Я назову твоим именем сына (СИ) - Шолохова Ирина

Он кивнул, соглашаясь:

— Да!

Они вернулись на поляну, Юльки уже не было.

— Ну, я побежала?

Он снова кивнул:

— Беги! До вечера?

Она быстро-быстро закивала и хотела уже припустить к ребятам в отряд. Он задержал её за руку. Быстро резко посмотрел по сторонам - нет ли посторонних наблюдающих, притянул её к себе, прижал и поцеловал так, что она еле устояла на ногах, закружилась голова, и если бы не надо было бежать в отряд, у неё, наверное бы, подкосились ноги и она безвольно повисла в его объятьях.

— Не смог удержаться! — извиняющимся тоном произнёс он.

Она огромными светло-карими глазами с рыжинкой, взглянула на него:

— До вечера! — она помчалась в отряд.

ГЛАВА 7

«Внимание! Внимание! ­— раздался голос Максимилиана из радиорубки, — сегодня в 17.00 проводится конкурс самодеятельности. Приглашаются все желающие. Явка добровольно - обязательная! Место встречи изменить нельзя! Встречаемся ровно в 17.00 на эстраде». Он повторил ещё два раза, на всякий случай - для непонятливых, и выключил микрофон. «Массовик - затейник!» — буркнул он себе под нос, закрыл каморку на ключ, верёвочку с ключом надел на шею. «Чтобы не потерять! — произнёс он в закрытую дверь радиорубки, — я раньше всегда так делал, когда был маленьким».

— А сейчас вырос большой и красивый! — произнёс тонкий девичий голосок у него за спиной.

— Милка? Ты чё тут делаешь?

— Не Милка, а Милая! С ударением на А! Сколько раз можно напоминать!

— У меня язык не повернётся произнести это имя! Ты чё пришла?

— А ты потренируйся! Ну! Давай по слогам: «Ми-ла-я!» Повторяй!

— Да чё те надо? Чё хотела-то?

— Я тут кое-кого кое с кем видела! И видела, как они кое-чем занимались!

— Хватит ребусы загадывать! Кроссворды, блин! Не хочешь - не говори! Я пошёл!

— Тебе не интересно? Это, между прочим, тебя напрямую касается! Ты же у нас весь влюблённый!

— Ты чё? Про Марго что ли? Так бы сразу и сказала, а не говорила загадками. Ну! Говори!

— Ритка и Макс вышли из лесочка, держась за руки… — она выжидательно замолчала, наслаждаясь произведённым эффектом.

Максимилиан молчал. Она поняла, что от него не добиться ответной реакции и продолжила:

— Интересно, чем они там занимались? Вышли из лесочка, и давай целоваться! Вот та-а-а-к!

— Ты чё, на сосне с биноклем сидела?

— Нет! Я, совершенно случайно, проходила мимо!

— Ну и чем они в лесу занимались? Видела?

— Нет! — тряхнула головой Милка, — говорю же тебе, непонятливому, я увидела их, когда они вышли из леса. — И решила тебе предложение сделать!

— Чё? Какое предложение? Замуж за меня хочешь выскочить?

— Ага! Размечтался! Два раза!

— Говори, чё хотела нормально, без непоняток или я пошёл!

— Тебе Ритка нравится, мне - Макс. Давай мы с тобой любовь внеземную изобразим, они это увидят, начнут ревновать и за нами бегать. Ты с Риткой останешься, я - с Максом!

— Чё отшила его, если уж так влюбилась горячо!

— Тебя не касается! Согласен? Будем любовь изображать?

— Не-а! Неохота мне в детские забавы играть, поищи другого кандидата!

— Ну, и ладно! — фыркнула Милка и пошла прочь.

Максимилиан ловко спрыгнул со сцены и пошёл по тропинке. Здесь, под сосной он ждал Марго, когда её окликнула та тощая девчонка, с веточками - прутиками вместо рук и ног, с жиденькими косичками. Максимилиан поморщился: «Страшная! Разве можно девчонке быть такой страшилой!» Прямо над головой завела «разговор» птичка: «Видите! Видите!»

— Да замолчи ты! — прикрикнул на неё Максимилиан, — без тебя тошно! Ты ещё напоминаешь!

