Шанс на счастье (СИ) - Черно Адалин

— Мне не нравится твоя подруга, — упрекает малышка. — Она забирает тебя у меня и у мамы.

Глава 22

Руслан

Необходимость взросления накрывает меня так, что я едва поспеваю. Еще пару дней назад единственной ответственностью, что я на себя взял, была Оля. И хоть ей уже двадцать, оставить ее одну в квартире оказалось достаточно сложно. Для меня она есть и будет шестнадцатилетней девчушкой, что присылала мне смешные смайлики и веселила, хотя самой было не лучше.

Я узнал о ее проблемах в семье полгода назад, когда она заплаканная приехала по указанному адресу. Она была обута в потрепанные кроссовки, выгоревшую от времени куртку и тонкие джинсы в мороз. Она не спешила делиться проблемами и лишь просила несколько дней, чтобы оправиться. Оля обещала найти работу, но я даже слушать об этом не хотел. Ей нужно было учиться и жить, а не работать уборщицей или горничной и все деньги отдавать на съем крошечной комнатушки в какой-то общаге с клопами.

Я буквально уговорил ее остаться и пойти на учебу.

Думал, ее родители как-то опомнятся, позвонят, засуетятся в поисках дочери, но ничего. Ни одного звонка или смс. Как будто и не было у них дочери. Я справлялся своими силами. На тот момент я зарабатывал достаточно, чтобы потянуть обучение Оли. Я покупал ей шмотки, водил по магазинам, когда она утверждала, что ей ничего не нужно. Упрямая и гордая, она не плакала по ночам и умоляла невидимую опасность ее не трогать.

Наверное, поэтому я думал, что уже ответственный взрослый мужик, который уж точно способен справиться с маленькой пятилетней девочкой. Но вот она смотрит на меня пронзительным пристальным взглядом и говорит, что моя подруга Оля отбирает меня у нее. И у мамы, конечно же.

Я как-то забыл, что к этой непослушной, дерзкой и взрослой не по годам малышке прилагается еще и ее мать. И вот что отвечать — не имею ни малейшего понятия, потому что в сложившейся ситуации Ксюша абсолютно права. Не то, чтобы у Оли была возможность забрать меня у дочери, но она звонила, а я не мог не ответить, потому что с ней могло случиться что угодно.

— Оля никогда не отберет меня у тебя, — произношу с улыбкой, потому что уверен в этом на все сто. Я прочно прикипел к девочке и ни за что не променяю ее ни на кого в своей жизни.

Вот она — женщина, способная вить из меня веревки.

— А у мамы?

Позади слышится шум. Активизируется Аня, которая к этому моменту почему-то вела себя, как парализованная и стояла где-то позади. Я уверен, что она всё слышала и только теперь пытается сгладить неловкий момент. Отвечать после того, как она отвлекает Ксюшу и что-то быстро тараторит, конечно же, нет необходимости, но я почему-то не ухожу. Сижу в кресле, широко расставив ноги и наблюдая за тем, как она разговаривает с дочкой, как просит ее посидеть спокойно, чтобы она могла заплести волосы в косу.

Красивый прямой профиль, пухлые очерченные губы, ровный нос и высокие скулы. Аня ни на грамм не поправилась после последней нашей встречи шесть лет назад. Маленькая, хрупкая, почти невесомая. Она искренне улыбается дочке и аккуратно заплетает той волосы, а я просто смотрю за нее и не могу отвести глаз. Обхожу взглядом хрупкие тонкие кисти, худые руки и плечи, а еще торчащие, прямо как прежде, ключицы.

Будто почувствовав мой взгляд, она поднимает голову и поворачивается ко мне. Натыкается на внимание и, заливаясь краской, возвращается к плетению волос, позволяя мне бесстыже ее изучать и дальше. Я чуть подтягиваюсь на кресле и сажусь так, чтобы было удобнее, потому что вдруг понимаю, что испытываю едва ли контролируемое желание, которое трудновато скрывать, учитывая то, во что я одет.

— Папа почитает мне сказку? — с интересом спрашивает Ксюша.

— Он наверняка устал.

— Я хочу сказку от папы, — стоит на своем.

— Ему тоже нужен отдых. Он хочет спать.

— Но ведь он здесь, — малышка смотрит прямо на меня. — Почитаешь?

— Конечно.

