сериал, второй сезон которого выходит во вторник. Мы подробно разбираем трейлеры и превью, строим предположения и высказываем свои личные пожелания. Расстраиваемся, что не сможем смотреть новые серии вместе, и в какой-то момент в порыве ностальгии клянемся друг другу копить эпизоды до приезда Свята в Одессу.

– Да, конечно! Супер! – выдаю я, любуясь чудесной улыбкой Усманова. – Засядем вот здесь, как обычно, на моем диване, и все разом посмотрим!

– Я тебя зацелую, ангел… На этом диване зацелую до умопомрачения, маленькая…

Тотчас краснею. И не только потому, что смущают эти слова, а еще потому, что… Я вдруг, боже мой, вспоминаю, как Нечаев меня укусил.

Зачем только?..

А потом еще и… Прижался своими горячими и удивительно мягкими губами к моим пальцам. Скользнув, прожег насквозь. Воспалил под кожей какие-то нейроны. Они полыхали, пульсировали и трещали от напряжения с такой силой, которая меня ужасала и будоражила. Кроме того, Ян заключил мою руку в оковы, притиснул к груди, которой я не должна была касаться, и этим будто бы заставил меня покориться. Все мои попытки освободиться являлись такими слабыми, что я сама в них едва ли поверила.

Ощущений после этого контакта было столько, что даже дома, спустя несколько часов, уснуть не могла. Думала об укусе, который обещала себе забыть. Вспоминала, как Ян смотрел и что говорил. Представляла, каким же все-таки он мог быть на вкус. И знаете, что поняла? Что этот вкус однозначно уникальный и ни на что не похожий. Просто… Это ведь Ян Нечаев. Он во всем отличался от других людей.

Едва не роняю телефон, когда в дверь стучат. Но увидев маму, с облегчением переключаюсь на нее. Даю им со Святом поздороваться. Слово за слово, и они, как говорится, зацепляются языками. Мама расспрашивает про университет, общежитие, преподавателей, новых друзей… Я с завистью слежу за ее мимикой, жестикуляцией и общим умением владеть собой. Не меньшее восхищение у меня вызывают ответы Святика. Особенно когда он умудряется, не нарушая субординации, поинтересоваться, как дела на работе. Вижу, что маме льстит его внимание. Она много смеется и мило розовеет, пока рассказывает Святу про сложный девятый класс, про собрание родителей и про престарелую химичку, которая уже успела в новом учебном году всех достать.