Верни мою дочь (СИ) - Ветрова Роза

Казалось, мы оба порой переставали дышать, боялись спугнуть это мгновение. Я боялась, что Марк мне не верит, что сейчас закроется, а Марк… Марк, наверное, боялся, что все это может закончиться и я вновь превращусь в холодную неприступную Виту. Но я не хотела больше возвращаться к той себе. Обиженной, замкнутой, не умеющей любить никого вокруг себя.

Мне нравилось ощущать глупых бабочек в животе, с удивлением осознавая, что все в душе поет и танцует, не смотря на опасность, от любви к мужу. Как же я была слепа! Ведь это счастье могло наступить для меня так давно, но я не хотела ему давать даже малейшего шанса.

Во мне сейчас бушевала целая буря эмоций, и пока что было даже страшновато все раскладывать по полочкам. Хотелось наслаждаться моментом здесь и сейчас.

— Марк… — прошептала я, не отрывая загипнотизированного взгляда от его движущихся пальцев.

— М? — еле слышно проговорил он.

Мы оба сидели, словно парочка разомлевших котов. Мои щеки вспыхнули, едва я вспомнила его страстные ласки. Несмело положив ладони на его руки, я потерлась щекой о его плечо.

— Расскажи о своем детстве, — попросила я. — Я совсем ничего не знаю.

На какое-то время воцарилась тишина, и я подумала, что ступила на запретную территорию, я же ничего об этом не знала, но Марк все-таки заговорил.

— Если тебе так хочется…

— Очень.

— Ладно, — пожал он плечами. — Слушай.

Он начал свой рассказ, а я устроилась в его объятиях поудобнее.

— Сколько себя помню — здесь провел добрую половину своей жизни. Своих родителей я не видел ни разу. Мать, как родила меня, сверток сюда подкинула, отцу родному. Деду, то есть, моему. Он всю жизнь лесничим работал. Родители были чайлдфри, как это модно сейчас говорить. Но случилось так, как случилось. Я родился.

Все это он говорил ровным спокойным голосом, но почему-то я знала, что внутри него еще живет эта боль. В груди неприятно заныло, стоило мне представить, как старый дед возится с малышом, из-за того, что родная дочь, как кукушка, бросила дитя и умчалась в закат в поисках счастливого вайба. Этого я не понимала. Я за Машку на преступление готова идти, а кто-то вот так исчезает… Ну как?!

— Дед в шоке был поначалу. Он у меня совсем не любил вылазки в город. К нему приезжал мужичок один, дед ему приплачивал, тот и привозил регулярно из города все нужное. Вместо сладостей стал возить памперсы и детские смеси, а одни книги сменились на другие, все о том, как воспитывать детей. Дед был вынужден стать мне и отцом, и матерью, и целой вселенной. Он им и стал, у него все получилось. Ты не подумай, я очень счастливым рос.

Он вдруг хмыкнул.

— Я просто даже не знал, что жизнь может протекать как-то по-другому.

Вздохнув в мои волосы, он поцеловал меня в макушку. Сделал это почти незаметно, заставив меня улыбнуться.

— Дед учил меня всему сам, как мог. У нас был огород, мы сажали картошку, свеклу, лук. Да все подряд. Собирали лесную землянику. Ягода крохотная, ведро набиралась очень долго, но время здесь всегда течет неспешно. Варили потрясающего вкуса варенье, крутили компоты. И соленья всякие. Ты даже представить себе не можешь, что я умею делать.

Марк рассмеялся, а я боялась сделать вдох. Жадно слушала откровенничающего мужа.

— Днем мы часто в лесу пропадали, совершали обходы лесного массива. Он огромный. Ну, по крайней мере, мне раньше таким казался. Дед научил меня стрелять из ружья еще когда мне было пять. Я долго бегал, как дикий Маугли, почти не встречая людей, кроме Федора, того мужичка. За редким исключением меня возили в город, если я сильно заболевал. Один раз пневмония была, тяжело дышалось, дед меня и вывез самолично. У него мотоцикл с люлькой был, представляешь? Он доставал его крайне редко, только по особым случаям. В городе я особо ничего не видел, в полубредовом состоянии был. Было мне лет тринадцать, наверное. Рано или поздно это должно было случиться — органы опеки заинтересовались мальчиком, который жил в лесу, нигде не учился. Долгая война была. Дед окончательно поседел весь, но меня не отдал. Только договорились, что в школу буду ходить, в пансионат. В будни я учился, нагонял программу, а в выходные уезжал обратно домой. Сюда в лес.