От их перепалки успокаиваюсь и переключаю внимание на дочку, жду, когда Аня закончит плести ей косу и, когда это происходит, беру в руки книжку и забираюсь на кровать. Читаю, наверное, минут двадцать, прежде чем вижу, что Ксюша уснула. Аня сбежала в ванную почти сразу и все, что мне было доступно — слышать звук включенного душа. Шум стекающих струй воды и то, как они ударяются о ее тело.

Сглотнув, поднимаюсь с кровати и иду к ванной. В центре комнаты останавливаюсь и запускаю руки в волосы, кручусь вокруг своей оси и впиваюсь взглядом в дверь, за которой скрывается она. Снова.

Шум воды все еще не утихает, и я таки преодолеваю расстояние до ванной. Останавливаюсь у двери, буравлю ту взглядом, будто она может раствориться и мне не нужно проверять, закрылась ли Аня. Я почему-то думаю, что нет.

А потом вспоминаю, что в моем номере попросту нет защелки.

Сглатываю.

Рука сама тянется к ручке.

Сжимаю металл так сильно, как могу, перевожу дыхание и поворачиваю, убеждаясь в том, что дверь открыта.

Мне требуется всего несколько секунд, чтобы отпустить ручку и отойти. Шаг. Второй. Я оказываюсь у входной двери, бросаю взгляд на дочь, убеждаюсь, что она спит и покидаю номер, пока не натворил глупостей. В своем оказываюсь спустя минуты, закрываюсь и освобождаюсь от одежды, будто она радиоактивна. Тоже иду в душ. Чтобы сбросить напряжение прошедшего дня и расслабиться. И чтобы перестать думать о ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Настраиваю душ на холодную воду, встаю под струи и действительно немного успокаиваюсь, правда, ненадолго. Желание возвращается с новой силой. Я сглатываю и утыкаюсь лбом о плитку, дышу глубоко и часто, пытаясь искоренить ее образ из головы. У меня ведь получалось, раньше. За шесть лет я успел забыть ее запах и даже то, как она выглядит. Смазалось, но не забылось, потому что стоило увидеть ее снова, и я чувствую себя, как шесть лет назад.

Чувства абсолютно не поддаются контролю, в груди горит, ниже пояса все скручивается узлом от безудержного желания. Я хочу ее. Снова. И я не могу это контролировать. Пытаюсь унять наваждение единственным доступным и известным мне способом. Правда, минуты через три приходится отвлечься, потому что я отчетливо слышу стук в дверь.

Выхожу из ванной, обматываю полотенце вокруг бедер и для верности, вернее, для сокрытия преступления, набрасываю на плечи халат. Иду к двери, распахиваю ее, чтобы посмотреть, кто же так настойчиво ко мне рвется и замираю, потому что там она.

Стоит с раскрасневшимся после горячего душа лицом, с виноватым взглядом и моим телефоном в тех самых хрупких руках, которые я помню на своем…

Твою ж ма-а-а-а-а-а-ть!

— Тебе звонили, — виновато произносит. — Я не стала брать трубку, только выключила звонок, оделась и вот, — она протягивает мне телефон, а я окидываю ее взглядом.

Оделась?

На ней черный шелковый пеньюар с глубоким декольте. Она его, конечно, умело прикрыла халатом из комплекта, но разве мое воображение не умело рисовать? Мне достаточно заглянуть в ложбинку груди, чтобы представить, как смотрятся ее сиськи после душа в одной ночнушке на голое тело.

Халатик ведь даже не завязан.

Я сглатываю.

Тяну руку за телефоном и зачем-то хватаю ее за руки, развожу их в стороны и… да… у меня нет шансов. Нет ни единой, мать вашу, возможности устоять. Там идеальная ночная сорочка, коротенькая, доходящая до середины бедра и до невозможности туго стягивающая пышную грудь.

— Руслан…

Она пытается вырваться, и я даже ее отпускаю. Убираю руки от ее кистей и забираю телефон, швыряя его куда-то на пол за своей спиной.

— Я бы хотела еще поговорить, — сглотнув, произносит она. — Можно войти?

И запахивает халат, на этот раз завязывая его на пояс, а не просто придерживая руками. Я усмехаюсь. Вряд ли ее это спасет. Она ждет ответа, а я туплю, потому что просто поговорить у нас точно не получится.