Моя до конца (СИ) - Шантье Рошаль

Он любил меня с первого курса. Это правда. Об этом знали буквально все от студентов до преподавателей.

— Но я не люблю тебя, Артем.

Я оставалась с ним предельно честной. Всегда. Нам было интересно вместе, одна профессия на двоих, одни знакомые. Но как по мне, он был через чур зациклен на неудачах и опасался их, словно они там, за углом спрятались. И мне, легкой на подъем, хотелось его растормошить. Мы только лишь гуляли вместе. И все. Ничего больше. Так было для меня, Артем Лукашин всегда хотел большего.

Я стояла и смотрела на него лишь пожав плечами, мол, извини, от меня это не зависит.

— Это ничего. Ничего. Ты разлюбишь его и полюбишь меня. А если нет, то моей любви нам на двоих хватит»

Глава 17

Не скажу, что хотела обманывать Артема, но похоже, это уже вошло в привычку. Я не поехала к Тае. Просто набрала удаленный когда-то номер телефона. Думала, давно забыла, как и его владельца, но тот, неожиданно возник перед глазами, как и сам…

— Это Арина Туманова, — сейчас я абсолютно уверенна в том, что делаю. Времени на размышления хватило. Я металась, уговаривала себя, что это лишнее, что это шаг назад тогда, когда я так стремлюсь вперед. Тщетно. На деле же только тянула кота за интересные места и наконец психанула. Хватит уже! — я готова встретиться. Где скажешь.

— Жду тебя, Риша. Адрес тот же.

На углу, перед его домом обнаружилась небольшая французская пекарня с уютной террасой на четыре столика. Один из этих ажурных деревянных столов, окрашенных в белый, я и занимаю. Я не пойду к нему домой. Никогда в жизни! Оповестив Ветрова сообщением о месте встречи, просто жду.

Он появляется спустя десять минут от силы. Чеканит уверенным шагом, на глазах солнцезащитные очки, белая футболка и черная косуха на распашку. Красив как черт, уверен, как сам дьявол. Макар Ветров. Раньше мне казалось, что само его имя кричит об успехе — сильное, независимое, волевое. Как его обладатель. Сейчас мне тоже так кажется, потому что он подтвердил мою веру в него делом.

— Хочешь говорить здесь? — он опускается в плетеное кресло и снимает очки, отложив их в сторону.

— А тебе тут не нравится? — это искреннее непонимание. Неплохое место. Не ресторан, конечно…

— Мне все здесь нравится. Именно отсюда я нес тебе выпечку, пока ты спала в наше первое утро, — он усмехается себе, погруженный в воспоминания. Видно, что сегодняшний день тоже задел его и заставил вернуться назад. Только ли сегодняшний, если он так навязчив? Но я тоже помню, — Несся, как сумасшедший, а оказалось, что еще закрыто. У входа тогда ждал, пока откроются. Боялся, что ты проснешься… — он проводит пятерней по волосам, глядя куда-то в сторону, а потом смотрит на меня в упор, — Так что, здесь все прекрасно, Риша. Особенно ты, — говорит. Но его взгляд кричит о большем… Не хочу разбирать, пусть и точно знаю, что не утратила таланта считывать его эмоции. Но только не сейчас.

— Все для тебя, моя любимая, — он садится на кровать, широко улыбаясь, ставит между нами поднос, а я от его слов зависаю, но это только внешне. Внутри все бурлит, сердце трепещет и эти перемены во мне… мне они нравятся!

Я была такая юная, из меня лилась жизнь, азарт, задор и он… Я помню и другое. То, перед чем меркнет остальное.

— В наше первое и последнее утро по известным нам обоим причинам, Ветров. Если хочешь поведать нюансы, я готова услышать, — я одергиваю прежде всего себя. Сейчас я, как никогда, чувствую необходимость сохранять рассудок. Я помню всё. Должна помнить.

— Хорошо. В конце концов, за этим мы и встретились. Но сначала я хочу кофе, ты будешь? — он встает, и заметив мой удивленный взгляд поясняет, — Здесь самообслуживание. Заведение держит хозяин.

— Да… — уточнить не успеваю, потому что Ветров отворачивается и идет внутрь пекарни.