«Видите! Видите! Видите! Видите!» — не унималась птичка. Он поднял шишку, валявшуюся под ногами, размахнулся, хотел бросить шишку - спугнуть птичку, издевающуюся над его сердечной раной, но передумал - птичка не причём, пусть себе напевает. Вспомнил, как Марго отошла к девчонке (Анька, кажется, её зовут), та шептала ей что-то, испуганно озираясь по сторонам, как бы опасаясь, что кто-то может услышать их разговор. «Да кому надо слушать твои бредни! Только Марго - добрая девочка и слушала, другая сразу бы ушла!» «Эх, Марго!» — в тот вечер, он был почти уверен, что у них с Ритой всё получится. «Почему ты меня не приглашаешь?» — вспомнились ему её слова. «Я приглашаю тебя, Марго! Очень - очень приглашаю тебя!» — шёпотом произнёс он, вспоминая мельчайшие подробности того вечера. — «Ты ждёшь знак!» — звучал у него в голове её нежный смех. — «Жду, Марго! Жду! Если бы ты только знала, как я жду от тебя знак! Если бы ты могла понять мои чувства к тебе, ты бы в ту же секунду отвернулась от Макса и никогда больше не смотрела в его сторону! Что же ты делаешь, Марго, девчонка моя дорогая! Неужели ты не понимаешь, что он не любит тебя, так как люблю я! Неужели ты не понимаешь, что у него тупо взыграло самолюбие! И больше ничего! Как тебе сказать об этом, чтобы ты поняла, а не подумала, что я наговариваю на него! Как?» — он «рухнул» на скамейку, попавшуюся на пути и сел, обхватив руками голову: «Что делать? Смириться? Или рыло Максиму набить, чтобы не лез? Из универа могут исключить за драку - не годится, да и друзья мы с ним, по крайней мере, до сегодняшнего дня, были». Он так и не придумал как вести себя дальше, поднялся со скамейки, подошёл к фонтанчику с питьевой водой, напился, намочил волосы, думая, что может быть, эти процедуры прояснят его голову и он примет единственно правильное решение. «Видите! Видите! Видите!» — вновь ехидно напомнила ему птичка. «Да вижу я! Вижу! Отвянь!» — махнул он на неё.

Ровно в 17.00 на эстраде начался конкурс самодеятельности. Заведующая, важно, точно матка в пчелином улье, восседала на кресле, поставленном специально для неё, одобрительно кивала, хлопала в ладоши и, вообще, не скупилась на лестные отзывы о способностях самодеятельных артистов:

— Молодцы! Ай, какие молодцы, ребята! По этому поводу, сегодня после окончания концерта, праздничное угощение - наши повара постарались - испекли торты. Вечером будет праздничное чаепитие, а потом салют. Максим ездил в город и специально, для этого случая купил фейерверки! Он их запустит, а мы с вами будем любоваться!

— О! — загудели ребята, — Ура! Будет салют!

— А мне вот, что интересно! — заведующая переждала ликование, — ребята выступили отлично! Молодцы! А наши замечательные воспитатели, вожатые и их помощники? Кто из вас порадует нас своим актёрским мастерством?

Желающих не было.

— Кто смелый? Выходи? — не сдавалась заведующая.

Максимилиан, вдруг, поднялся:

— Я! Можно?

— У-у-у! — взвыли ребята от восторга, — давай, Максимилиан! Шпарь!

Сутулясь, Максимилиан поднялся на эстраду:

— Стих! Посвящается одной девушке, находящейся здесь, в зрительном зале под открытым небом.

— А мы знаем, кому посвящается этот стих! — донёсся чей-то голос.

— Тише, ребята! Не мешайте! Пожалуйста, Максимилиан! Мы с огромным удовольствием прослушаем стихотворение, что ты нам подготовил.

Максимилиан вздохнул, вытащил руки из карманов - он, интуитивно, понимал, что неприлично стоять на эстраде перед публикой засунув руки в карманы:

Она была ничё такая…

Я подхожу, короче, к ней:

А ты ничё, вообще, такая -

Я говорю, короче ей.

Она мне: Да и ты ничё, блин.

(А я, действительно, ничё.)

Я говорю: Раз так, то чё, блин, -

Пошли ко мне что ль - или чё?

Она сказала: Дай подумать!-

А чё тут думать, говорю -

Раз я ничё, то чё тут думать -

И ты ничё, раз говорю.

Она, короче, чё-то мялась,

Стояла мялась чё-то всё…

Ну ладно, чё - чуть-чуть помялась -

Ей говорю - и хватит - всё.

Давай, поехали, короче.

Нет, не поеду - говорит.