Он замолчал, и я на миг сжала его руки, в тайне рассматривая и любуясь их красивой формой.

— Трудно, наверное, было? Там, в школе? Все по-другому…

— Не то слово… С самой учебой проблем не было — дед учил меня дома всем предметам по купленным учебникам. Как мог, конечно, но я довольно быстро все схватывал на лету. Но сама жизнь в городе, среди цивилизации, среди кучи учеников — для такого дикаря, как я, — с иронией произнес Марк. — была невероятно трудной. Приходилось каждый день отстаивать себя, свое право быть обычным учеником. Первые драки, школьные войны и так далее. Отучился с горем пополам. Когда мне исполнилось шестнадцать, дед вдруг достал тугой сверток из шкафа. Говорит, вот, как мог тебе собирал. А там купюры, целая гора. Приторговывал потихоньку дед самогонкой, что сам гнал. Через Федора сбывал куда-то. Представляешь, насобирал мне денег на учебу таким образом. Часть зарплаты, пенсия — он всячески пополнял копилку, оставлял на жизнь минимум. И сумма собралась не маленькая. Мне тогда впервые стало стыдно, что на отлично я учиться даже не старался. О будущем вообще не думал. Само собой разумеющимся было, что сюда вернусь, к нему. А он меня чуть ли не метлой погнал отсюда. Говорит, помру, что ты тут один будешь. Живи, как все. Отучись, найди достойную работу, женись. В моей голове тогда второй раз все круто перевернулось. Я уехал учиться, и с тех пор старался быть во всем самым лучшим.

Он задумчиво крутил обручальное кольцо на пальце.

— Ни на кого работать я, конечно, не смог. Не долго, по крайней мере. Со студенческих лет в голове прокручивал, как денег заработать. Заработал, как видишь.

— Ты… Я не знаю никого, кто в столь молодом возрасте смог бы добиться того, чего добился ты, — тихо пробормотала я, чувствуя неловкость. Я-то родилась с серебряной ложкой во рту.

— Мне приходилось действовать порой не совсем честными методами, — мрачно ответил Марк, вставая с лавки.

Свеча почти догорела, дождь на улице закончился. Вольский уставился в окно, а я в его красивый профиль. Он открылся для меня совершенно по иному. Мне хотелось об этом сказать, но я не знала как.

— Кажется, Виктор приехал, — он отвернулся от окна и направился к выходу, оставив меня в смешанных чувствах.

Глава 21

Марк и Виктор долго разговаривали в темноте, прислонившись к машине. Я не слышала о чем они говорили, но сердце колотилось как сумасшедшее. Торчать в лесу мне уже не казалось приятным, хотелось разобраться с Артемом, очистить свою совесть. Хоть я и знала, что до конца я это сделать все равно не смогу. Порой меня одолевало сильное желание признаться во всем Марку, рассказать как на духу, вымолить прощение. Но вот беда, я была почти на сто процентов уверена, что он не простит, а потому упорно молчала.

Я не знала поедем ли мы домой прямо сейчас, когда Виктор вернулся, либо побудем здесь еще какое-то время. А потому поглядывала за ними из окна, хлопоча вокруг Машки и легкого ужина. Все время суетиться у окошка показалось мне неприличным, и я села на лавку рядом с Машей, отстраненно наблюдая за тем, как она ковыряется в каше. Так и не заметила, как мужчины закончили разговаривать.

Марк зашел в избу в полном одиночестве. Я подняла на него вопросительный взгляд.

— Сегодня переночуем тут, дорога сырая, Виктор с трудом добрался. Завтра ближе к обеду будем выезжать, — объявил Марк.

— Вернемся домой? — облизнув сухие губы, спросила я.

Значит, Марк по-прежнему не знал кто за всем этим стоит. Молчать становится все труднее. А еще я понимаю, что только еще больше себя закапываю. Играю с огнем.

— Сначала отвезем вас в аэропорт, побудете некоторое время в Швейцарии.

— Что?! — поразилась я. — Какая еще Швейцария?! А ты? Ты тоже полетишь с нами?