Наверное, мне станет легче, когда я узнаю, как было на самом деле. В конце концов, какие-то моменты, вопросы, действия так и остались не отвеченными. Можно сколько угодно самообманываться, убеждая, что забыла, но я ведь то, что я возвращаюсь к ним в попытке нащупать ответы не приводит ни к чему хорошему. И если это поможет отпустить ситуацию и двигаться дальше, ладно, я готова посвятить полчаса своей жизни на прошлое. Мы просто все обсудим и закроем нашу общую страницу, а затем я разорву этот блокнот прошлого и выкину в ближайшую урну.

Вот только ощущение такое ядовитое, будто я сама себя убеждаю… И нервничаю почему-то ужасно. То и дело тереблю свой кулон в виде сердца.

— Твой карамельный латте, Арина, — он ставит на стол две чашки дымящего напитка, а я удивленно вскидываю глаза. Серьезно?

— Мой любимый кофе, — шепчу, взволнованно заправляя за ухо прядь волос. Макар не отвечает, однако и без того ясно, что это не совпадение.

В юности я предпочитала его и сейчас тоже. Даже в общей кухне офиса стоит бутылка этого сиропа на столе и одна запасная в закромах, а я считаю своей миссией внимательно следить за тем, чтобы он вдруг неожиданно не закончился и пополняю запасы.

Сидящий напротив меня такой знакомый и одновременно далекий от жгучей обиды мужчина делает глоток и повернув голову, наблюдает за немногочисленными прохожими. Я тоже не знаю с чего начать, потому молчу.

— Я очень тебя любил, Риша, — признается, после повисшей между нами паузы.

Я сглатываю, понимая, что вот сейчас… И его слова находят отклик в моей душе. Вся спесь разом исчезла, будто ее и не было никогда. Глаза находят занятный деревянный узор на столе, рука сама заправляет вмиг ставшую раздражать прядь волос, а сама я снова превратилась в хрупкую Арину Туманову, от которой так быстро бежала вперед. Почему сейчас? Почему с ним? И никогда-никогда с Артемом?

— Я тебя тоже любила. Ты ведь знаешь… Только… — Макар, за что? — вдруг вскидываю голову и понимаю, что этот вопрос, который столько лет меня мучил, вырвался сам. — Я просто никак не могу понять почему? Да, я была дерзкой, прямолинейной даже стервозной, но никогда не была злой. Я не заслужила такого! Да никто такого не заслужил.

— Я не сразу влюбился в тебя. Знаю, что был последним кретином, но я был слишком молод. В то время вседозволенность затмевала разум и популярность открывала еще больший полет для фантазии. Я сейчас буду откровенен, Арина. Потому что тогда не был. Но я хочу, чтобы ты знала: я не горжусь тем, что совершил.

— Мы встретились, чтобы обсудить все предельно честно. Я выслушаю тебя, Макар, — обещаю ему, мысленно сцепив зубы. Сомневаюсь, что мне понравится рассказ.

— Мне показал тебя Миша. Я несколько раз видел тебя, но не знал. Он предложил, а я согласился, — он качает головой, и я понимаю, что ему стыдно. Сглатываю и обнимаю руками чашку, чтобы… не знаю почему.

— Миша хотел поспорить на Тасю Аланьеву, да? Вот только препода испугался.

«— А я буду крутым бизнес-аналитиком!

— Как Аланьев, чтоли? У них, кстати, с твоей подружкой серьезно?» …

— Так они поженились? Я рад, — усмехается он, отвлекшись, а потом кивает в подтверждение, — Да.

— А ведь слухи о ваших спорах ходили, Ветров. Только ты так воодушевленно убеждал, что ты другой, а я как идиотка верила!

«— Говорят, — продолжаю, идя рядом с ним по аллее, — что ты с Мишкой поспорил на одну журналистку на втором курсе. Да так, что она потом перевелась в другой университет, — лучше знать от первоисточника, верно? А у меня как раз появилась такая возможность.

— А это серьезное обвинение, — он хмурится, — ты не думала, что будь это правдой на меня бы девчонки так не вешались?

— Я думаю, что им не важно правда это или нет. Если девочки рассматривают подобное как правду, то считают ту девушку дурой, а вас, мужчин, альфа-самцами. Ты знал, что по статистике женщин осуждают и обвиняют в большинстве своем именно женщины? Плюс, девчонки любят плохих парней и очень хотят стать той самой Бель, которая исправит Чудовище, — я даже указательный палец выставила в учении, — И это, не говоря о том, что у них мозгов, как у ракушки.»